Когда до забора оставалось пару шагов, во дворе успело появиться ещё полтора десятка преследователей, азартно спешивших на помощь своим. Я широко отмахнулся, царапнув остриём сразу два щита, и тут же швырнул меч через забор. Прикрылся щитом, по которому сразу кто-то ударил, сорвал с пояса последнюю бомбу, зубами вырвал чеку, стукнул рукоятью себе по бедру, ощутив, как стержень крошит стекло у колбы.
Оставалось отмахнуться щитом ещё раз, отражая очередной удар, затем привалиться левым боком к стене, забросить на парапет свободную правую руку, уцепиться ею (бомба как бы случайно упала мне под ноги), а потом колесом, резким движением перебросить на другую сторону обе ноги и руку со щитом, своей тяжестью создавшим мне дополнительную силу вращения.
Я рухнул лицом вниз, успев повернуть щит лицом к землеиначе бы левую руку вывернул или даже сломал. При падении главноепревратить силу удара о землю в силу вращения вокруг своей оси, т. е. просто покатиться, словно бревно. Вот и я сделал один оборот, подогнул ноги и, когда ступни коснулись земли, оттолкнулся правой рукой от её поверхностии тут же оказался стоящим вертикально.
Сразуже за этим во дворе, из которого я ускользнул, грянуло эхо взрыва, вдогонку которому зазвучала солдатская брань. Я огляделся, подобрал свой меч, закинул щит за спину и побежал дальше, руководствуясь давним принципом: от места своих проказ нужно держаться как можно дальше. Уж больно там люди остаются раздражительные
Перебираюсь сквозь очередной забори оказываюсь во дворе, куда толпой вваливаются солдаты божегорцы!!! Которые увлечённо бросились в мою сторону в лютой жажде настрогать меня словно морковку, приняв за представителя народного ополчения. Пришлось мне не менее горячо уговаривать их не спешить с этим делом: я быстро перечислил всех командиров по всем легионам, каких только знал. И даже покойного Старика не забыл.
Вы тут не видели мужика молодого, одетого во всё чёрное? Или уже успели убить?
Его наши Шест и Сиг сейчас в штаб ведут! Говорит, что на «драконе» летал. Брешет, поди?
Нет, это правда.
Путь в штаб имелся только один: через городские ворота. А самый лёгкийпо нашей улице, чтобы шею себе во дворах не свернуть. Я выбрался на неё и довольно скоро настиг приметную троицу, состоящую из одетого во всё чёрное, и двух солдат: долговязого и лупоглазого.
Я навязался к ним в компанию по двум причинам: во-первых, хотелось убедиться лично, что «бухгалтерия» в мою пользу поставила хотя бы одну галочку, а во-вторых, на сегодня я навоевался до одури, и рисковать жизнью больше не желал. Даже ради Господа Бога нашего, Вседержителя Пресветлого. В конце-концов, за меня там Шмель остался
После войны
Мы вышли из города, и очень скоро наткнулись на нескольких коней, брошенных химиками при входе в город. Подарочек нам, что и говорить, достался приятный, но я был и вовсе потрясён, узнав среди них мою Чалку:
Ах, ты ж моя красавица! А я думал, что тебя уже давно на колбасу отправили!
Лошадка подняла голову от травы, которую щипала, и заржала осуждающе.
Ну-ну, не сердись, хорошая! я погладил её по гриве.
Я в двух словах объяснил солдатам, что такому великому человеку, каким являлся Механикус, не пристало топать пешком, как лопуху-пижону, а потому ему нужно непременно ехать верхом, как представителю благородного сословия. Механикус пытался что-то возражать, но я решительно подвёл к нему другого коня, ещё более убогого, чем моя Чалка, и помог вскарабкаться ему на спину. Хм, сразу вспомнилась поговорка: «Как корова на заборе».
А я и без седла чувствовал себя вольготно.
Наши бравые солдаты-провожатые сразу поскучнели, и не захотели топать пешком. Тем более, когда за спиной лежит целый город, готовый к началу тотального разграбления, а воевать там осталосьвсего ничего. Очень скоро мы ехали вдвоём, а Механикус, возбуждённый счастливым спасением, простодушно разбалтывал мне государственные секреты.
