Настало время объяснить, кто такой Избранный. Избранный - это тот, в ком особо сильно проявился ген Пространственника. Поэтому Избранный слышит во сне зов волшебного дворца. Ранее Варсуйя этого не понимала, она думала, что Избранный должен перенестись в то место, где застрял Пространственник, а Избранный должен попасть во дворец. По велению Варсуйи потомки Лгуннат, называемые шаари, отправлялись в дорогу на поиски Избранных. Шаари и Избранные близки по крови, по общему гену, поэтому их тянуло друг ко другу.
Но ген Пространственника нередко сообщал Избранному особенные качества: не только страсть к авантюризму, но и непомерное для смертного существа честолюбие. Многие тираны древности и покорители земель обладали этим тёмным геном. Земная цивилизация для многих внешних наблюдателей представляла полную загадку: те никак не могли понять той жажды агрессии и кровожадности, которая обычно оставляет общество разумных видов по мере их развития. Все миры, в которых самостоятельно зарождался разум, по мере глобального объединения находили способ избавления от внутренних конфликтов - в противном случае цивилизация просто погибала. Космические расы начинали объединяться и образовывали галактические сети. Это был относительно мирный способ существования. Конечно, были войны, но тотального побоища обычно не случалось - всегда находились методы регулирования конфликтов. Додоны в эти междоусобицы никогда не встревали и никому не диктовали свои правила.
Такова скрытая подоплёка земной истории и причина возникновения разумного человечества. Додоны и люди родственны в силу того, что вторые произошли от первых. И додоны передали людям тёмный ген, который с каждым годом всё более ставит человеческую популяцию на грань гибели. Что можно сделать с этим фактом? Варсуйя не думала об этом, когда задумала программу выведения нового вида, включающего ген додонов.
- Я всё-таки не понял, какое это имеет отношение к Рушеру, - признался Джед.
- В нём максимально проявился этот тёмный ген. Это неуёмное желание загрести себе всё родственно тому внутреннему стремлению, которое гонит Искателя по всей Вселенной.
- Тогда во мне должно проявиться то же! - потрясённо воскликнул Уилл.
- У всякого явления есть оборотная сторона, - улыбнулась ему Варсуйя. - Ты авантюрист-мечтатель. Этим ты похож на Пространственника. Вы оба - ты и Рушер - есть как бы отражение его: позитив и негатив.
- Так, значит, мы просто лабораторные крысы додонов? - мрачно спросил Валентай.
- Ну, что тебе сказать, - покачала головой Варсуйя. - Многие нынешние расы могли бы сказать о себе то же, ведь они образовались в результате волшебного сна и были придуманы кем-то из Спящих.
- Уже лучше, - невесело согласился Джед, вспоминая население планеты Рушара - сиреневых птице-людей, разумных птиц - орнитов, маленьких чёрных монков и прекрасных беловолосых сибиан. Разве эти расы виноваты, что родились в результате сновидений этого носителя тёмного гена - Калвина Рушера?!
- Скажи, Варсуйя, в котором из этих дворцов живёт Пространственник? Мне хотелось бы с ним встретиться, - вновь заговорил Уилл.
- Ни в каком. Он отправился на поиски планеты, на которую можно перенести Чашу. Подобрать такую планету не так просто, возможно, её придётся создать. Потом нужно оборудовать её достойно, построить город, провести Портал и закрыть её для посещений извне.
- И он по-прежнему обладает огромной массой Живых Сил, - задумчиво продолжил Джед. - Тогда нам нужно непременно найти его и просить помощи в деле борьбы с Рушером.
Варсуйя встревоженно посмотрела на Уилла - они ей не объяснили толком, зачем явились, и что такого натворил Рушер. Очевидно, Варсуйя решила, что этот маленький тиран вырос в большого тирана и теперь кому-то на Земле причиняет неудобства. Откуда же ей было знать, что противостояние приняло даже не галактический, а вселенский характер.
- Подождите, - произнесла она. - Наверно, вы не поняли: додоны не поддерживают ни одну из враждующих сторон, иначе преимущество было бы слишком очевидным.
- Вот как? - полюбопытствовал Джед. - А если несправедливость одной стороны проявляет себя совершенно наглядно. Неужели вы не вступаетесь даже в случаях, когда агрессия направлена против явно слабой стороны?
