Странно, но сейчас я чувствовал удивительную легкость. Выпил рюмку коньяка и лег.
Надо бы на днях навестить предвыборный штаб. Узнатьчто да как. Почитать предвыборную программу, послушать. Кстати, показать эту запись. В конце концов, почему бы и нет? Я ведь писал это искренне, от чистого сердца. Я действительно так думаю.
Интересно, могу ли я расчитывать на помощь от нового Фонда? И где, наконец, Гермиона?
Раздел второйКАКИМИ ВЫ БУДЕТЕ
Андрей ЧертковОт составителя (продолжение)
Во втором разделе сборника представлены тексты, которые тоже можно было бы назвать «прямыми продолжениями» произведений братьев Стругацких. Тем не менее всем им присуща одна особенность, которая и позволила вынести их в отдельный раздел. Эта особенностьдостаточно вольное отношение авторов к «первоисточнику». Можно даже сказать, что образы и реалии, позаимствованные авторами у Стругацких (и, кстати, весьма тщательно прописанные) всего лишь декорации для их собственных идей и взглядов.
Открывает раздел короткая повесть Владимира Васильева, ученого, писателя и публициста из Ташкента. В годы перестройки этот автор опубликовал в журнале «Звезда Востока» несколько любопытных произведений, в том числе и большое эссе о творчестве Стругацких, а в последние годыдумается, по понятным причинампрактически исчез из поля зрения российских любителей фантастики. Особенность его нового произведения заключается в том, что это продолжение не столько повести братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света», сколько «продолжение продолжения»повести Вячеслава Рыбакова «Трудно стать Богом» из первого тома антологии. По-видимому, автор счел, что в своем произведении Рыбаков показал лишь одну сторону медали в противостоянии Человека и Мироздания, и решил доказать, что на эту проблему можно взглянуть и с другой точки зрения. Повесть Васильева довольно непроста для восприятияпо сути, это беллетризованный трактат, внутренний монолог героя, вокруг которого почти ничего не происходит. Однако мне думается, что среди читателей сборника найдется немало тех, кого «приключения мысли» увлекают не менее, чем «приключения тела».
Автор следующей вещи, Павел Амнуэльиз числа известных советских фантастов. Дебютировал он в довольно юном возрасте еще в начале шестидесятых годов, активно публиковался в семидесятые и восьмидесятые, но в начале девяностых перебрался из Баку в Израиль, где продолжает писать и ныне. Его повестьвроде бы прямое продолжение «Жука в муравейнике», однако вдумчивый читатель быстро обнаружит, что между этими двумя произведениями существует довольно много нестыковок и несовпадений в антураже, терминологии, хронологии и образах героев. Взять хотя бы нарочитое использование некоторых элементов «киберпанка», которых нет и быть не могло в «Будущем по Стругацким». Поэтому мир этого «сиквела» по отношению к миру, описанному в «первоисточнике», следует рассматривать скорее как альтернативный. Тем более что базовая идея, заложенная автором в свое произведение, весьма нетривиальнаи с лихвой искупает все случайные (или, быть может, намеренные?) неточности.
А вот рассказ Александра Етоева, писателя из Санкт-Петербурга, члена Семинара Бориса Стругацкого, давнего моего друга и соавтора по ряду переводов, это скорее лирическая и очень печальная зарисовка о «мире Полдня». События в ней описываютсяно практически не объясняются. Однако Саша, судя по всему, и не ставил перед собой такой задачи. В его рассказе главное другоестилистическая, образная и эмоциональная нысыщенность текста, превращающегося в финале в горький звон оборвавшейся струны.
