Ни то к счастью, ни то к горечи Психовского, вселенная в общем и частности любит подслушивать чужие мысли, подобно Гудвину воплощая их в реальность. Правда, иногда из этого выходит ведьмовская пакость, а не подарок доброго волшебника, но в случае Грециона все обычно выстреливало так, как нужно.
Вот и сейчас вселеннаявсе ее оттиски разомподслушала мысли профессора и решила действовать незамедлительно.
Как только Грецион перевел взгляд с моря на тянущийся вглубь суши лес, то увидел ящероподобный силуэт с торчащим из головы рогомна этот раз у профессора не было сомнений, что это Вавилонский Дракон. Такой расклад как раз отлично вписывался во всю концепцию происходящих фантастических событийесли можно с бухты-барахты оказаться на непонятном острове с цветным небом, то почему бы в нескольких метрах не стоять мифическому существу?
Профессор схватился за головувнутри все заскрежетало, к горлу снова подступил комок, а в голове замерцали странные обрывки лоскутов-картинок.
Предположительный дракон остановился, помахивая хвостом.
Мой драгоценный Феб, окликнул профессор художника, чуть пошатываясь. Надеюсь, ты нашел блокнот
Нет, а что это ты вдруг?.. Федор Семеныч хотел было добавить что-то еще, но посмотрел туда же, куда Грецион, и замолчал. Это что, твой Сируш, Вавилонский Дракон?
Ну, если у нас не коллективные галлюцинации хотя мое самочувствие говорит именно об этом заключил профессор. Ох, старый китаец был бы так рад.
Существо внимательно изучало стоящих вдали людей и, видимо, приняло решение убраться подальше, молниеносно рванув в глубь леса.
Так, закопошился Грецион, потирая переносицу. Нам нужно туда, за ним! Определенно! Это всяко лучше, чем торчать на берегу в ожидании Годо.
Честно говоря, если бы не нашлось подходящего случая в лице Вавилонского Дракона, профессор так бы и остался сидеть на берегу.
Мы торчим тут исключительно в ожидании блокнота, поправил Аполлонский, вернувшись к поискам. Я уж и не надеялся, что ты предложишь идти глубже, но, о чудеса, случилось что-то, что подняло тебя с места. Ты же, наш пассивный Телец, не любишь охоты за возможностями, постоянно ждешь, пока они сами придут на блюдечке с голубой каемочкой, и желательно сервированные по Фэншую. И все же я надеялся, что успею найти блокнот раньше, чем возможность с грохотом свалится на нашу голову. Ты, пожалуй, беги, тебя теперь не остановить, а я тут продолжу искать
Даже не надейся, рассмеялся Грецион. И давай уже вместе найдем твой чертов блокнот. А карандаши-то не растерял, среброкистый ты мой?
* * *
Вавилонский Дракон боялся.
Ощущение угрозы стальным чертополохом впивалось в него отовсюду, кололо и заставляло бежать лишь вперед и вперед. Все вокруг казалось враждебным, хоть и привычным, ведь дракон бегал по этим тропическим лесам многие годы, но сейчас, вернувшись, готов был оказаться где угодно, только не здесьхотя нечто материнское, будто бывшее частью его, пыталось одновременно убаюкать где-то в глубине, но в тоже время разбудить нечто дремлющее.
Словно бы все части его, все бывшее им и являющееся им, неведомым образом собралось в этом тропическом лесу, месте притяжения.
Зверь знал, что его обязательно будут искать, что за ним вернутся, и холодные клешни неволи вновь сомкнутся над головой. Он бежал изо всех сил, стараясь оттянуть неизбежное, стараясь хотя бы еще немного побыть свободным. А ведь так недавно существу показалось, что все уже позади, и онон нынешнийв безопасности
Даже те двое на берегу показались Вавилонскому Дракону враждебными, хотя он знал, ощущал своим звериным нутром, что они не причинят ему вреда, потому что они пришли с той стороны бытия, а не с этой. Не с этой, где никому нельзя было довериться, все хотели запереть существо, перерезать живительную связь со свободой. Все, кроме одной девушки, да, разве только кроме нее.
И особенно острое чувство зверь испытал, увидев своими бесконечно цепкими глазами одного из незнакомцев на берегупласты воспоминаний, своих и чужих одновременно, начали всплывать, но стремительно вновь пошли ко дну.
