Выйдя от императора, Виэльди думал отправиться в предоставленные ему покои, приготовиться к торжеству, которого так не хотелось, но отец остановил.
Ты ведь еще не видел здешний сад! сказал он. Идем, я покажу, там очень красиво.
Я ви начал Виэльди и осекся. Ясно же, отец просто желает о чем-то поговорить так, чтобы их никто не слышал. Да, конечно, с удовольствием.
Каудихо повел его между деревьев, кустов, статуй и фонтанчиков туда, где сад больше напоминал рощу, а дороги превращались в тропинки. Спустившись по белой лестнице к небольшому пруду, окруженному пожелтелыми кленами, Андио Каммейра остановился. Положил руку Виэльди на плечо, наклонился к его уху и сказал по-талмеридски:
Тебе нужно уехать завтра же утром.
Почему такая спешка?
Потому что наместник, как я понял, тоже медлить не хочет. Я, конечно, всеми силами постараюсь его задержать Тем более нам с ним лучше вернуться на равнинные земли одновременнои одновременно явиться к тебе. Я все сделаю, чтобы так и вышло, но вдруг не получится? Он обмолвился, что хочет просить императора, чтобы тот позволил отбыть из столицы раньше, чем закончатся девять дней празднества. А предлогом, скорее всего, должно было послужить это восстание Теперь не послужит, но вдруг наместник выдумает что-то еще?
Ага, так вот зачем каудихо солгал императору!
Отец, а ты не думаешь, что твой обман вскроется, как только Хашарут поговорит с правителем?
Нет. Наместнику я заранее сказал, будто император сильно гневался, что мятеж зашел так далеко. Заодно намекнул, что выгородил его перед божественным. Хашарут изобразил благодарность. Не думаю, что теперь он осмелится оправдывать свой отъезд восстанием. Но он может найти другой повод, вот что меня волнует Он словно чует, что Адальгар вот-вот от него ускользнет. Поэтому тебе и нужно поторопиться. Возьмешь с собой десяток людей, отправишься в старую столицу, к ли-нессеру Шираю, он посадит вас на первый корабль, отбывающий на равнины. С ним я уже обо всем договорился.
И когда отец все успевает?
Зачем брать людей, привлекать лишнее внимание, если на той стороне должны быть талмериды? Ты сам говорил, что они станут поджидать меня у порта.
А ты подумай, Андио Каммейра постучал пальцем по виску. Ну?
Виэльди пожал плечами.
На всякий случай? Вдруг что-то непредвиденное случится?
Подумай лучше.
Хм Будет подозрительно, если я уеду один?
Разумеется. Так что ты уедешь не один, более того, уедешь открыто, а перед этим попрощаешься с императором и вельможами. А повод простойты мой наследник, тебе нужно учиться править самому, обходиться без моих советов: это твое испытание. Время, пока меня нет в Талмериде, подходит лучше всего. Думаю, даже император с этим не поспоритпо крайней мере, на словах. Конечно, моего доверия ты не оправдаешь но ведь я об этом еще не знаю.
Я понял. А если и наместник найдет повод убраться отсюда раньше времени? Если у тебя не выйдет его задержать? Как тогда ты сможешь уехать одновременно с ним? Что придумаешь?
Андио Каммейра передернул плечами и поморщился.
Сам об этом беспокоюсь. Не знаю даже Может, ты якобы проболтаешься одному из сопровождающих тебя воинов а он окажется верным мне, покинет тебя, вернется в столицу, доложит о твоей задумке. Но это лишь мысль. Надо думать еще Но я придумаю, не сомневайся.
Не сомневаюсь
Идем обратно, сказал отец. На сад мы посмотрели. Вот все здесь красиво, жаль, что цветов совсем нет, не то что у нас в степи.
Совсем нет?
Ну, в столице они цветут до середины лета, а дальше только в цветочных лавках и найдешьтуда их привозят из южных провинций.
Последние отцовские слова натолкнули Виэльди на мысль подарить Данеске цветы. Холодная сырая Империя так для нее непривычна после жаркой степи! А скоро и зима придет Пусть хоть цветы напоминают о родных просторах и о нем, о Виэльди.
Насколько неудачной была эта затея, он понял, лишь когда протянул Данеске алые пионы: в любимых глазах всколыхнулась такая боль, что он почувствовал себя последним мерзавцем.