Наконец, последний автор разделаЛеонид Филиппов. Хотя его повестьдебют в литературе, в узком кругу профессионалов от фантастики эта личность давно и хорошо известна. Чтобы убедиться в этом, достаточно заглянуть в выходные данные десятков книг отечественных фантастов, выпущенных издательством «Terra Fantastica» на протяжении ряда лет, и посмотреть фамилию редактора. Да и практически все тома серии «Миры братьев Стругацких» отредактированы тоже им. Впрочем, редактирование книг для Леонидавроде как хобби и побочный заработок, поскольку в основной своей жизни он работает учителем в школе, где ведет такие, казалось бы, несовместимые предметы, как физика, литература и физкультурауже одно это сочетание показывает, что ончеловек неординарный. Должен сказать, что появление в сборнике повести Филиппова имеет гораздо менее «блатную» природу, нежели, скажем, произведений Ютанова и Етоева. Дело в том, что Леонид, принеся рукопись в издательство, долгое время морочил всем голову, уверяя, что она написана одной его знакомой, пожелавшей скрыть свое истинное имя под псевдонимом «Ядвига Нелитова». Повесть мне понравилась, и я ее взял. И только на самой последней стадии подготовки сборника Филиппов раскрыл карты и признал свое авторство. «Ты что, не понял прикола? спросил он меня. Достаточно прочесть псевдоним Я. Нелитова наоборот». Короче, тот еще юморист. К своей повести автор (когда еще скрывался под псевдонимом) предпослал небольшое вступление. Публиковать его полностью я счел нецелесообразным, однако решил привести здесь один характерный фрагмент (разумеется, исправив родовые окончания): «Я, собственно, не из этой тусовки. Не только не фантаст из целого поколения, которое воспитали Стругацкие, но даже и не графоман. Честное слово! И никакого такого вполне понятного стремления дописывать книги Учителей у меня отродясь не возникало. Так что этопервый и последний раз. Очень уж накипело Не знаю, стоит ли вообще приписывать писательскому труду воспитательные функциитемный это вопрос, оставим его теоретикам соцреализма. Но уж если так получилосьдаже и помимо воли авторов, что их книги оказали действительно огромное влияние на целое поколение, то откуда вдруг следует, что учеников следует искать среди писателей и только среди них? Ученики Стругацкихэто не столько ученики Аркадия и Бориса Натановичей, сколько, конечно же, ученики их героев. Так что я и сам, как говорится, по жизни работаю учителем (что поделаешьдругих способов быть Прогрессором нет), да и многие другие ученики заняты чем-то подобным. Хотя, конечно, есть и космонавты, и писатели, и ученые Главное-то не где, а кто!»Вполне разделяя пафос этих слов, скажу все же, что в данном случае речь все-таки идет о литературе. И если читатель (а редакторэто профессиональный читатель) может передать свою любовь к писателю в виде талантливого литературного произведения, то это уже о чем-то говорит. И хотя в повести Филиппова использованы многие приемы и обороты, характерные для творчества Стругацких, да и тема в принципе схожаяеще один вариант Большого Откровения, его произведение сугубо индивидуально. (Кстати, хотел бы обратить ваше внимание и на его некоторую перекличку с рассказом Рэя Брэдбери «Здравствуй и прощай».) Одним словом, я не стал бы зарекаться насчет «первого и последнего раза». Жизнь покажет.
Владимир ВасильевБОГУБОГОВО(Рукопись, которой не было)
«Можно много, очень много успеть за миллиард лет, если не сдаваться и понимать, понимать и не сдаваться
С тех пор все тянутся передо мной глухие, кривые окольные тропы»
«Значит, все-таки снова, как и прежде, спасибо Филу Это опять было сродни озарению. Или откровению
Он повернулся и без колебаний пошлепал по грязной обочине шоссе Смутное светлое пятно плаща постепенно удалялось, уменьшалось, погасли звуки шагов»
«Фью-ю-у-у хлюп-хлюп-хлюп»прогудел на пределе слышимости шальной троллейбус.
«Стало быть, доберется», с тоскливой заботой подумалось о Малянове. Заезженным шлягером крутилось:
«И ты с ними, Брут», и следом: «Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден» Именно тойза окнами, а не этой, что внутри, которая рада и звезде на горизонте, и светлячку.
Но до чего же мерзко отдавать этой вонючей темноте друзей!
Ведь друзей теряешь не в разлуке и не в смерти, хотя тосклива разлука и непроглядна смерть; друзья умирают в душе. Когда вбегаешь в тайное тайных ее, где всегда обитал друг, и видишь пустоту: сквозняк гоняет пыльные шарики и скребет заскорузлым мусором по шершавому облезлому полу И гаснет лампада. И хочется напиться до полного вырубона, однако ты никогда не уважал этот способ локального интеллектуального самоубийства. Ты всегда лечил свою душу работой. А ведь именно работать тебе и не дают Но не на того нарвались!..
«Нейтринное сканирование», сказал Митька. Недурно. На уровне слабых взаимодействий вполне может быть. Только похоже, что он в своей божьерабской гордыне полагает, будто именно ему позволили додуматься до этой гипотезы, но обнародовать ее запретили. А тут этот бес Вечеровский попутал, заставил расколоться. Теперь будет трястись и раскаиваться и любую напасть воспринимать как божью кару за ослушание. У жены сердце прихватит, сыну нос расквасят или ребра пересчитаютвсе кара.
Бедный Митька! Как можно так жить?! Неужели он не видит, что, несмотря на его примерное рабство, об него по-прежнему вытирают ноги. И именно благодаря рабству: вытягивается он по струнке или извивается, аки червь, один хрен «кто-то топчет его сапогами»
Нет, конечно, видит и даже приводит в доказательство того, что его шпыняют не за науку его, не за прозрение М-полостей звездных, а за помыслы высокие, за чрезмерную этичность целей, червю непозволительную, за потуги уподобиться Богу духом своим. А тотхрен потусветный, терпеть не может конкуренции и тычет незадачливых соискателей божьей степени в дерьмо их собственного мира.
Неужели можно не замечать юродивости, пародийности этой картины мира? А ведь именно к ней приводят высокоумные маляновские измышления.
Порыв холодного ветра швырнул на незащищенную лысину (эффектный результат одного из экспериментов по контакту с Мирозданием) пригоршню мерзких капель
«Плевок господень», поежившись, усмехнулся Вечеровский и вытащил из кармана замурзанного плаща лыжную шапочку с нашитым поверх полиэтиленовым пакетом. Натянул ее на лысину.
