Меня вот ростовщик за глотку взял: я деньги ему вернуть не мог. Мне их возвращать не хотелось, а емуоставаться с носом. Как бы ты нас рассудил?
Лично тебе в армию ради денег идти не хотелось, возразил Деляга. А емутерять свой коммерческий авторитет. Нанялся бы отработать ему столярным деломи все дела.
Да на кой ему нужны мои столярные работы?! У него дома и так всё отлично!
А ты его спрашивал, чудак-человек? И так вижу: нет! А почему? Тебе запрещал кто-то, что ли? Вот если бы он сам лично сказал тебе: «Не нужен мне столярденьги давай!», то тогда бы пошёл другой разговор.
Столяр молчал, ошеломлённый.
Ты что, хочешь сказать, что можно любого уговорить сделать всё, что угодно? хмыкнул Шмель.
Любого, и всё, что хочешь! задорно ответил Деляга.
А если я захочу взять в жёны дочку короля? спросил Бим.
Вот ведь: дурак-дураком, а суть проблемы уловил сходу. Вообще-то, раньше за такие вопросы людей хватали и казнили без лишних базаров, а сейчас, вишь ты, просвещённый век, и, опять-таки, военные условия
О, это давно всем известный классический вариант, когда быдло желает повысить свой социальный статус запел было Деляга, но, глянув на Бима, осёкся и сменил тон. Короче, объясняю на пальцах:
«Дляисполнения твоего желания тебе нужен всего лишь один пробивной посредник, вхожий в высокие круги. Он должен зайти к дочке короля и спросить:
Красавица, для тебя есть подходящий женихглаваславгородского банка!
Она скажет:
Фи, какая скукотища! Плебей, погрязший в бумажной работе! Канцелярская крыса! Он ведь, небось, и танцевать-то не умеет! Подите прочь!
Итак, мы выслушали, чего НЕ ХОЧЕТ твоя будущая невеста. Затем твой доверенный человек скажет:
Но, Ваше Высочество, этот человекгерой недавней войны! Он ломает о свою шею любую оглоблю! Какие бумаги! оннастоящий мужик!
Она ответит:
О, ну это меняет дело!
Тогда твой посредник должен подойти к королю:
Ваше Величество, я нашёл прекрасную партию Вашей дочери! И она уже согласна! Онгерой войны и настоящий мужик!
Ах ты, мать-перемать! ответит наш король, да продлит Пресветлый его дни, и он будет, конечно же, прав. На кой мне нужен твой простолюдин?! Ты совсем головой болен, что ли! так я прикажу тебе её отрубить, чтоб она не болела, а тыне мучился!
Итак, мы выслушали, чего НЕ ХОЧЕТ наш достопочтимый король. Тогда мы меняем наше деловое предложение:
Но, Ваше Величество, онглава славгородского банка! Подумайте сами: любое королевство постоянно нуждается в деньгах, а у вас под Вашей монаршей рукой будет преданный зять, вхожий в самые высокие финансовые круги! И, потом, какая разница: плебей он или маркиз? Вы не король, что ли? Вы можете любого дворника поставить на колени, постучать по его пустой башке плашкой Вашего фамильного меча, сказать что-то типа того, что, мол, ты отнынедворянин, ивсё! вопрос с плебейством сразу же будет закрыт он тут же станет дворянином!
Король ответит:
О, ну это меняет дело!
Теперь твой посредник должен подойти к главному курмэ нашего народа и сказать:
Уважаемый, я подобрал прекрасный мезальянс, который Вам нужно срочно поддержать. Онгерой недавней войны, ломает любую оглоблю о свою шею, скоро станет дворянином и будет преданный Вам человек, а Вам требуется всего лишь сущий пустячокназначить его главой славгородского банка
Курмэ мне скажет:
Уважаемый, вы, наверное, при входе ударились головой о дверной косяк. В Славгородском банке уже есть свой главаотличный специалист, знаток финансового дела, и я не понимаю: на кой мне нужно гнать его в шею и ставить вашего проходимца?
Итак, мы выслушали, чего НЕ ХОЧЕТ наш курмэ. Теперь мы должны показать ему файду от такого оборота:
Но, господин курмэ, онзятьКОРОЛЯ!
Курмэ ответит:
О, ну это меняет дело!»
Байка закончена. Деляга продолжил:
Смотрите сюда: все говорили: «Мне этого не нужно!». А в итоге получилось что? правильно: все довольные, а наш Бим при этом взял замуж дочку короля!
Бим залыбился. Мы понимали, что он ни хрена не понял в той схеме, каковую раскрутил нам Деляга, но ему польстило, что он, оказывается, тоже мог бы постоять в одном шаге от Великого трона.
