Его не достать Древа Ихитшир истекают целебным соком лишь по весне, и этот сок нельзя хранить более десяти днейдальше он теряет все чудодейственные свойства, даже в холоде.
Тупое ничтожество! прорычал отец и подлетел к Ашезиру. Как ты это допустил?!
В челюсть словно молот врезался, и Ашезир отлетел.
Впервые отец ударил его по лицу не ладонью, а кулаком, впервые ударил при подданных и, пожалуй, впервые ударил за дело. Ведь именно он и был виновен в случившемся. Разве не видел, какая Данеска вялая, сонливая в последнее время? Она списывала все на погоду, на тоску по родинеон ей верил, но это не оправдание.
Император прав, в кои-то веки прав: Ашезирничтожество! Он же обещал, обещал Дикому Виэльди что не обидит его сестру! В итоге даже защитить ее не сумел!
Наверное, твои шлюхи ее отравили! отец снова его ударил: теперь не по лицу, а пяткой под колено. У Ашезира подогнулись ноги, но все же он удержал равновесие, не упал. Из ревности!
Не говори ерунды! огрызнулся Ашезир: кажется, он в первый раз перечил отцу. Зачем им это? Из ревности они скорее бы друг друга потравили, а моя жена им зачем? Ее место им все равно не занять!
Он ожидал очередного удара, но его не последовало. Император нахмурился и протянул:
А кому занять?..
Лекари хлопотали над Данеской: один открыл окно и теперь сидел рядом с ней, безнадежно тормоша, второй, оказывается, уходил, но уже вернулсяпринес бодрящий настой и пытался влить его ей в рот.
Ашезир подлетел к двери, распахнул и велел стражникам:
Найдите всех служанок, которые сегодня и вчера приносили принцессе еду или питье. Пусть их запрут в подземелье! Каждуюв отдельной камере.
Один из стражей сразу умчался выполнять приказ, Ашезир же вернулся в покои и подошел к ложу Данески. Она спала Беспробудным сном, который, может быть, окажется смертельным.
Каммейра ничего не должен знать, сказал отец. Пока не должен. Пока она жива. Вдруг не умрет? голос его прозвучал неуверенно, но затем император прикрикнул, обращаясь к лекарям:Вы поняли?! Никто ничего узнать не должен! И еще: если она не очнетсявы мертвецы. Так что старайтесь! А ты, он повернулся к Ашезиру, скажи стражникам, чтобы язык не распускали! Пригрози! Ну, тем, которых отправил за служанками. Все должны думать, будто принцесса всего лишь простудилась. Немудрено для дочери жарких земель. Всем все ясно?
Да, божественный, откликнулись лекари.
Да, божественный, вторил Ашезир и вышел к стражникам.
Объяснил все сначала одному, потом другому, когда тот вернулся и доложил, что служанок заперли в темнице.
Снова нырнув в покои жены, он застал момент, когда лекари сказали: «На сегодня мы сделали все, что могли».
Тогда ступайте, велел император. Но помните, что от ее жизни зависят и ваши. Врачеватели удалились, а отец схватил Ашезира за грудки. И твоя тоже, мразь! Если степнячка умрет, я тебя убью!
Отпихнув его от себя, император вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью, Ашезир же опустился на скамью у ложа Данески и уставился на ее лицо, молясь всем богам, чтобы ее ресницы затрепетали, а веки открылись.
Нет, угроза отца не пугалавсе равно тот умрет раньше, чем сумеет ее исполнить. Должен умереть.
Не пугал, как ни странно, и гнев каудихо. А вот что на самом деле тревожило, так это каким взглядом посмотрит на него Виэльди. «Рыжик» не уберег его сестру не уберег. Когда-то Дикий спас и защитила он не уберег его сестру. Хотя это было так просто! Так неимоверно просто! Всего лишь вовремя забеспоикоиться и заметить неладное
А Данеска? Как бы Ашезир ни относился к ней, но разве эта девочка, у которой вся жизнь впереди, должна умирать вот так? Лишь из-за того, что стала его женой? Она ведь даже не хотела этого брака!
Тысячи бездн! Ашезир много думал об отце, следил за ним в надежде, что однажды тот останется в одиночестве вне своих покоевуже запомнил все места, где император время от времени бывает один, оставалось лишь подловить его
Он думал о ли-нессерах: о том, как некоторых из них исподволь, невзначай привлечь на свою сторонуи привлекал.
