Его глаза прищурились, обездвиживая меня, верхняя губа чуть вздернулась, черты лица стали напряженными, уже совершенно не скрывая степени вожделения. Он глубоко вдохнул раз, потом еще, захватывая воздух полной грудью, и меня снова поразил этот тягуче-сладкий спазм внутренних мышц от этого его чисто животного захвата моего аромата. Сердце забарабанило в груди, гулко отзываясь и в ушах, и в кончиках пальцев, покалывающих от желания касаться чужой кожи, и в тяжком пульсе желания в низу живота.
То, как пахнет твое возбуждение, едва я приближаюсь, даже прямо сейчас опьяняет меня сильнее любого вина скогге, голос Грегордиана стал ниже и грубее. Мне нравится обонять тебя. Но еще больше нравится твой вкус. Облизывать Катать на языке, как лучшую сладость, что случалось попробовать Каждая секунда этого причиняет боль от того, насколько сильно хочу большего и мгновенно, но и дарит дикое наслаждение от того, как ты буквально погибаешь на моем языке. А еще от того, как ты смотришь на то, что я с тобой делаю.
Каждое хриплое слово, перемежаемое его резким вздохом, врезалось в мои мозг и плоть, стремительно растворяясь в них новыми и новыми дозами жесточайшей похоти. Я уже даже не знала, дышу ли, одновременно совершенно оглушенная грохотом крови в ушах и при этом жадно ловящая каждый звук, издаваемый этим мужчиной.
Я не не смотрю, пробормотала, начав задыхаться еще и от неуместного смущения. Откуда уж ему произрастать после всего, что мы вытворяли?
См-о-о-о-тришь, насмешливо-порочно протянул почти промурлыкал Грегордиан, и от этого звука будто его горячий язык по-хозяйски прошелся у меня между ног, заставив судорожно сжать их. Кричишь так, что голос ломается, трясешься и сжимаешь бедра, царапаешь мне голову, пытаясь выпросить хоть каплю пощады, которой никогда не даю, и при этом смотришь не отрываясь. Всегда! Ты ведь разума лишаешься, наблюдая за тем, что и как я с тобой делаю. Особенно дикая ты, когда оказываешься сверху, трахая мой рот. Хочешь этого прямо сейчас? Дава-а-ай, Эдна! Я лягу прямо тут, и ты объездишь мое лицо так жестко, как только пожелаешь!
Вопль погибающего здравомыслия пробился тончайшим истерическим визгом сквозь сплошную наркотическую пелену одуряющей похоти. Господи, он же опять это со мной делает! Трахает мой мозг с той же небрежной легкостью, как и давно уступившее ему во всем тело.
Хватит! Я вскочила и не пошла, а почти понеслась прочь с этого проклятого балкона.
Я сбегаю, демонстрируя свое полнейшее бессилие и поражение перед Грегордианом? Да наплевать! Кого это волнует, когда я, кажется, готова кончить, скажи он еще пару слов! И что потом? Я позволю ему войти, взять все, что пожелает, и позволю и дальше считать себя игрушкой, которой пользуются и вертят, как вздумается.
Ты не смеешь уходить! рявкнул деспот за спиной. Мы не закончили!
Я оглянулась, чувствуя себя впавшим в панику преследуемым животным, и, увидев шагающего за мной деспота, сорвалась в бег. Господи, смешно ведь! Разве у меня есть шанс убежать от него, спрятаться хоть где-то.
Эдна! Вот теперь он точно в ярости! Мне конец!
Влетев в гостиную, я развернулась, будто собиралась противостоять ему лицом к лицу. Грегордианоскалившийся и не сводящий с меня глазшагнул на порог покоев и вдруг исчез. Точнее, он мгновенно обратился в зверя, который, открыв рот, дышал прерывисто и быстро, будто после тяжелой, изнурительной борьбы. Так и не ступив внутрь, он тихо и протяжно заурчал, обласкал меня успокаивающим виноватым взглядом и одним прыжком исчез в темноте снаружи.
Глава 5
Сказать, что в первый момент я была в шокеэто ничего не сказать. Как только зверь Грегордиана исчез, унося с собой и всю мощную ауру, присущую обеим ипостасям в целом, мои ноги затряслись, как мягкое желе, и я просто осела на пол. В голове зазвенело, язык прилип и онемел, а горло пересохло так, что стало больно. Даже не знаю, с чем сравнить те ощущения. Как будто была в вакууме и легкие отчаянно силились заполучить воздух, а потом вдруг резко и сразу прямиком в них подали чистый кислород, расширяя их на грани разрыва.
