Ведит вытащила из сумочки платочек и промокнула горькие слёзки. Ректор молчал. Кремень мужик. Сразу видно, что видал в жизни всякое. Меня ж самого потянуло посочувствовать на эту смесь жуткой правды и наглой выдумки, хотя я всё прекрасно знал. Ну, надеюсь, что знал очень многое
Хорошо, сказал, наконец, хозяин кабинета. Я возьму Вас в университет. Язык вы знаете вполне прилично, и преподавать, надеюсь, сможете. Я сам лично прослежу.
Он взял со стола бронзовый колокольчик и потряс его. Вошла дежурная по приёмной: сухая и строгая, одетая в чёрное, как в траур.
Позовите Светлицу.
Та молча кивнула и удалилась.
Через некоторое время вошла румяная, жизнерадостная толстушка, одетая как преподаватель. То, что нам и надо.
Светлица, будь любезна, проводи госпожу Брагу в корпус для проживающих. Пусть ей там выделят комнату. Она будет у нас новым преподавателем; завтра и решим, чему именно она будет учить наших оболтусов.
Толстушка, поедавшая ректора глазами, сразу переключила внимание на Ведит, широко ей улыбнулась, сразу ухватив за локоток:
Давайте-давайте, идите за мной. Меня Светлицей зовут, я тут кастеляншей работаю, почти вся хозяйственная часть на мне.
Ведит послушно шла за ней, озираясь вокруг с любопытством. Она напоминала мне рыбку, которой волею судеб пришлось долго пробыть на берегу, а потом её забросило назад в речку, в её родную стихию. А я в этой стихии оказался совсем чужой, лишнийкак ботинок, оказавшийся на дне, мимо которого проплывают стаи мальков (студенты весело рванулись на долгожданную перемену) и солидные рыбины-преподаватели.
Я отправился на Чалке назад в гостиницу и привёз вещи Ведит. Мы с ней перебросились взглядом: да, встреча будет на условленном месте и в условленное время.
Мужское слово
Я дожидался Ведит возле торговой лавки, где она платье покупала.
Я понимал решение ректора: он быстро распознает, является ли девушка учёным человеком или нет. Если да, то, значит, хотя бы половина из её рассказаправда, и он сможет заткнуть ею одну из своих дыр, появившихсязуб даю! из-за того, что местные «тайные» службы забрали его учёных мужей изобретать «адские смеси». Если нет, то он выгонит её взашей, сразу позабыв всё, что она ему наговорила.
Но, так как я абсолютно уверен, что девчонка вполне справится с преподаванием, то и ректор будет ею доволен. Вторая часть её рассказа ему, если разобраться, вообще не нужна. Это пускай «кому надо» разбираются: человеку из другой страны, который решил поселиться постоянно, никак не избежать разговора со всяким «стражами» всех мастей (или у кого как их называют?).
Ведит опаздывала.
Меня всё глубже и глубже начинала засасывать уже знакомая пустота. Она не придёт. Зачем ей ЭТО нужно??? она в безопасности, будет заниматься любимым делом; ей, между прочим, ещё и ребёнка рожать. Рисковать ей сейчас никакого смысла не имеет.
Если бы я имел дело со студентом-мальчишкой, то тогда, да, я бы мог его и шантажировать рассказать «кому надо» и про огненную химию, и про то, что он шпионить на меня согласился. Если бы Но запугивать Ведит я не стану ни за что и никогда, даже за большие деньги. Поэтому мой шпионский план летит ко всем чертям.
Значит, мне остаётся только топать в обратную дорогу?
Прохожие спешили по своим делам: кто с корзинкой, ктоналегке. Кто-то весело болтал, кто-то шёл хмурым и молчаливым. Лишь я бесцельно слонялся туда-сюда.
Рубашку вот новую купил, с расшитым пояском. Я выгляжу как работяга: даже нож хранится за голенищем и не виден. Ну, наверное, на простого мужика я всё-таки чем-то не похож: некоторые прохожие косятся. То ли работяги тут в сапогах не ходят, то ли рожа у меня слишком наглая. Да наплеватьне их это забота, как я одет.
Привет, солдат! А чего это ты так вырядился?
Я вздрогнул. Вот чёрт, никак к её выходкам не привыкну
Как«так»? буркнул я вместо «здрасти».
Такие пояса обычно подвязывают, когда свататься идут.
Вот сволочь!.. это я вспомнил суетливого продавца, уверявшего меня, что с таким шикарным поясом я парень хоть куда. Прибить бы этого гада.
Кто сволочь?
Да так, есть тут один Ладно, хрен с ним.