- Нет, - спокойно ответила Варсуйя. - Мы не делаем этого. Мы творим новые миры и оставляем их той судьбе, что постигает их. Мы можем придти на помощь миру, гибнущему от естественных факторов, но не вмешиваемся во внутренние распри на любом уровне.
- Но почему же? - потрясённо произнёс Уилл. - Как можно не вступиться, если происходит угнетение слабых сильными, если творится явная несправедливость?!
- Мы не вмешиваемся, - покачала головой Варсуйя, и её темные длинные глаза переходили от одного гостя к другому.
- А что думает Пространственник по этому поводу? - поинтересовался Джед.
- Едва ли он вам скажет более, чем я. Тактика додонов в этом вопросе решена давно и однозначно. Наше вмешательство потянуло бы за собой многие проблемы, как для одной враждующей стороны, так и для другой. Если бы вы жили так же долго, как и мы, вы бы поняли проблему.
- Но вопрос касается не просто нашей планеты, под угрозой гораздо больше! Если Рушер получит ту массу Живых Сил, к которой стремится, то вам так или иначе придётся противостоять ему! - не сдавался Фальконе.
- Не знаю. Это не мне решать, - спокойно ответила Варсуйя.
Оба гостя умолкли, уйдя в свои мысли. Непоколебимость додонов в этом вопросе была слишком очевидна, хотя причины не вполне ясны. Что-то им такое видно с высот своей вечной жизни. Они существовали подобно богам - спокойные, бесстрастные, безучастные. Они лишь творили миры, но не хозяйничали в них - нечто подобное сказал Валентаю Пространственник десять лет назад. Тогда это было вполне понятно, а вот теперь...
- Мы прибыли сюда, чтобы найти Спутника, которого нам обещала Джамуэнтх, - уже спокойнее сказал Уилл. - Это наше право выбрать Спутника, потому что мы отправляемся в Поиск.
Варсуйя согласно наклонила голову - она не возражала.
- Каждый из нас может выбрать Спутника. Какого пожелает, - продолжал гнуть свою линию Валентай. - В нашем поле зрения находится Пространственник и Альваар.
- Не буду вам возражать - очевидно, вы знаете, что делаете, - невозмутимо ответила Варсуйя. - Прошу лишь помнить, что в случае неверного выбора последствия могут быть необратимы.
Это прозвучало так, словно они собирались принудить Пространственника к сотрудничеству, но можно ли заставить представителя вечного племени делать то, что им нужно? А ведь оба друга рассчитывали на то, что Пространственник придёт им на помощь, и масса его Силы даст Уиллу и Джеду преимущество в этой битве. Теперь, когда им так категорически было отказано в помощи, оба испытывали сильное разочарование.
"А догадается ли о том Рушер?" - мелькнуло в мыслях Валентая. Может быть, противник как раз будет думать, что два друга легко получили поддержку додонов? Ведь сказал же он на прощание, что у Валентая есть резерв! Значит, точно думал!
Перед внутренним видением Уилла вдруг отчётливо представилась масштабность личности Рушера - до этого он относился к давнему врагу с насмешливым пренебрежением. Едва ли эту решимость противостоять всей вновь обретённой мощи додонского племени можно объяснить простой глупостью - Рушер не таков. У него было десять лет, чтобы всё обдумать.
- Значит, вы нам ничем не поможете... - пробормотал Джед.
- Отчего же, - спокойно отвечала Варсуйя. - Я могу вам помочь советом. А это из уст додона очень много значит. Прежде всего вам стоит использовать в качестве средства передвижения дворец Пространственника, который он вам оставил. Дворец может перемещаться мгновенно в любую точку Вселенной. Он обладает высшей защитой. Дворец есть конфигурация Живой Силы, и в случае необходимости вы можете преобразовать её в любую другую форму. Вы можете вести атаку на вашего противника прямо из дворца, через портал, а обратное будет невозможно. Вы сможете вести наблюдение за ним, а он не сможет знать об этом, потому что дворец будет блокировать обратную связь, если хозяин так велит. Вы можете увидеть в зеркале всё множество миров, которые когда-либо встретил или сотворил Пространственник. Это сэкономит вам энергетический ресурс в то время как ваш противник на малейшую свою задумку будет тратить Силу.
Да, кажется, это и было то, о чём упомянул Рушер. Ему ли не знать возможности своего дворца, в котором он царил миллионы иллюзорных лет. Нет ничего странного, что он сделал двоим своим врагам такой щедрый подарок - они и так бы догадались.