Уже через день Виэльди был в порту старой столицы. Торговое судно готовилось отплывать на равнинные земли, но садиться на него пока было рано, так что и он, и остальные талмериды бродили по побережью, от скуки наблюдая за бурлящим жизнью побережьем: моряки и рыбаки, торговцы и попрошайки, воры и шлюхикого здесь только не было!
Кто-то потянул Виэльди за рукав, и он обернулся. Позади стояла девчонка-оборванка лет десяти, кривила губы и гнусавила:
Да-а-ай монетку, а я тебе все про тебя расскажу.
Ну что ты можешь рассказать? ухмыльнулся Виэльди, однако монетку все же дал.
Много могу! она облизала почернелые от грязи пальцы:Ты с одной свадьбы сразу на другую едешь, вот что я знаю!
Откуда?! Может, совпадение? Сболтнула, что первое в голову пришло, и случайно угадала. Он промолчал, только хмыкнул, а девчонка продолжила:
Я много чего знаю, девчонка прищурилась и ткнула в него чумазым пальцем. Ишка много чего видит, много чего чует. Четыре крови в тебе чую. Одна от матери, две от отцов, а четверта-а-ая она хихикнула. Четвертая самая сильная и самая опасная. Кровь смерти, знаешь? Кровь смерти, кровь смерти! девчонка запрыгала вокруг него, только успевай поворачиваться, потом махнула рукой, крикнула:Спасибо за монетку! и ускакала, скрывшись за спинами людей.
Виэльди помотал головой, пытаясь оправиться от изумления и как-то осознать услышанное: списать болтовню нищенки на обычное попрошайничество было непросто. Откуда-то бродяжка знала и о двух свадьбах, и о крови одной матери и двух отцов в его жилах. Но что же это за «кровь смерти»?
По спине прополз холодок, Виэльди поежился, но отнюдь не из-за сырости и прохлады: это слова девчонки отозвались в душе глубокой тревогой. Да что там тревогойони по-настоящему испугали! А ведь он никогда не считал себя впечатлительным, тем более пугливым Да что же за напасть такая?
* * *
Для Джефранки дни слились в один бесконечный, заполненный непроглядной мглой, безнадежностью. Не хватало сил даже на отчаяниеона едва их находила и на то, чтобы просто встать с кровати и одеться. При этом ночами почти не спала, ворочалась с боку на бок, а когда все-таки удавалось ненадолго погрузиться в сон, то скоро вскакивала, испуганная очередным кошмаром. Днем, наоборот, одолевала сонливость. Есть не хотелось, Джефранка с трудом заставляла себя хоть что-то проглотить, и то лишь потому, что Лакор смотрел с беспокойством, видя ее исхудалое лицо, а Руниса начинала причитать.
Сколько же дней прошло после того ужаса? Сколько их еще пройдет, прежде чем чудовище вернется и завладеет ею полностью?
Стоя на балконе башни, Джефранка вдыхала свежий по осени воздух, смотрела на темное море, лижущее прибрежные скалы, и наконец-то почти ни о чем не думалав голове была блаженная пустота.
Моя княжна, хорошо, что я тебя нашел! раздалось позади.
Джефранка дернулась и обернулась. Лакор. Ну что ему нужно? За последнее время он должен был понять, что рассказывать о делах в княжестве, тем более советоваться с ней бесполезно: смысл слов едва достигает сознания.
Что?.. пробормотала она. Что случилось?..
К берегу пристал имперский корабль. С него сошли торговцы, а еще воины. Эти поехали вдоль побережья, а потом повернули и теперь движутся сюда. Пока только это мне донесли. Но вот-вот прискачет следующий посланец и скажет точнее, что это за воины и что им надо. Он вдруг замер и вскрикнул:Княжна! Что ты делаешь?!
Что делает? Да ничего Совсем ничего. Зато на душе какая-то легкость, и почти счастье, и больше никаких бед
Рывок за рукав, за волосыа! больно!
Возглас:
Ты что творишь?! С ума сошла?!
Наверное, сошла Но почему советник кричит, почему на его лице ужас? И почему почему ее нога перекинута через бортик балкона? А внизуголовокружительная высота, смотреть страшно, ноги немеют, руки немеют, как и язык.
Л-лакор, задрожав всем телом, прошептала Джефранка, держи меня, н-не отпускай
Он рванул ее на себя так сильно, что щиколотка оцарапалась о камень, затем прижал к себе и погладил по плечу.