Он прошел к столу, открыл верхний ящик. Неторопливо извлек пистолет«беретту», красивую и дорогую игрушку. Передернул затвор.
Кто ты? прошептал Хайретдинов. Он уже понимал кажется.
Мужчина улыбнулсяего улыбкой, дорогой, купленной у специалистов по физиопластике, отрепетированной, вызывающей доверие и симпатию.
Визирь.
Хайретдинов не удивился. Ни своему детскому, давно забытому прозвищу, неожиданно произнесенному его голосом и его губами. Ни тому, что не было страха и обиды.
Я пригожусь, прошептал он, сам не веря в свои слова.
Нет, сказал Визирь.
Кабинет был большим, и грохот выстрела утонул в деревянных стенах. Дом знал немало тайн и не испугался звука.
Тот, кто назвал себя Визирем, подошел к креслу. Секунду смотрел в лицо, по которому сочилась тонкая струйка крови. Сквозь волосы на лбу, опаленные близким выстрелом, темнела аккуратная маленькая дырочка.
Визирь перевел взгляд на рюмку. Взял ее, вдохнул аромат коньяка, перебивая пороховую гарь и запах жженых волос. Сделал глоток. Потом, морщась, стянул с вялого, словно живого еще тела халат. Накинул на плечи, подпоясался.
Чтобы снять штору с окна, ему пришлось забраться на стол. Завернув тело, Визирь прошел к двери.
Старший охраны был в соседней комнате. Сам услышал, или кто-то его позвал?
Зайди, коротко приказал Визирь.
Крепкий черноволосый парень секунду смотрел ему в глаза, словно делая выбор. Что-то его смущало. Наконец он принял решение.
Рашид Гулямович, вы стреляли?
Да. Зайди, Фархад.
Охранник бросил лишь быстрый взгляд на завернутое тело. Лицо его не изменилось. Он вопросительно посмотрел на Визиря.
Ваша вина, сухо сказал тот. Куда вы глядели? Мне пришлось убить его.
Кто он?
Это не должно тебя волновать.
Охранник пожал плечами. Похоже, ему не требовалось много времени на то, чтобы взвесить все плюсы и минусы.
Очень серьезная неприятность.
И очень хорошая благодарность. Кому ты доверяешь из своих?
Фархад покачал головой.
Никому нельзя доверять. Его будут искать здесь?
Нет. Визирь ответил так холодно и уверенно, что охранник согласно кивнул.
Я выйду в сад. Вы сможете подать это в окно?
Да.
Охранник, не отводя взгляда от того, кого принимал за хозяина, шагнул обратно к двери.
Мне не нужен никакой шум, Фархад. Я не собираюсь списывать этот труп на тебя.
Пока охранник обходил дом, Визирь оделся. Открыл тяжелую раму, перекинул тело через широкий подоконник. Фархад молча принял груз из темноты.
У тебя будет большое желание заглянуть в лицо, сказал Визирь. Не ошибись. Я сразу пойму, что ты это сделал.
Тут слишком темно, чтобы смотреть в лица, ответил Фархад. Не беспокойтесь, Рашид Гулямович.
Он вернулся минут через пятнадцать. Раскисшую землю копать было нетяжело.
Утром я проверю это место, сказал Фархад, глядя в затылок хозяина. Он сидел у камина, в том самом кресле. Все будет хорошо.
Кто еще слышал выстрел? не оборачиваясь, отозвался Визирь.
Никто.
Спасибо, Фархад.
Запах горелого пороха был уже не слышен. Фархад секунду помедлил.
Я протру пол, Рашид Гулямович.
Напомни мне завтра, сколько я тебе должен, ответил Визирь, вставая.
Искушение предложить Фархаду еще более выгодную работенку было велико. Но Визирь промолчал. Этот парень не убийца. Просто верный сторожевой пес.
Убийца взглянул бы в лицо мертвецаи разделил его судьбу.
11
Где-то далеко, за несколько кварталов, прошумела машина. Ярослав приоткрыл глаза, словно надеясь поймать на потолке блик света. В детстве он провожал так каждую ночную машинуокна его комнаты выходили прямо на оживленную трассу. Какая таинственность была в этом отсвете чужой жизнилюдях, не спящих ночами, людях, имеющих машины.
Теперь он не мечтал об автомобиле. Это осталось в детстве вместе с желанием иметь собаку и твердой уверенностью, что мороженое вкуснее котлет. А вот ночь ночь и шорох чужих судеб остались с ним навсегда.
