Не впервой рисковать, звонко ответил Архи.
Лучше не надо, последствии можем не расхлебать.
А как же твое противоядие? На Рассвете помогло, всю сеть очистил.
Так, Архи, не пори горячку, осерчавши, произнес Тёма. Давай по порядку, сначала возвращай «Азимова», а я останусь на орбите, продолжу настройки своей сети. Даже всемогущие интеллектуалыЛидеры Рассвета с их продвинутыми технологиямине трогали старое дерьмо, параллельно вели свою.
Блин, снова гонять тысячи раз ЗемляАзимов.
Сам напросился, никто тебя не вынимал из криокапсулы, можешь снова залечь. Хотя не торопись, остановил вылет лайнера Тёмыч. Придется подождать еще недельку.
Что случилось?
Твоя неполная ЧД не отпускает.
Как? Архимед подавился слюной.
Она нарушила временной континуум и замедлила нашу распаковку в пространстве. Я говорил, что нельзя шутить с потусторонним миром, он не предсказуем.
Не мог сразу сказать, штурман хренов. Архимед откинулся на спинку кресла. Сколько ждать?
Вечность.
Чего?! Архимеда словно током ударило.
Зато границу горизонта событий мы можем наблюдать воочию в открывшемся шлюзе звездолета, и главноеизнутри. Видишь, космос стал линзированный? Мы не смогли ничего вынести из твоего маневра, только переместились подальше от планеты и попали в точку Лагранжа, меж Европой и Юпитером. Да, еще целую твою задницу.
Пошел ты.
Сам такой.
Звездолет накрыла тишина ожидания.
Не везет в любви. Может, повезет в смерти?
Завтра лучше бы не наступало. Валерион уплыл на базар, а на меня свалилась неведомая болезнь. Кровь хлынула вместо мочи. Боль живота и вялость тела выбила из рабочего состояния. Чтоб не пугать старика, решил уплыть в пещеру на отдых. Цикл еще только начался, лангусты в пропасть не сбегут, пока фермер не вернется, ничего экстраординарного не произойдет.
Прихватив один не полный мешок, нырнул в глубину. Постоянные спазмы мешали нормальному погружению. В дополнение ко всему на запах крови собрались сотни гистамин-прилипал. Превозмогая боль и слабость, все же мне удалось оторваться от преследователей, но навстречу, будто по сигналу, двигалась туча собратьев.
Гистаминыэто прозрачно-розовые черви, голова имеет ротовое отверстие с тремя толстыми губами, челюстей нет, после рта сразу горло. Тело длинною чуть больше ладони, толщиной в три пальца плавно переходит в длинный хвостик-жгутик с мелкими зубчиками, и все это заканчивал хвостовой плавник. Они все время норовят прилипнуть к медузам, присасываясь мощными губами, прорывают кожу и проникают внутрь. В полости живота окукливаются, питаясь плотью носителя, стараясь переродиться и выйти из кокона сияющей огненно-рыжей саламандрой, но в случае с медузой у них что-то не получалось. Они прилипают ко всем, у кого кожа нежная и тонкая. Любимая жертва раненая. Прилипая к открытой ране, вокруг рта отращивают коготки-крючки, которые надежно закреплялись на теле. Носитель, медленно умирая, носит паразита-куколку. Порой они пробуют проникнуть в анальное отверстие афалии, но, не имея скелета и мощной мускулатуры, их стремление равняется нулю. Случаи все же бывают, но это, скорее, исключение, чем закономерность. Это больше всего относится к богатым, островным афалиям, которые могут заниматься сексом, но они на глубины и не погружаются, если только ради экстрима.
С трудом отбиваясь от прилипал, отрывая их на ходу, дотянул до пещеры. В глазах мутнело, наступала стадия коматоза. Вот передо мной и земля появилась, цветущая, с благоухающей травой, и я вылезаю из речки, облепленный тиной, стряхиваю все на песок. Меня ласкает ветерок. Мотылек, вспорхнув с цветка, присел мне на колени, затем перелетел выше Судорожная дрожь в теле, как от соприкосновения с Валеркой, заставляет лечь и раскинуть конечности. В ноздри ударяет запах чужого тела. Ноги немеют, стон экстаза вырывается из груди. Вдруг спазм живота возвращает меня из блаженства в состояние нестерпимой боли. Просыпаюсь в пещере, вода кипит преследователями, вокруг на камнях валяются раздавленные сородичи. Едва успеваю ухватиться за кончик хвоста гистамина, хорошо, что он еще не успел его отбросить, и вырываю его из себя, от боли теряя сознание.
