Ты чего тут после захода шастаешь? сказали прямо в ухо, прерывая визг.
Ника распахнула глаза. Перед ней стоял высокий крепкий парень. Ни волка, ни хриплого за спиной не было. Солнце уж давно зашло. Вокруг тьма. И забор бревенчатый, вот он, рядом, в шаге от нее, высится темным ребристым полотном. Ника кинулась на шею спасителю, не рыдала, тряслась всем телом, не в состоянии успокоиться.
Говорили тебе не выходить одной за ворота. Чего на ночь глядя поперлась? волок ее спаситель к створкам. Рука крепко сжимала запястье, Нике было больно, но от пережитого страха она не могла сказать ни слова. И только когда парень впихнул ее в калитку ее дома, выдавила приглушенно:
Спасибо!
Он сверкнул темными глазами, на секунду отразившими блеклый свет луны. И совсем близко завыли соседские собаки. Протяжно и дико, будто восстала в них кровь древняя, волчья. Ника не могла сдвинуться с места, пока не пропал спаситель во тьме. Собаки еще долго выли, а позже скулили, испуганно прижимаясь к косым будкам и забиваясь под сени.
Странный, подвела итог Ника, выдрала из земли соломинку и начала ее жевать. Парень вроде, а коса по пояс.
Черная?
Ника кивнула.
Тимир его зовут, вздохнула Аглая.
Ты успела познакомиться?
Пришлось.
И обе замолчали. Смотрели на зеленые травы, в затухающую синеву неба и прощающиеся с днем солнечные переливы, на воронов, кружащих над поселком. Тоскливо и муторно, и воронье вроде не в небе грает, а в душе царапается, кричит сотней голосов.
Алька, тот хриплый Я ведь уверена была, что неживой. Не знаю, кожей чувствовала, если оглянусь, тут мне и конец И по ночам они у ворот ходят, я слышала, как зовут к себе. По именам. Стену когтями царапают, ногами землю ворочают, чавкают, а только рассвет скользнетпропадают. Я к сторожам ходила, спрашивала. У виска крутят, говорят, совсем на голову пришибленная, ну, мол, чего взять, считай, полуживая пришла, вот в уме и мутится. А я слышу их Алька, я не сумасшедшая. Я голоса их от живых отличаю. Страшно! Ника нервно теребила в зубах соломинку. Вроде как и закончила рассказ, только побоялась сказать о том, как руки чернели, когда спаситель, крепко сжимая ее запястье, тянул к воротам. Как в глазах потемнело и казалось, что вот сейчас вырвется из нее нечто злое, жуткое, и как оно тянулось по пальцам к спасителю, а едва коснулось, и тот задрожал. Лицо серое стало, когда в калитку втолкнул. Уходил шатаясь. И видела Ника за спиной уходящего Тимира черную пелену тьмы. И скользящие тени дымчатые по сторонам. Оттого и собаки выличуяли. Оттого и ей не просто страшно, а жутко было, да так, что сама готова была завыть. Да только в тот момент будто внутри что-то лопнуло и зашептало: «Выпусти! Не бойся, я с тобой!» У Ники от голоса того волосы дыбом встали. А после она всю ночь сидела на кровати, поджав под себя ноги, дрожала и прислушивалась, уснула лишь под утро.
Зеленые травы чуть волновались на слабом ветру. Бледное задумчивое лицо Аглаи было повернуто к лесу на горизонте. Глаза цепко всматривались в даль, пытаясь увидеть хоть что-то знакомое. И не видели.
Может, мы умерли и попали в мир мертвых?
Ника ткнула в Аглаю соломинкой.
Ты чего? взвилась та.
Чувствуешь? То-то и оно. Мертвым уж, наверное, боль нипочем.
Аглая смотрела на ладонь. Крохотная красная точка от тычка. Потерла. Больно.
Смотрю, вы наконец соизволили одеться! раздалось за спиной.
Ника обернулась. Аглая вспыхнула, узнав голос подходящего к ним парня. Он остановился за ее спиной.
Буду предельно вежлив. Доброго вечера. Однако до вас не только слова, но и приключившееся не доходит, последнее он адресовал Нике. Та побледнела.
Волки съедят? Аглая не желала разговаривать, но от рассказанной Никой истории на теле выступили мурашки.
Если повезет, то волки, согласно кивнул неожиданный собеседник. Только они к поселку не пойдут. А вот кто пострашнее Солнце садится.
Ника хотела добавить, что видела совсем рядом и волка. Но не успела.
Здесь есть кто-то страшнее тебя? спросила, поднимаясь и оборачиваясь к собеседнику, Аглая. Как раз чтобы увидеть, как насмешка на его лице меняется на гримасу неприязни.