Вот только лучи фар больше не заглядывают в его окна. Тихий район, мечта пенсионера.
Порой он и себе казался пенсионером, тридцатилетним волонтером войны с иллюзиями. Редко выбирающийся из дома, живущий где-то на грани двух мировреального и скрытого за дисплеем компьютера. Кем, интересно, считают его соседимать-одиночка со второго этажа, бабульки с четвертого? Главой районной мафии, просто обеспеченным бездельником «Нигде не работает, а деньги не считает», читалось в их взглядах.
В общем-то на это Ярославу было плевать. Писателю вовсе не нужно любить людейдостаточно любить своих героев. Они обладают теми же достоинствами и пороками, что и люди, но дороги, как собственные дети.
Тишина давила. Как он привыкал к этой тишине первые месяцы после развода, как сражался с неймузыкой, включенным телевизором, побеждая лишь несчастных соседей. А тишина пряталась под гитарными аккордами и тарахтением телеобозревателей, терпеливо ждала, пока он смирится. Тишинаодеяние смерти, и ее не победить.
Заснуть не удавалось, но это не беда. Можно сесть за компьютер и продолжить писать услышать наконец то, что Убивающий Словом сказал сфинге. Можно запустить «Визиты во тьму» и войти в лес, которого он еще ни разу не прошел. Вдруг сейчас повезет? Или скользнуть в компьютерную сеть, выбрать одну из эхо-конференций, где обсуждается все на свете, от оружия и секса до кулинарных рецептов и книг. Влезть в чужой спор, подкинуть пару провокационных идей, чтобы завтра с улыбкой пронаблюдать реакцию. А еще можно через интернетовские серверы выплыть где-нибудь в Париже и посмотреть прогноз погоды с французских спутниковнеизмеримо более точный, чем беспомощное гадание нищих казахстанских метеорологов Неужели у них нет компьютера и модема?
Все можно. И всев том, виртуальном пространстве. Лишь там он смел и почти всемогущ. В реальной жизни человек не способен изменить даже свою судьбуне то что судьбы человечества. Он потому и любит компьютерный миртот дает иллюзию власти. Во всех своих проявлениях, от мощных текстовых редакторов до сетей, где нет расстояний, и игр, где сокрушаешь цивилизации и покоряешь галактики
Слабо скрипнула дверь. Казалось, что почти рядом, на кухне хороша звукоизоляция! Кому-то из соседей тоже не спится.
Свет коснулся глаз сквозь закрытые веки. Ярослав присел на кровати.
На кухне горел свет.
Это был даже не страхнельзя бояться невозможного. Просто обморочный холод в груди. Веру в то, что твой домтвоя крепость, ломает лишь милицейский обыск или ограбление.
Нынешние воры оголодали до того, что первым делом очищают холодильник?
Он потянулся к тумбочке, открыл ящик, мимолетно удивившись, что руки не дрожат. На кухне явственно скрипнула табуретка. Ярослава словно обдало холодной водой. Он нашарил под полиэтиленовым пакетом с документами «умарекс», вытянул из бумажного плена. Тяжесть пистолета, как ни странно, не успокоила. Это лишь в его книгах герои, взяв оружие, становились уверенными и бесстрашными. Да и можно ли назвать оружием эту игрушку для трусливых мужчин?
Из газовика в квартире стрелять глупо, донеслось из кухни. Удивительно неприятный голос словно знакомый, но нарочито искаженный. Сам потравишься.
Ярослав встал. Им владело безумное желание одеться и лишь потом шагнуть через порог.
Цивилизация придумала одежду, чтобы успешнее истреблять себя. Иллюзия защищенности, верно? Но мы драться не будем.
Кто бы там ни был, он словно читал его мысли. И в этом было какое-то призрачное утешение, начисто исключающее банальных грабителей.
Ярослав вышел в коридор, по-прежнему сжимая пистолет в руках.
На выдвинутом к двери кухни табурете сидел мужчина. Молодой, черноволосый, плотный, в наброшенном на голое тело халате. Очень знакомый. Иронически улыбающийся, разглядывающий Ярослава с покровительственным любопытством старшего брата.
Только не стреляй, сказал он без всякого страха. Из этого дерьма даже в степи стрелять не стоит. Держи меня на прицеле и успокойся.
Ярослав быстро оглянулся. За спиной никого не было, и входная дверь была закрыта.
Как ты сюда попал?
Мужчина засмеялся.
Знаешь, хотел бы и я это знать Ярик, ты меня не узнаешь?