Там, на нем, Виэльди!
Смотрит ли он вдаль, за горизонт, или оборачивается на Адальгар? А может, его взгляд устремлен в небо? Или на волны?
Корабль все уменьшался, превратился в темную точкуи окончательно растворился в тумане над горизонтом.
Виэльди стоял на носу корабля и глядел вдаль, мысленно подгоняя судно. Хотя куда уж быстрее? Ветер попутный и сильный, но все равно медленно, слишком медленно
Быстрее, быстрее!
Когда Сарэнди сообщил, что от ли-нессера Ширая прибыл гонец, Виэльди не предполагал бедыа она случилась.
Данеска! При смерти! Яд!
Как давно гонец это узнал? Как долго сюда добирался? Может, она уже мертва?
Нет! Этого не может быть потому, что не может!
Или все-таки?
И что делал Виэльди, когда она умирала? Ласкал нелюбимую? Говорил чужой нежные слова, когда родная испускала последний вздох?
Как же он ненавидел Джефранку в тот миг, когда вернулся в ее покои за мечом! И себя ненавидел тоже За свой выборесли бы не он, Данеска бы не умирала! Пусть бы они сбежали, как она хотела, пусть стали изгнанниками, зато она бы жила!
А вдруг ее уже нет? Никогда не будет? Тогда зачем это все? Зачем все отцовские замыслы, если еенет?
Неужели, чтобы понять, что на самом деле дорого, нужно обязательно утратить?
Данеска!
Если она мертва
Нет, нет, не мертва, не может быть!
Если она мертва, он убьет проклятого Рыжика. Своими руками убьет! И пусть после этого сам падет от мечей имперцевкакая разница? Все теряет цену, если еенет.
Мысль, что он обречет на гибель и воинов, которых взял с собой, мелькнула на краю сознанияи тут же погасла.
Виэльди до рези в глазах всматривался вдально вдали только расстилалось бесконечное море, и белесая мгла затуманивала горизонт.
Ашезир почти не спал: то сидел у кровати Данески, в безумной надежде ожидая, что жена вот-вот проснется, то ходил по своим покоям, прокручивая в голове мысль за мыслью, мысль за мыслью. Все раздумья сводились к тому, как ее спастии ничего не придумывалось.
Пока была возможность, Данеску поили водой, либо бодрящими отварами, либо разведенной в жидкости мукой, но с каждым днем делать это становилось все сложнее. Скоро станет совсем невозможным
И все из-за Ашезира! Это он почти не обращал на жену внимания, это он поверил ее словам, что лекарь не нужен
Окно в покоях Данески все время было открыто и, сидя в них, приходилось кутаться в толстый шерстяной плащ. Все равно холодный воздух обдувал щиколотки и забирался под одежду, да только это не имело значения. Лишь бы она очнулась!
Ашезир обреченно вздохнул и посмотрел в окно. Там висело привычное серое небо, а внутрь врывались запахи земли, прелых листьев, влаги, и вползал седой тяжелый туман.
Данеска бежала по весенней степи, среди ярко-зеленых трав и алеющих маков, стараясь как можно скорее добраться до светящейся дымки вдали, пронизанной солнечными лучами. Потому что ей надо туда, в нее Зачем? Неизвестно. Простонадо.
Шаг, еще шагдымка ближе и ближе: оказывается, она поднималась над рекой. Теперь осталось найти брод! Данеска сумеет, она доберется до того берега!
Она закатала шаровары, ступила в прохладную воду ивсе переменилось. Позади не было весенней степи, впереди не было ничего. Вместо радужной дымки клубилась сизая мгла, чавкала под ногами, тянулась щупальцами к бедрам, рукам, шее. Данеска вскрикнула, крик утонул в вязкой, как кисель, тишине. Она бросилась назад, но там было все то же самое, куда ни кинь взгляд. Только покачивались тени то ли деревьев, то ли людей, выплывали из сумрака и снова растворялись в нем
* * *
Множество людей вели обычную жизнь, ничего не зная о тех четверых, что мучились неизвестностью.
Множество рождались и умирали, любили и страдали.
И убивали.
Кто-то убивал не тех
Андио Каммейра мчался по степи, он спешил в портведь там, за морем, умирала его единственная дочь, его любимая дочь. Разве было ему дело до юноши-крестьянина, выскочившего на дорогуи откуда он только взялся? Каудихо размахнулся плетью, ударилюноша отлетел в сторону и ударился головой о совсем некстати подвернувшийся камень. Несколько мгновений несчастный еще жил и плакал от боли
А высоко в горах, заваленный снегом, спал великий Ворон и сквозь сон почувствовал, что ни в одном из живущих в мире больше не бежит его кровь. Нет, он не пробудился, но лед бесконечного, неизбывного одиночества сковал его сердце, и этого льда было так много, что он не умещался даже в его могущественном теле, он вырывался наружу, он медленно стекал с горных вершин, устремляясь в низины Пока еще медленно
Девчонка Ишка сидела на кленовой ветке, болтала ногами и, как всегда, облизывала пальцы, глупо смеясьона же безумная!
Вдруг замерла, выпрямила спину и взвизгнула:
Ворон, нет! Не вздумай! Мне здесь нравится! Мне нравится здесь играть! Я уже нашла себе людей! она соскочила на землю и, высоко поднимая ноги, затопала. Остановись! Проснись! Ну милый, ну я не хочу отсюда уходить! Мне здесь интересно! Она склонила голову набок, будто прислушиваясь, но, похоже, ничего не услышала. Пробудись, Ворон! Ее глаза засветились холодным, как свет фосфора, огнем. Пробудись!
Он не услышал, он по-прежнему спал.