Ну уж нет, барышня! сказал Квинт и улыбнулся (такое впечатление, что впервые в жизни). Правило номер девятнадцать!
Чашек, прищурившись, посмотрел на жёлтый лист. Да, в самом деле:
правило номер 19. никаких игр, особенно таких, в которых надо на что-то смотреть. перенапряжение глазэто совсем не весело!
Все дружно застонали. Они уже начали думать, что долго сидеть в автобусене так и весело, как им поначалу казалось. Можно же попробовать хоть что-то? В окнах мелькали дорожные столбы; они пытались развлечь себя рисованием на лицах, пальчиковыми куклами, вязанием, выдуванием из стекла, чечёткой, высокой кухней, боулингом и даже реконструкцией великих морских сражений, но каждый раз Квинт поднимал руку, хмурился и строго показывал на жёлтый лист.
Этот водитель становится настоящей занозой в специализированном устройстве для сидения, сказал Чашек.
Кружек кивнул, потому что был совершенно с ним согласен. А вот Чаша просто ухмыльнулась.
Оставьте его мне, сказала она.
Подмигнув ребятам, она сползла со своего сиденья. Вдруг она появилась в дальнем конце автобуса, одетая в короткую курточку и маленькую плоскую шляпку.
Телеграмма! воскликнула она.
А потом снова исчезла. Через секунду Чаша появилась в другом ряду.
Телеграмма!
А потом в следующем.
Телеграмма!
За несколько секунд она успела выскочить из шести чемоданов, трёх ланчбоксов и даже бардачка. Квинт стрелял глазами с места на место, пытаясь найти её, но она всегда оказывалась чуть быстрее. А потом, когда он окончательно упустил её из виду, послышался громкий БАМ!
Чаша сидела на лобовом стекле. «Телеграмма!»безмолвно произнесла она.
Квинт даже не заметил, как она уселась прямо на руль.
Телеграмма для мистера Квинта, сказала она.
Мистера Квинта? О, да это же я!
Нельзя укорять водителя за то, что он так разволновался. Такие недружелюбные люди, как Квинт, редко получают хоть какую-то почту, не говоря уж о телеграммах. Он быстро расписался в ведомости, и Чаша, как настоящий профессионал, протянула ему аккуратно запечатанный конверт.
О боже, о боже, о боже, о боже, о боже! пропищал Квинт и потянулся к телеграмме.
И тут Чаша отдёрнула её.
О-о-о-о-о, вы только посмотрите, сказала она. Как прискорбно. Я бы с большим удовольствием отдала её вам, ночёрт побери! это против правил!
И она сунула конверт обратно в карман.
Подождите! взмолился Квинт. Здесь, должно быть, какая-то ошибка.
Но Чаша покачала головой и показала на важный жёлтый лист с тридцатью восемью важнейшими и серьёзнейшими правилами. Что такое? Вы думали, что важнейших и серьёзнейших правил было всего тридцать семь? Ну-с, поздравляю, вы совершенно правы. Их было всего тридцать семь, но когда Квинт посмотрел в список, он увидел, что в самом низу что-то приписали ярко-красным карандашом.
правило номер 38. никаких телеграмм!!!
Лицо Квинта стало цвета перезрелого помидора. Он что-то пробормотал. Потом заворчал. Потом ощетинился, ощерился и даже заколдобился.
Правила, шмавила! наконец сказал он и разорвал жёлтую бумагу на миллион кусочков. А теперь дайте, дайте, дайте, дайте, дайте, дайте!
Чаша улыбнулась и протянула ему конверт. Квинт нетерпеливо вскрыл его, и, когда он это сделал
Привет!
Приве-е-е-ет!
Приве-е-е-е-е-е-ет!
Приве-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет!
Из конверта выскочил ансамбль «Четыре Мела». Видите ли, четыре МелаМел, Мелвин, Мелрой и Мелбертбыли очень знаменитым парикмахерским вокальным квартетом. Вы, скорее всего, о них слышали (а если нет, то вам надо больше времени проводить в музыкальных парикмахерских). И, поскольку это была поющая телеграмма, Мелы тут же во весь голос запели глупую дорожную песенку.
КВИНТвеличайший водитель АВТОБУСА,
Водитель автобуса, водитель автобуса,
КВИНТвеличайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем.
Он ВОРЧИТ на всех и хмурится ЗЛОБНО,
Но всё ПОТОМУ, что дорога НЕРОВНАЯ
А ведь КВИИИИИИИИИИИНТ
величайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем!