Боже-боже-боже, пыталась бормотать я, но выходил невнятный сип.
Но, едва чуть попустило, вернулась способность соображать, причем здраво, и лучше бы она этого не делала. Потому что мне бы очень хотелось сказать, что я испытываю облегчение от того, с какой легкостью избежала преследования Грегордианом. Но это было бы враньем. Разочарования было ровно столько же, сколько и облегчения. И лгать себе в том, что я стопроцентно хотела именно такого развития событий, тоже не выходило. Я бы, черт возьми, хотела бы этого хотеть, но не значит, что могла это почувствовать каждой клеткой тела, еще пропитанного чистой похотью. Как все стало безумно не только в моей жизни, но и во мне самой. Быть словно двумя разными существами в одном телета еще жесть. Даже не представляю, каково жить Грегордиану, имея не просто противоборство между разумом и примитивной тягой и желаниями, а два совершенно отличных тела и сознания. Это что, я его вроде как снова жалею? Только что снаружи он развлекал себя манипуляциями с моими чувственностью и самоконтролем, а я нахожу после этого повод еще и пожалеть его?
Ну и как тебе мой подарочек? Да что же это такое!
Я крутанулась на полу, прижав руку к горлу, в которое скакнуло сердце.
Эбха, да ты в своем уме так человека пугать?
Она нахмурилась, будто задумываясь.
Это вопрос, требующий немедленного ответа? спросила с вполне серьезным лицом.
Да ты нормальная вообще?! Пружина предельного напряжения оглушительно лопнула, и оно вырвалось в истошном крике.
Ты почему-то сердишься, нахмурившись еще больше, пробубнила она. Я отползла к стене и, привалившись спиной, тихо выругалась, успокаиваясь и возвращая себе контроль.
Я не сержусь. Офигеть как зла! Просто испугалась!
Тебе так удобно? Она присела напротив и привычно алчно пошевелила пальчиками.
Вполне. И не думай мне начать песню про волосы! сразу предупредила, обвиняюще ткнув в псевдо-брауни, отчего узкие плечики моментально поникли.
Ладно, давай поясни, что за подарок ты имеешь в виду! потерла я лоб, постепенно расслабляясь.
Вот ты непонятливая-я-я! закатила глаза Эбха, запрокидывая голову, и в тусклом излучении настенных светильников волна отблесков на ее ирокезе смотрелась слегка завораживающе.
Я никак не стала реагировать на это ее поддразнивание. Хватит с меня существ, испытывающих на прочность мои эмоции. Просто с глухим звуком откинулась затылком на стену и приподняла брови, давая понять, что я хотя бы готова выслушать.
Я подарила тебе способность обращать нашего архонта в зверя, когда он ну увлекается, пояснила она мне недовольным тоном, будто я полная тупица, заставляющая озвучить очевидное.
Да неужел-и-и-и!? растянула я губы в чрезмерно оптимистичной улыбке. Прямо-таки взяла и подарила? Мне?
Э-э-эм-м не понимаю сути вопроса или причины сарказма, если уж на то пошло! насупилась Эбха, резко заинтересовавшись разглядыванием чего-то в темноте снаружи.
У меня даже разозлиться душевных сил не было. Маленькая хитрозадая манипулирующая сучка, как и все вокруг! Чего же тебе на самом деле надо от меня?
А мне вот непонятны всего два вопроса, уже абсолютно спокойно продолжила я. Во-первых, как мне может быть полезен твой дар? А во-вторых, имеет ли он вообще место быть?!
Во-первых, польза очевидней некуда! Каждый раз, когда архонт будет испытывать соблазн проявить в отношении тебя насилие в любой форме, он обратится зверем. А тот точно тебе не опасен. А во-вторых это что, так уж важно? И глаза такие огромные, честные, влажно-поблескивающие. Ну чисто кот из Шрека.
То есть данной способностью я никак не управляю? внутри словно защекотало от подступающего приступа смеха. Наверное, это уже что-то нервное.
А что, надо? Я, уже не сдерживаясь, фыркнула и рассмеялась.
Господи, в моем мире отвечающих вопросом на каждый вопрос нарекают евреями. Отдышавшись, спросила подозрительно рассматривающую меня Эбху: А ты на самом деле кто?
Она сложила ручки на крошечной груди и преувеличенно обиженно засопела. Я, расслабившись у стены, тоже делала вид, что занята раздумьями, и молчала. Мы уже такую ситуацию проходили. Не я к ней пришла, она ко мне, вот и подожду, пока дозреет.