Ника покосилась на виднеющийся на гризонте лес:
А отстреливать не пытались?
Молодой человек нехотя перевел на нее взгляд:
Не срабатывают против нежити пульки незаговоренные. А заговаривать в нынешние времена некому. Перевелись ведьмы.
Аглае послышался тихий звон в ушах, успела заметить, как Ника совсем побледнела, дыхание стало редким, прерывистым.
Какие ведьмы? тихий шепот перешел в хрип.
Все! Все перевелись. Вернее, перевели. Изжили уходящей властью, без тени смешка ответил собеседник, и зрачки его стали темнеть.
Ника схватила Аглаю за руку. Муторно и нехорошо стало от взгляда Тимира.
Мы пойдем.
Вот так сразу? А мне казалось, некоторое время назад вы очень желали узнать о происходящем здесь. Кто-то даже не побоялся выйти за ворота в ночь.
Ника глянула на Аглаю. Бледность сошла с лица, заменившись желанием уйти, сбежать от неприятного собеседника.
Я шарахаться от вас не стану.
Он пристально смотрел на Нику. И от этого взгляда было не по себе не только Нике, но и Аглае. Она разозлилась уже не только за свой страх, но и за Нику, внезапно занервничавшую:
Чего же так? Не боитесь нас?
На бледном лице юноши растянулась тонкая улыбка презрения.
Я? Вас? Казалось, он сейчас засмеется. Не засмеялся. Улыбка сползла. Он протянул руку Нике: Тимир. Мы вроде забыли познакомиться.
Ника снова покосилась на Аглаю. Что ей ответить? Аглае он был неприятен.
Не бойтесь, я хороший.
Тала так не думает, осторожно шепнула Аглая.
Тала! Тимир кивнул. Тала умная. Ее нужно слушаться.
Значит, мы пошли. Ника потянула Аглаю за рукав. Но ее руку тут же перехватил Тимир. Пальцы крепко вцепились в тонкое запястье. Ника охнула.
Мы не закончили
Аглая ухватила парня за другую руку:
Не смей!
Чего не сметь? Я пока ничего не сделал. А вот она сделала. В потемневших глазах заплясали воронкой черные вороны. Они затягивали, увлекали. Воронье в небе поддерживало их криком. Аглае почудилось, что все вокруг стало заметно темнее. Разом посерело заходящее солнце. Пожухли травы. И лицо Ники стало темным, безликим. Будто жизнь оставила ее, и только в глазах плескался ужас, словно видела она перед собой не Тимира, а нечто страшное.
Сила темная, если свое возьмет, будет в неподчинении. Застонет округа, завоет от муки. Да ненадолго. Соглядатаи разнюхают, не жилец ты тогда, звенящим шепотом в ухо парня повторила Аглая мрачное предзнаменование Талы. И сама содрогнулась, когда посмотрел на нее Тимир. Под потемневшими глазами залегли глубокие черные круги, не было ни радужки, ни век, только черные глазницы на бледном лице.
Не то ты видишь. Ее не от меня спасать нужно он не договорил.
Пусти! отчаянно, зло прохрипела Аглая.
Тьма из глаз Тимира метнулась наружу. Аглая крепче вцепилась в удерживающую Нику руку. Заломило пальцы.
Пусти!
Тьма остановилась. Крутанулась воронкой.
Изыди! захолодев от ужаса, хрипом выдавила Аглая первое, что пришло в голову.
Тьма замерла. Посерела. Отхлынула от лица Тимира мертвенная бледность. Вокруг Аглаи снова заиграли краски. Окрасился багрянцем закат. Изумрудной зеленью поднялись вершины деревьев-исполинов. И только трава так и осталась жухлой, словно выжгло ее солнце досуха. Рука Тимира, державшая Нику, ослабла. Аглая рванула ее в сторону. Тимир отшатнулся и безмолвно упал на колени.
Бежим! разнесся голос пришедшей в себя Ники. Она схватила растерянную Аглаю за руку и потянула. Аглая рванула следом. Пробежала сотню шагов и остановилась. Оглянулась. Тимир продолжал стоять на коленях у поля. Его сотрясала крупная дрожь.
Стой, Ника!
Та споткнулась от резкого вскрика, глянула непонимающе. В расширенных зрачках еще стояло то жуткое потустороннее, что видела она в Тимире.
Только не говори, что собираешься ему помогать! Он же он Ника задыхалась от ярости и страха.
Тала сказаланельзя, чтобы им сила овладела. Потому что темная. Всем плохо будет.