Он бумажку на кусочки РАЗОРВАЛ,
ПРАВИЛА ко всем чертям ПОСЛАЛ
В общем, КВИИИИИИИИИИНТ
величайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем!
Иногда он КРИЧИТ как НЕНОРМАЛЬНЫЙ,
Но В ЦЕЛОМ он ДОБРЫЙ МАЛЫЙ
О, КВИИИИИИИИИИИИНТ
величайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем!
Он так на нас РАЗОЗЛИЛСЯ,
ПОТОМУ что мы ВЕСЕЛИМСЯ
О, КВИИИИИИИИИИИИНТ
величайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем!
Все пели во всё горло, а Квинт хмурилсявы просто не представляете, как злобнои бурчал себе под нос ужасные ругательства. Но что он мог сделать? Теперь в автобусе не было правила, запрещавшего петь глупые дорожные песенки. И, собственно, вообще никаких правил не было.
ПРАВИЛА были такими СКУЧНЫМИ,
Зато ТЕПЕРЬ-то всё БЛАГОПОЛУЧНО
О, КВИИИИИИИИИИИИИНТ
величайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем!
МЫ даже почти ПОЗАБЫЛИ,
Что ПРОБЛЕМЫ у него с нами БЫЛИ
О, КВИИИИИИИИИИИИИНТ
величайший водитель АВТОБУСА
Из всех, что мы знаем!
Песня ребят становилась всё громче и громче, и вскоре под их весёлые мелодии начали приплясывать и покачиваться и цветы, и деревья, и даже знаки «Стоп». Даже сама старушка-маршрутка не смогла сдержаться.
Вррум! Вррум! Ча-ча-ча. Вррум! Вррум! Ча-ча-ча, напевала она, неспешно плетясь по дороге.
И она пела и приплясывала, пока вдруг не остановилась как вкопанная.
Квинт что-то проворчал под нос и окинул недобрым взглядом пассажиров.
Ну вот и всё, сказал он. Это всё вы виноваты с вашим пением. Как мы теперь заедем на холм Кровь-из-Носа?
Вопрос он задал весьма вовремя, потому что холм Кровь-из-Носа высился прямо перед ними. Чашек восторженно уставился на него. То был самый крутой, отвесный, пугающе высокий холм на всех Чернильных островах. Он был совершенно уверен, что старушке-автобусу и так было бы трудно на него забраться, а уж сейчас, когда она устала от танцев
Квинт нажал на клаксон.
Вперёд! Едем! провозгласил он.
Уф-уф уф-уф уф-уф, запыхтела маршрутка, но не сдвинулась и на дюйм.
Чашек скорчил гримасу. Он никогда не пасовал перед трудностями, а сейчас ему кровь из носа надо добраться до лагеря Вопплер-Крик, и его ничто не остановитдаже холм Кровь-из-Носа.
Старушку просто нужно немного подбодрить! крикнул он. Ребята, давайте поможем ей!
И хотитеверьте, хотитенет, но всевообще все, не только ребята, которые ехали в лагерь, но и «Четыре Мела» и даже Квинтначали громко скандировать:
Ты всё сможешь! Ты всё сможешь! Ты всё сможешь!
Это был настоящий боевой клич, который вдохновил бы даже самое робкое четырёхколёсное существо. И, словно по волшебству, старая маршрутка почувствовала прилив сил. Да ещё какойот бампера до бампера! Она прищурила фары, стиснула решётку радиатора и с грохотом, лязгом и стуком покатилась вперёд.
Пассажиры очень обрадовались.
Всё ты можешь! Всё по силам! Всё ты можешь! Всё по силам! пели они.
Их слова заполнили бензобак, словно музыкальное топливо. Мотор ревел, шины дымились, а по лобовому стеклу ползли капельки пота, но могучий автобус продолжал подниматься!
Ты почти смогла! Ты почти смогла! Ты почти смогла!
С каждой секундой они приближались к своей цели. Чашек высунул голову из окна и понял, что уже видит вершину холма! Пассажиры дружно захлопали, а потом
Ой-ой ой-ой ой-ой-ой! пропыхтела маршрутка.
Они покатились обратно.
И, как вы понимаете, не просто покатились, а понеслись под гору на полной скорости. Автобус всё разгонялся и разгонялся, но отважные пассажиры продолжали петь:
Мы разобьёмся! Мы разобьёмся! Мы разобьёмся!
И когда казалось, что хуже уже быть не может, стало ещё хуже. Визжа тормозами, крутясь и подпрыгивая, автобус слетел с дороги прямо в пропасть. Под крики пассажиров он летел вниз, вниз, вниз, а потом вдруг