. . .
Вернулся на ферму через цикл вполне здоровым. После краткого выдуманного объяснения мы принялись претворять план по доставке кислорода в действие. Приобрели кубовый мешок, переместились в грот, но как загнать в резиновый мешок воздух, никто не подумал. Я лазил внутрь, растягивал, но пока вылезал, воздух выходил следом. Фермер пытался надуть кубометр, потом бросил занятие: до мозгов дошло, что в мешок попадала половина его СО2. Растянули, поскользнулись и сошлись лбами. В конце концов вставили распорки из ребер саламандры (хорошо, что не выкинул). Но на этом мучения не закончились, вытолкнуть шар вниз под карниз не хватало собственного веса. Пришлось снова посетить базар и выложить круглую сумму на жестяную десятиметровую трубу.
Привязав к концу трубы мешок, выставили ее за карниз в потоке струи кислорода, газ устремился вверх, растягивая мешок камелии. Вдруг от возросшей подъемной силы упоры, удерживающие трубу, треснули.
Софэ, отвязывай трубу, идем на экстренный подъем, крикнул старик и сам нырнул с карниза. Ого, шар десять кубов вместил.
Я еле успел ухватиться за трубу, как нас оторвало, и начался головокружительный подъем. Давление воды уменьшалось, воздух расширился, из трубы появились пузыри. Валерион, испугавшись за потерю кислорода, быстренько перетянул входное отверстие мешка шнурком.
Поспешил ты, однако, вон оно как раздувает шар, на все пятнадцать кубов потянет вместо рекомендованных двенадцать, озадачил я старика.
Вижу. Узел в складки въехал, уже не развяжу.
Ух ты, здорово бабахнет, двумя коматозниками прибавится.
Не болтай под руку.
Ха-ха. Купился, оболочка лопнет и все, воздух поднимется бесформенным пузырем, рассмеялся я.
Зря смеешься, кожа камелии выдерживает до четырех атмосфер, плюс у нас к тридцати раздуло
Дальше я не дал договорить старику, схватив его за плечо, потащил в сторону. Потом догоним, бросай!
Но было поздно, мы уперлись в небосвод. Шар выдержал, остановив раздутие на сорок пять кубов, формой напоминал дирижабль. С трудом проталкивая, упираясь ногами в лед, стараясь огибать острые наросты в мелких газовых пузырях, медленно, но уверенно шли на Город. Увидав нас с невиданным размером меха, проплывающая мимо парочка афалий-стражей присоединились к нам.
О-о! Старый знакомый, в слабом свете блеснула знакомая улыбка. Ты снова хочешь уничтожить Город, монстрами не получилось, так бомбой.
Приветик! у меня вновь внутри что-то дернулось, сердце увеличило частоту сокращений. Бога ради, я вот чистый кислород нашел, и все для вас, для Города, стараюсь.
И где ты все это берешь?
Не говори, буркнул Валерион, перебивая Стража.
Я имел ввиду идеи, такие все разные. В голове у тебя целая научная лаборатория.
После каждого коматоза новая идея, ответил я. Видно, в мозгу коротят извилины.
Тмин, давай поможем, обратился знакомый страж к напарнику. А то они и к концу цикла не вылезут из этой ямы.
Только сейчас я заметил, что мешок прижат к ледяной шапке в ложбине, и сколько мы с фермером не толкали, работая ластами, мы не тронулись с места.
А он не бахнет? с опаской произнес Тмин.
Подумаешь, выпадем в коматоз, вернемся с новыми идеями, рассмеялся Страж. Кстати, коматозник, после твоего спасения меня, я внес в устав стражей проходить тренировку глубокой кислородной голодовки. Верховный даже предложил взять тебя в инструкторы, если найду. Ты как, согласен?
Не-а, у меня новый бизнес, да и наплавал я уже свое, пора и осесть, весело произнес я, хотя душа так рвалась в Город, тем более быть инструктором самих стражей.
Это вы самая живучая особь, прошедшая тридцать семь стадий коматоза? Тмин, узнав, кто перед ним, поменялся в лице. О вас даже книгу написали, со слов свидетелей стражей, что документально подтверждено.
Собственной персоной, и имя ему Софэлл, вместо меня произнес фермер. Так поможете?