Вавилонский дракон бежал со всех ног, зная, что в любом случае уже проиграл.
* * *
В тропическом лесу действует одно, самое главное правило: ничего нельзя трогать, вообще ничего, особенно если оно похоже на лиану, особенноесли шевелится, а если высовывает раздвоенный язык и шипитлучше даже не приближаться. В этом нет ничего странного, потому что обычные джунгли, в отличие от каменных, настроены к человеку ой как враждебнои вовсе не потому, что у них такой сварливый характер. Просто это немного не та среда обитания для хомо, как бишь его там, сапиенс. Точнее, если верить теории эволюции, то когда-то она была именно той средой, то есть человеческой, но некая обезьяна с камнем в руке решила покинуть тропические леса с длинными лианами и огромными деревьями, оставив их на произвол судьбы. И где-то внутри любых джунглей, любых тропиков, таится эта древняя обидадревняя обида на человека, бросившего зеленые древесные своды, приютившие беспомощного обезьяныша на заре развития. Да и, что уж там таить, не просто бросившего, а иногда попросту уничтожающего, жадно рубящего и жгущего свою первую среду обитанияпопробуй такое прости. Ядовитые змеи и огромные насекомые в таком случае вообще самый безобидный вид мести.
Но в тропическом лесу с неестественно высокими деревьями, царапающими растекающееся в цветных пятнах небо, все было совсем не так.
Это место не выглядело слишком уж злобным и обиженным, все здесь было как-то предрасположено к человеку. Нет, конечно, заросли не расступались с песнями и плясками, обнажая мощеную дорожкумол, вот, пожалуйста, все для вашего удобства, дорогие люди, ходите где хотите. Но Грецион инстинктивно приготовился к зарослям, через которые придется прорываться с гипотетической саблей, а поскольку саблей физической нигде и не пахло, задача в голове профессора нарисовалась вдвойне сложная.
В итоге, поход Психовского и Аполлонского через тропический лес скорее напоминал воскресную прогулку по грибы с добрым пастором. Не хватало лишь говорящих зверушек и ветра в ивах, и все, идиллия, не поспоришь.
У меня такое ощущение, поделился Грецион, внимательно изучавший ящероподобные следы на земле, что этот лес привык к людям.
У меня такое ощущение, скопировал Аполлонский, что мы вообще попали в какой-то Юрский период и скоро заблудимся.
Ты что, не будешь рад динозаврам?
Буду, просто они не будут рады мне, улыбнулся художник, крепко прижимая к себе все-таки найденный блокнот. Только если как закуске
О, ты потянешь и на главное блюдо, профессор вгляделся в еще один след. А вообще, тебе надо читать меньше книг о попаданцах, если ты думаешь, что нас кинуло в прошлое
Если бы нас кинуло прошлое, над головой не творилась бы такая пьяная феерия, ткнул пальцем ввысь Федор Семеныч. Грецион, как по команде, поднял головучерез густые кроны тропических деревьев, подмигивая, виднелось разноцветное небо.
Мне вот интересно, сказал Психовский, вновь зашагав по следам предполагаемого Вавилонского Дракона. Куда подевался Брамбеус, старый китаец и его переводчик?
Их уже могли сожрать динозавры, пошутил Аполлонский и, не дав Грециону ответить, переключил тему: Я думал, тебя будут интересовать какие-нибудь связи с древними цивилизациями ну и тому подобное, как обычно.
Меня интересует много чего. Например, какого черта тут взялся Вавилонский Дракон, который, даже если и существовал в Вавилоне, уже давно должен был превратиться в кости и прах? Меня интересует, какого черта мы здесь оказались, меня интересует, какого черта небо цветное, какого черта лес такой добродушный, какого черта в последнее время мне так плохо, и я так часто стал ловить дежавю И да, ты прав, если это окажется просто дурацкий необитаемый островя разочаруюсь. Но если бы Вавилонский Дракон не появился прямо перед нами на берегуя бы и с места не сдвинулся, ты знаешь.
Аполлонский почесал нос.
Это очень похоже на тебя, но все равно, знаешь, что я скажу какой-то ты сам не свой. Будто что-то