Он думал об Андио Каммейре и о том, как произвести на него нужное впечатление.
Почему же он так мало думал о том, что его жена не просто орудие каудихо или императора: она еще и угрозалибо помехадля некоторых вельмож? Почему он не придавал этому большого значения, зачем другие вещи казались важнее?
Глупец!
Ашезир взвыл от злости на себя и уронил голову на кровать подле руки неподвижной Данески.
* * *
Голова Виэльди покоилась на коленях Джефранки. Она перебирала его волосы и время от времени проводила кончиками пальцев по его обнаженной груди, отчего он вздрагивал и тихонько смеялся.
Щекотно?
Слегка, ответил он. И приятно. Ну так что там дальше?
Джефранка рассказывала ему легенду, слышанную в детстве от Рунисы.
А дальше дети вечного воина стали неприкосновенными, потому что если последний его потомок умрет, то случится бедавечный воин вернется и всем отомстит.
Какой суровый воин! в притворном ужасе воскликнул Виэльди.
Не смейся, сказала Джефранка, хотя ей самой было смешно, и хлопнула его по животу. Руниса до сих пор в это верит.
Ладно-ладно, не смеюсь, и тут же расхохотался.
Не понять: то ли история показалась такой смешной, то ли ему просто было так же хорошо, как Джефранке, потому и хотелось смеяться. Вот ей хотелось, да она не могларазве что раздвинуть губы в слабой улыбке и издать звук, отдаленно напоминающий смех.
Она снова гладила его по голове, лбу, щеками это было так сладко, что замирало сердце!
Какой ты красивый
Лучше скажи, что сильный, поддразнил он. Мужчине главное быть сильным, а не красивым.
И сильный тоже
Резко распахнулась дверь, раздался возглас:
Виэльди!
Они оба дернулись, муж поднялся с ее колен, сел на кровати.
На пороге стоял талмерид-Сарэнди. Нахмурился, как будто в смущении, закрыл дверь, постучал, снова открыл.
Мой князь, проговорил он. Есть важные известия.
Посреди ночи? Ладно. Ступай в мои покои, я сейчас приду.
Талмерид удалился, а Виэльди хмыкнул и сказал:
Он всегда так забавно теряется, когда забывает назвать меня князем. Хотя я даже не просил называть меня так Ладно, не знаю, что стряслось, но, надеюсь, скоро вернусь.
Он натянул нижнюю рубаху, повязал тканый пояс, но перепоясываться мечом не сталтак вышел.
Вернулся и впрямь скоро: только был какой-то не такойдругой, чужой. Не глядя на нее, метнулся к поясу с мечом, схватил и снова ринулся к двери.
Джефранка догнала Виэльди, коснулась его руки, а он сразу напрягся, будто окаменел.
Что случилось? спросила она.
Еду в Империю. Корабль уже готовят. Как рассвететв путь.
Мне собираться?
Причем тут ты? процедил он. Ты остаешься здесь.
Он же говорил: они вдвоем поедут Да что же такое ему сообщили?
Ладно, хорошо. Но хотя бы скажи
Тебя это не касается!
Он отпихнул ее и посмотрел с такой злобой, что все внутри сжалось. Джефранка ничего не стала говорить, просто стояла и смотрела, как его глаза сверкают, а губы кривятся от гнева.
Только что он смеялся, отвечал на ее ласки, сам ласкал, а теперь Что с ним случилось?!
Виэльди развернулся и вышел, а Джефранка еще долго глядела в закрывшуюся за ним дверь. Нет, она и не думала бежать следом и задавать вопросы: и так ясно, что он не ответит. Скорее, оттолкнет. Скорее, она услышит грубые слова.
Да и видеть жгучую злость вместо до сих пор такого теплого взгляда не хочется, совсем не хочется
Но что же стряслось?.. Что-то страшное, не иначе, раз он так переменился
Лишь бы ему ничего не грозило!
Джефранка не легла спатьдожидалась рассвета. Как только небесную черноту размыла предутренняя серость, она вышла на балкон башни: отсюда были видны и море, и порт, и выходящие из него корабли. Рыбацкие лодки Джефранку не волновалиона вглядывалась вдаль, чтобы не пропустить большое судно: то, на котором уедет Виэльди.
Уедет Когда же вернется?
Вернется ли?
Длинный корабль неторопливо и грациозно отчалил от берега и, подняв паруса, полетел по иссиня-черным водампрочь от земли, прочь от Джефранки.