По логике я должна подумать теперь нечто вроде «о, неужели работникам органов у нас стали хорошо платить», но вслух постесняться такое спросить, потому как это как минимум невежливо, буркнула и поежилась, потому что и правда прозвучало не айс. Человек меня накормить собрался, пусть и не без дальнего прицела, но все же придержать свою саркастичность стоило.
Есть предложение исключить из нашего общения любое стеснение и обоюдно задавать вопросы без оглядки на условности, Людмила. Я одинокий мужчина с действительно неплохим доходом и не слишком большими запросами по жизни и водить девушку в ресторан могу себе позволить без проблем.
К нам подошел юноша-официант в форме и, поприветствовав, вручил меню.
Одинокий, повторила я, перелистывая толстые страницы с изображением блюд. Как хорошо, что тут и изображено все, и написано без выкрутасов по-русски. И еда вполне себе знакомая и простая по большей части. Не то чтобы я темная деревенщина и готова была нахлебаться водички из чаши для мытья рук, но вопрос со всякими там хитрыми приборами столовыми, если что, смущал. А тут все просто. Хотя цены все же м-да. Вы ведь нарочно выбрали это слово, а не «свободный»?
Безусловно. Поймали, признал без малейшей тени смущения Волхов. Итак, что же случилось у вас сегодня на работе, что вы едва не снесли меня?
Я уставилась прямо на него и опять натолкнулась на острый, сверлящий взгляд, который вот ничуточки не смягчали ни его тон, ни улыбка. Флирт, шуточки, но сам все равно прет в том направлении, что выбрал, похоже. Ошиблась я с подкатом? Или он типа мультизадачен. И для дела старается, и себя не забывает.
Почему вы думаете, что я отвечу не так же, как в первый раз?
Ну мы же договорились начистоту, повернул он кисти ладонями вверх, эдакий жест открытости. Ну-ну.
Разве? я натянула улыбочку, но настоящей расслабленности и близко не было. Вы предложили только задавать взаимно любые вопросы, но не давать на них честные ответы, и я даже на это еще не согласилась.
Прошу прощения, вы сделали выбор? появился бесшумно возле нашего стола все тот же парень-официант.
Я, решив и правда не стесняться и налопаться от души, заказала окрошку, плов и десерт. Окрошку я в принципе обожаю, и когда еще будет шанс попробовать ее в исполнении искусных поваров.
Мне то же, что и даме, и ваших фирменных пирожков еще, даже не заглядывая в меню, сказал Волхов. С картошкой и рыбой.
Благодарю за ваш выбор. И парень буквально исчез.
А вас запросто не провести, да? наклонил чуть голову майор, продолжая сверлить во мне дыры взглядом все с той же странноватой улыбкой. Вот ни тепла в ней, ни холода, эдакий ноль градусов, точка отсчета, что ли. Думаю, это неплохо даже. Повысит ваши шансы, хотя и усложнит все для меня.
Шансы на что?
На выживание, ответил он, не добавляя для меня ясности вот ни на чуть. Скорее уж просто пугая. В том и цель?
Простите?
Не берите пока в голову. Расскажите мне лучше о себе, Людмила. О своей семье.
Эм-м-м семье? Зачем?
Супер просто. Сначала невзначай бросить фразочку о выживании, то бишь угрозе для жизни, а потом с ходу перескочить на другую тему. Это же тоже какая-то там хитрая психологическая фигня, призванная рассеивать внимание собеседника и сбивать его, или я уже параноить начала? Но, с другой стороны, попробуй тут не начни. Я невольно тронула свою шею, на которой, между прочим, следов и не появилось ни после бабки Иркиной, ни после ночного нападения домового. Домового, Карл!
А почему нет, небрежно дернул мощным плечом Волхов. У вас в роду были выдающиеся чем-либо люди?
Выдающиеся? Пожалуй, если можно назвать выдающимся моего отца, что в тридцать три года, после одиннадцати лет счастливого брака с мамой решил круто изменить свою жизнь. Как всегда, когда вспоминаю об этом, сердце оборачивает гневом, как железным обручем. Однажды я научусь говорить об этом безразлично, без раздражения, но этот день еще не сегодня. Подал на развод и раздел имущества, из-за которого мы лишились нормальной квартиры и были вынуждены перебраться втроем в комнату в аварийной общаге-малосемейке с одним душем и туалетом на весь этаж и соседями-маргиналами. А сам продал все свое и свалил в Штаты. Вступил там в байкерский клуб и шлет нам с сестрой открытки на Рождество, описывая, какой правильно наконец стала его жизнь и как он счастлив.