«Гондон с крылышками Уху-ху-ху»заухал он филином в темноту, представив себя со стороны. Формулировочка, конечно, не его. Не так воспитан. Но смачно. Хранит «геенна» носителей фольклора
Не понравился я Малянову, вернулся он к основному интеллектуальному потоку, оч-чень не понравился рабу божьему. Больно и тошно ему стало от вида и тона моего. С запашком-с так ведь какое лекарство без горечи? Горечь-то и лечит. А тошниттак тем паче Прочистится Пилюли от дурости сладкими не бывают. Только помогут ли? Сможет ли он превзойти такую спасительную, такую удобную, такую убаюкивающую идею Бога? То, что он уперся в нее рогом, естественно. Не он первый, не он последний. Психика раба защищается от ужаса свободы Свободы выбора. Вот и достанет ли сил превзойти то самое, что «должно превзойти» по рецепту Ницше? Или Чехова, если милее звук имени Когда твое «Я» вмещает не только твою бренную плоть, обремененную трясущейся душонкой, но и плоть души ближних твоих, а то и относительно дальнихсоплеменников, сограждан, сопланетников, с которыми ты независимо от воли своей энергетически связан. И давление на тебя отзывается на них. Где болью сердца, где «этническими конфликтами». «Все в мире связано с тобой», и не метафорически, как у поэта, а физическичерез полевую компоненту, если ты помнишь, что твоя, может быть, не слишком уютная, но вполне обжитая вселенная Ньютона-Эйнштейна погружена в пространство Козырева, где через энергетические потоки времени идет информационный обмен Мироздания
Эх, Митька-Митек, неужели ты думал, что я, положив жисть свою жестянку на наковальню Мироздания, не допру до общеизвестного «закона цефализации», то бишь закона усложнения информационных структур Универсума, а буду долдонить о своем разлюбезном Гомеостатическом Мироздании? Какого черта ты с пеной у рта орешь мне, что «не в гомеостазисе мы живемв развивающейся системе!»? А то твой Филя-простофиля популярных книжек не читает, где это написано Конечно, не читает. Потому что есть книжки посерьезней. Да и своя, хоть и лысо-рыжая, голова на плечах есть. Еще кой-чего и она могет
Нейтрино, конечно, заманчиво. Однако ты, Митрий, забыл о скорости обмена информацией. Скорость света при вселенских расстояниях никак не может обеспечить информационного обмена твоему боженьке. Твой Бог обитает в твоей родимой вселенной Евклида-Ньютона-Эйнштейна, и ее константы делают его слепо-глухо-немым. Без информационного-то обмена Ведь и нейтрино не могут преодолеть светового барьера. Так что ваша гипотеза, товарищ Малянов Да-да, вам на роду написано быть товарищем. И никогда не стать господином. Как и мне, впрочем. Вот Вайнгартенда! Он могет! Всегда стремился. Не зря же его не любовницами пужали, как Захара, хотя у него их тожепруд пруди, и не бедами ближних, как тебя, а директорством соблазняли с пути истинного, И к «нобелевке» всю жизнь тянулся. Мне мое лауреатство до лампочки. А ему покоя не давало. Человек такой. Не плохой и не хороший, так устроен
Черт возьми! Как я сразу не допер! Очень смахивает на то, что его ожидаемая «нобелевка»новый вариант директорства!.. Он-то думает, что свободен, а его просто на более длинном поводке ведут. Ну не получилось с ревертазой. Утечка информации. Не он, так другой бы сделал. Лучше ужон. Известно, как им управлять. Но это означает только то, что за его «ревертазой» открываются такие горизонты, которые ему еще и не снились. Я не спец, но, может быть, перспективы генетической трансформации «Хомо сапиенс» в «Хомо космикус». Освобождение от естественной, животной, как ты говоришь, экологической ниши. А за этим неизбежно грядет космическая инженерия, приспособление под себя новой экологической ниши. Тут-то и оказываются полезны твои, Дима, М-полости. Просто как элемент истины. Правильное понимание космических процессов, необходимое космическому инженеру, то бишь Богу, как его нынче понимают А размышления Глухова, тростничка этого, весьма мыслящего, быть может, дают алгоритм взаимоотношений космических цивилизаций, хотя и на простеньком американо-японском примере. Есть в них нечто такое Читал, вникал, не могу не признать За что я его не люблю? За то, что был так высок и так быстро сломался? Да неттростник же. Ничего не стоит его палкой перешибить, а тут Мироздание А за то, что отражение мое Тут Малянов меня порадовалне совсем тростничок-то, оказывается, сдался. Еще мыслит, хотя и с переломанным хребтом. Возродил веру в человека. Хитер Глуховпровел не только меня, но и Мирозданиетак глухо лег на дно, несколько лет осознанно шел к одиночеству, чтобы обрести свободу.