Разговор начался как-то не так, не так
Я замялся; Ведит подхватила меня за правый локоть и развернула по ходу уличного движения. Меня словно молния шарахнула: а она ведь никогда вот так интимно за меня не держалась, не считая, конечно, ночёвок в обнимку в холодном лесу под общим покрывалом, которые ничего не значили. Это меня и вовсе обескуражило.
Хм, надо же: вот я иду под ручку с девицей, и мы оба трезвые. Когда такое случалось со мной в последний раз?.. И ведь как-то необычно, волнующекак будто впервые.
Да что с тобой, Клёст?
Я Всё в порядке. Комнату себе подобрал, только тебе не нужно знатьгде. А у тебя как? Устроилась?
Всё просто прекрасно! Мне досталась такая шикарная комната! Светлица мне разом всё выболтала: что местные стражи забрали всех, кто к «огненной» химии имел хоть какое-то отношение: пару профессоров, всех кандидатов и даже аспирантов. Так что в жилом корпусе с десяток комнат враз освободилось. Всё так, как ты и говорил: только слушай и ахайи дурочка сама тебе всё выложит, как на тарелочке! Она ж мне всех забранных химиков поимённо перечислила!
Вот и хорошо, я сделал глубокий вдох, как будто разом выбивая из себя пыль бесконечных дорог и жар ночных костров. Давай, живи, работай, изобретай. И обязательно сделай когда-нибудь мгновенное огниво, а то я уже замудохался кремниевыми щёлкать Обещаешь? Чтоб такое, чтобы загоралось и в снег, и в дождь, с одного раза. Только пока свои «огненные» таланты не раскрывай, а то заберут тебя вместе со всеми, за компанию, во второй рази хрен ты сбежишь: тут горы кругом, а лесамало.
Я, кажется, говорил что-то ещё весёлое и бодрое. Не помню сейчас уже всего: помню только, что шли мы вот так с ней под ручку по улочкам столицы, и никому до нас не было никакого дела, а нам до нихтем более. И такая мне, читатель, тогда жуткая грусть сердце сдавиланикак не рассказать. А я шёл, шутил, давал какие-то мудрые советы о том, как ей получше устроить здесь свою жизнь
Ведит молчала. Я тоже замолчал, делая неспешные шагилишь бы продлить подольше очарование этого дня.
Солдат, ты меня бросаешь? и голос её дрогнул.
Тьфу ты. Довёл, устроила она ещё и недовольная. Я же не нянька ей, в конце-концов, и у меня своя личная жизнь ещё вся впереди. Или это она из-за беременности своей такая капризная?
Я остановился:
Понимаешь, нам никак нельзя тут встречаться: это будет очень подозрительно. Я же простой наёмник: довёл, передалдо свидания. Нас же «стражи» сразу в оборот возьмут, почему мы встречаемся, тем более, что тыхимик. Так что давай прощаться
Она продолжала молчать. Я вдруг начал чувствовать, что в чём-то неправ. Не удержался, обхватил её милое, несчастное личико ладонями:
Я не хочу с тобой расставаться! Я бы с тобой жил до самой смерти! Только с тобой, понимаешь? Но сейчас не могу. Мне нужно сначала устроить свою жизнь так, чтобы иметь заработок без хождений на всякие войны, а потом уже приводить хозяйку в дом. У меня и дома-то этого сейчас ещё нет.
Я опять наговорил ещё больше совершенно правильных и умных вещей. Она безучастно смотрела сквозь меня.
Ты меня слышишь?
Ведит подняла глаза, заполненные глубокой болью:
Ты меня бросаешь. Мы никогда больше не увидимся.
Нет, ну вы видали, а?! Бросаю я Как будто она когда-то была моей! Как же можно бросить то, что не твоё??? Неужели у неё от её положения совсем ум зашёл за разум?
Я опустил руки. Кажется, я наговорил такого, чего никогда не сказал бы даже по пьянке. «Только с тобой», «до самой смерти»эк меня прорвало-то Что это со мной?
Если не увидимсязначит, на то воля Пресветлого. Но я своё мужское слово сказал. Обещаю: как устроюсьобязательно приеду и заберу тебя в свою страну. Ты мне веришь?
Она всё молчала. Я взял её за тёплые плечи, слегка встряхнул. Она резко крутанулась, вырвалась и зашагала прочь, не оглядываясь. Я тоже развернулся и зашагал домой.
Быстро сгущались сумерки; благодатное лето заканчивалось. Возле калитки я остановился, со злостью сорвал с себя дурацкий поясок, скомкал и швырнул на пыльную землю. Когда я закрывал за собой засов, то увидел, что безучастный босяк, до этого тупо сидевший на улице, откинувшись спиной на покосившийся соседский забор, суетливо вскочил, мелко засеменил в мою сторону, подхватил брошенный пояс и принялся торопливо запихивать его двумя руками за пазуху.