В тридцать три, говорите? нахмурил брови Волхов так, будто именно это в моем рассказе было самым важным. И опять у меня появилось это чувство, что болтать с ним обо всемошибка с моей стороны.
Да, буркнула я и взялась за поглощение окрошки, которую только принесли.
И что же ваша мама? Вышла еще раз замуж?
Нет.
А вас, стало быть, у нее две девочки и вы старшая?
На данный момент. Блин, вот опять! Простого «да» без пояснений разве не было бы вполне достаточно? У меня была еще сестра, но она погибла еще младенцем.
Внезапная остановка сердца, полагаю.
Откуда выопустила я ложку, насторожившись еще больше.
Это довольно распространенная причина, к сожалению, в раннем возрасте. Соболезную. Кушайте, Людмила.
Мы какое-то время помолчали, занятые едой. И только когда с первым было покончено, Волхов продолжил свой допрос. Уж в том, что это он и есть, я уже не сомневалась.
А в семье вашей мамы тоже были только девочки?
Зачем вам это знать?
Скажем так, давайте установим факты, прежде чем перейдем к выводам.
О, круто! Мне стало от этого дурацкого предложения все намного понятнее, ага, и я прям готова расслабиться и дальше мило трепаться.
Какое отношение моя родня имеет к вчерашнему происшествию? Кстати, вы смогли связаться с Ириной? Мне ее начальница сказала, что она вовсе не на больничном, а уволилась.
И уволилась, и из страны вылетела тем же вечером, когда вы пытались до нее дозвониться. Что ожидаемо, конечно. Так что там насчет вашей родни по материнской линии? Одни девочки, ведь так?
Так, но я не торопилась ему отвечать. Потому что он меня откровенно подбешивал. Вот же я дура, на обед с ним согласилась. Якобы все неформально и все такое, а на деле И вот не сделаешь же эффектный жест с внезапным уходом. Он не простой прохожий, а представитель власти, а с ними такие фортели в нашей стране могут дорого обойтись.
Знаете, Егор, будет справедливо, если вы тоже станете отвечать на мои вопросы исчерпывающе, как я на ваши, а не наводя тень на плетень, сказала, стараясь не выдавать своего настоящего настроения.
А разве это не так? Я делюсь той информацией, которой владею.
Не полностью. Вы сказали, что отъезд Ирины ожидаем, и что-то такое говорила и ваша напарница вчера. Почему?
Нас опять прервали, поставив на стол тарелки с потрясающе ароматным пловом.
Тут я в затруднении, Людмила. Есть большая вероятность, что если я отвечу вам прямо сейчас на этот вопрос правдиво, то, скорее всего, вы умчитесь отсюда мгновенно и вряд ли скоро согласитесь снова пообщаться со мной. А это не есть хорошо. Но при этом еще я вижу, что вы напуганы и разозлены, и на мои вопросы односторонне отвечать уже не хотите. А при этом спрашивать мне необходимо, дабы иметь полную информацию и понять, как мне вам помочь.
Помочь мне? В чем же?
В выживании в абсолютно новых и незнакомых вам жизненных обстоятельствах, от даже той скупенькой улыбки и следа не осталось, майор уставился на меня как-то беспощадно, что ли. Спина у меня точно изморозью покрылась.
Господи, да каких обстоятельствах?! прозвучало театрально преувеличенным недоумением даже для собственных ушей.
Ваше существование изменилось, Людмила. Вы изменились, и жить, как раньше, уже больше никогда не выйдет. Возможно, не выйдет жить в принципе. И чем быстрее вы это осознаете и начнете с нами сотрудничать, тем больше у вас будет тех самых шансов, о которых я упоминал.
А еще в связи с этими шансами вы упоминали, что быть легковерной дурочкой не нужно, или я неверно поняла?
Все верно, помедлив всего секунду, подтвердил майор. Но быть начеку стоит с теми, кто вам не друг.
Давайте угадаю: вы, Егор, как раз друг.
Совершенно не против стать им и оставаться в данном качестве до тех пор, пока вы не совершите нечто, что переведет вас в число существ, бороться с коимимоя прямая должностная обязанность. И поверьте мне, Людмила, других кандидатов в друзья в этой вашей новой реальности будет немного. Совсем немного.