Вот так, с шутками и прибаутками, мы и шли в ту атаку. Даже немного отстали от других химиков, пока пили вино и болтали о жизни.
Однако, всё прекрасное рано или поздно заканчивается. Вот и мы подошли вплотную к стенам крепости, миновав линию запыхавшихся баллистариев.
Нас, конечно же, заметили. Причём, я даже догадался, кто: противник на шпиле городской ратуши сварганил натуральное «воронье гнездо», и сидящий там наводчик с подзорной трубой давал отмашку флажком при виде заманчивой цели. Ну, заметили, оно бы и ладно, но зачем же ракетами кидаться?
Согласноплана, мы должны были, подойдя поближе к городу, высвободить лошадей из упряжи и далее тащить повозки своими силами. Но только вот никто нам не отмерил в шагах это самое «поближе», а человек устроен так, что подсознательно хочет, чтобы груз тащил кто-то другой. Кобыла, например. Ворота пробиты, армия вливается в городкакие проблемы могли бы возникнуть? Для былых времён такое рассуждение прокатило бы, а вот сейчас
Воздух! заорал кто-то слева.
И, действительно, мы увидели, как в небо круто взмыла стая вражеских ракет.
Мне хватило одного удара сердца, чтобы понять: наши необученные лошади могут со страху рвануть в сторону и опрокинуть ХИМИЧЕСКИЙ фургон, а чем это обернётсяпро то лучше и не думать. Или их ранят, и они ошалеют, рванут в разные стороны. Или убьют, и тогда они резко рухнут набок, увлекая оглоблями фургон на бок, и тогда
РЕЖЬ УПРЯЖЬ! заорал я десятнику напротив и принялся лихорадочно кромсать ножом кожаные ремни.
Ракеты шли по той же высокой дуге, давая нам, вроде бы, время на раздумье.
Режь упряжь, мать твою!.. повторил я, видя, что мой сосед никак не врубается.
Да, ему очень хотелось рухнуть ничком, как все, благо нас прикрывали щиты, заброшенные за спину, а тут кто-то орёт, что-то требует и ты понимаешь, что тывсё-таки командир, и не должен вести себя, как простой солдат.
Когда я перерезал первый ремень, только тогда до него что-то дошло. Он торопливо выхватил свой нож и тоже начал резать что-то.
Перваяоглобля освободилась и стукнула концом о землю. Я бросился высвобождать другую, а сосед-десятник доканчивал срезать пристяжную упряжь второй лошади, «на отлёте». Ракеты всё ближе, ближе к земле я стою к ним спиной, но я всем нутром чую, что им осталось до земли очень мало. Ещё, ещё меньше, вот уже несколько локтей!..
Есть! Я перерезал второе крепление и даже успел изо-всех сил шлёпнуть лошадь ладонью по крупу. Она, поверившая мне на ласку, успела обиженно-недоумённо скосить на меня своим фиолетовым глазом, и
Ба-бах!!! Ба-бах!!! Ба-бах!!! Ба-бах!!! Ба-бах!!! Фьи-и-и-и-и-ть! Фьи-и-и-и-и-ть! Фьи-и-и-и-и-ть! Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!!!... БА-БАХ!!!!!!
Где-то вдалеке один из химических фургонов взорвался ко всем чертям. Да, я не ошибся: лошадей лучше было всё-таки распрячь
Меня швырнуло наземь, и напоследок я успел пожелать себе, чтобы на меня не наступила та лошадка, которую я освободил из упряжи. Пресветлый в тот миг оказался добр ко мне, и я не получил удар подковой по спине. Получил только по щиту, закинутому на спину. Причём от лошади, освобождённой вторым десятником. Тоже, знаете ли, не слабо: как будто некий шутник, имеющий вес в шесть раз более человеческого, прикола ради ударил вас, лежачего, пяткой по спине. Аж искры из глаз посыпались.
Я приподнялся. Вторая лошадь далеко не ушла: её хлестнуло картечью, и она лежала на боку, жалобно вскрикивая тоненьким ржанием, приподнимая голову.
Все живы?! крикнул я.
Кажись, да отозвался второй десятник, ошеломлённо озираясь.
Оказалось, что в его щите застряло сразу несколько железяк. Были там и сквозные дыры, но спасла бронька.
У нас есть один раненый, философски отозвался Философ.
То шуршание, которое я услышал на краю сознания, оказалось результатом поражения картечью покрывала фургона, состоящего из высохших бараньих шкуркак будто злой великан швырнул горсть острых мелких железок. Ну, хотя бы все живыи то слава Пресветлому.