Оказывается, то треугольное крыло, на котором спасённый мной летун вёл шпионаж, называется «самолёт». «Дракон» же по научному именуется аэроплан, а его «возница»авиатор. Внутри у аэроплана имеется огромный двигатель, вращающий стальные лопасти, а также химик, запускающий это чудо техники, а потом готовящий «подарки» к взрыву и сбрасывающий их в открываемый люк.
Самый опасный из грузов называется «дождик». Химик активирует боеприпас сразу внутри аэроплана, и, если промедлит со сбросом, то тот взорвётся прямо в брюхе «дракона». Для наиболее эффективного использования «дождика» нужно лететь на строго определённой высотетогда бомба с картечью взорвётся прямо над головами недругов.
У «дракона» имелась одна скверная особенность: он не мог взлетать два раза в день. После каждого полёта его двигатель требовалось разбирать до винтика, всё перебирать и чистить, а эторабота на целый день, а то и больше, если выявлялись дефекты. Вот этим и объяснялся тот факт, что эти «птички» не появлялись дважды, даже если всем очень хотелось, даже если второй удар мог обеспечить решающий перелом ситуации.
Перед посадкой в городе Механикус приказал напарнику сбросить топливо для двигателя. Тот дёрнул рычаг, и улицу накрыло взрывоопасным туманом. После этого тот бросил в люк ручную бомбу
«Воздушного» химика ранило при обстреле шутихами со шпиля собора, и он еле-еле выполнил последний приказ своего командира. Шансов добраться до своих у него не имелось. Механикус после посадки выбрался через свой аварийный люк, а его напарник, скорее всего, отравился: каждый химик носит с собой ядовитую дрянь, не надеясь на милость при взятии в плен. На мой взгляд, Механикус шансов на вражескую милость не имел ещё больше, но, вот поди ж тырешил прорываться. И повезло.
Вообще-то, везение Механикуса началось тогда, когда ему сделали бронированное кресло, защитившее его от картечи. А у его напарника, кроме рубахи, никакой брони не имелось
Вот так, с задушевными байками, мы и подъехали к шатру армейского командования. Вернее, к целому палаточному городку, где каждому важному чину полагалась отдельная палатка, по размерам едва ли уступавшая шатру Старика.
Механикус вошёл в ту, где сидел пожилой чиновник в кителе «тех самых», со всеми регалиями и наградами. Плешь, начинавшаяся со лба, мясистый нос, толстые губы, помутневшие глаза не мальчика, но мужа, вот то, что можно было сказать про этого субъекта.
Мой спасённый вытянулся и отрапортовал о частичном выполнении задания, аварийной посадке и о своём спасении с моим участием.
Так-так протянул чиновник. Уже два БЕСЦЕННЫХ аэроплана потеряны. При том, что кто-то обещал, что они могут сделать любую войну лёгкой прогулкой
Могут, твёрдо ответил Механикус. Но при условии хорошей разведки. Любой противник быстро учится, и, даже имея аэропланы, никогда нельзя расслабляться. Нужно выискивать новые возможностии только. Я и сейчас говорю: в будущих войнах авиация будет играть решающую роль.
То, что будет в будущем, возразил «тот самый», это будет не скоро. А нас, грешных, «строгают» сегодня и сейчас. И нам, увы, приходится искать виноватых и крайних сейчас и сегодня.
Если позволите кашлянул я. Господин Механикусвеликий герой вашей страны. Если бы не он, то ваши потери в этой войне были бы гораздо больше. А потери людейэто прямые убытки государству. Ваш Механикус сделал столько, сколько не всякий легион смог бы сделать. Делать его крайнимэтого, извините, мне не понять.
Безопасник откинулся на спинку мягкого стула, внимательно на меня посмотрел:
Так-так господин Клёст, я так понимаю? Наслышан, как же если случается что-то из ряда вон выходящее, то без Вас, конечно, там никак и язык у Вас хорошо подвешен. И откуда только у вас берутся такие шустрые умники, из каких войск? ехидно спросил он.
Из обозных, обречённо ответил я, закатив глаза на потолок.
Ах, да, конечно же Кстати, вы ведь завербовались к нам десятником, и, раз Вас отправили на прикрытие химического отряда, то Вам должны были дать пять ручных гранат. Вы ведь их не потеряли, надеюсь?
Никак нет, господин старший советник! Все пять использовал во время боя!