***
По возвращении обратно во дворец Уилл некоторое время в задумчивости бродил по большому залу, который ранее назывался тронным. Наконец, Джед спросил его:
- Чего ты медлишь? Почему не начинаешь действовать?
- А что ты предлагаешь? - тут же очнулся товарищ.
- Звони Пространственнику, - убеждённо заявил Фальконе.
- Ты же слышал: он не встанет на нашу сторону.
- Это Варсуйя так сказала, а я помню, как он очень даже встал на нашу сторону во время того конфликта на Рушаре.
- Это другое - там ему нужно было добыть свою Силу, - возразил Уилл.
- Интересное дело получается, - проворчал Джед. - Когда им надо, они очень даже вмешиваются в конфликты, а как получат своё, так тут же занимают позицию нейтралитета!
Это рассмешило Валентая, и он подошёл ко всевидящему озеру, Фальконе тоже поспешил - такой Уилл ему нравился гораздо больше, а всякие раздумья есть просто признак слабости и нерешительности.
- Итак, - Уилл помедлил, глядя в непрозрачную воду, похожую на жидкий металл. - Мне нужна связь с Пространственником.
Поверхность озера пошла едва заметной рябью, на мгновение потемнела и тут же дала ясную картину.
Два человека стояли на краю горы и смотрели вниз. Гладкая, зеркальная поверхность плато позволяла думать, что наблюдатели видят из своего дворца как раз момент окончания творения: необитаемая планета уже найдена и подготовлена к принятию гостей - всё как раньше, в те дни, когда существование додонов было безмятежным, а жизнь полна чудес.
Повинуясь невысказанному желанию Уилла, обзор зеркала развернулся и дал круговую панораму с вершины горы. Да, это была храмовая гора, очень похожий горный комплекс, хотя скалы имели совсем иной вид: на удивление камень обладал глубоким кобальтовым цветом, почти таким же, как синие горы Рорсеваана, убежище Рушера на его планете. Только в отличие от ровного цвета синих гор, разделяющих два океана - Сиварус и Бирюзовый - этот камень имел светлые прожилки, как мрамор. Отполированная поверхность плато отсвечивала в косых солнечных лучах - там, где пребывали эти двое, наступал вечер, и Уилл с Фальконе невольно взглянули вверх - на небо Рушары. Там был светлый день, солнце Калвин стояло в зените, и его лучи почти отвесно проникали сквозь прозрачный купол главной залы, отчего алмазные полы искрились нежно поющими переливами.
- Надо уходить отсюда, - дрогнувшим голосом сказал Фальконе. - Чем дольше мы находимся здесь, тем более подвергаем планету опасности. Не сомневаюсь, что у Владыки сохранилось чувство мести против своего творения.
Никто на Рушаре не спал в ту ночь. Многие видели, как ранним утром пронеслась по небу странная летающая лодка, на которой вездесущие монки видели каких-то незнакомцев. Все гадали, что это значит, а когда платформа пересекла Сиварус и скользнула к волшебному дворцу на пике Рорсеваана, то в сердца жителей планеты закралось подозрение, что ненавидимый всеми бывший Владыка вернулся на Рушару.
Глубокая бархатная тьма сгустилась над обитаемой частью планеты, все три континента укрылись тенью, лишь на Марено ночь ещё только вступила в свои права, а на Урсамме ждали наступления утра. Все обитатели, не сговариваясь, в ту ночь сидели на порогах своих жилищ, скопились в местах общественных собраний, сидели на вершинах летающих гор и смотрели, смотрели на горизонт. Прибывали монки и в ответ на испуганные расспросы только качали головками: проникнуть во дворец невозможно, и не видно, кто теперь хозяйничает в нём.
Едва первые рассветные лучи коснулись восточного побережья Урсаммы и осветили пустынные долины синих гейзеров, на материке поднялась тихая суета - монки замелькали, как мухи, переносясь туда-сюда, из деревни в деревню. Потом мельтешение перенеслось на другие материки и рассеялось по всем населённым областям. Естественные почтальоны Рушары, чёрные гиббонообразные обитатели Урсаммы спешили разнести необыкновенную новость: дворец на вершине Рорсеваана исчез! Испарился в один момент! Волшебное жилище, пустовавшее десять лет, покинуло Рушару.
Глава 3
Изумительно прекрасный океанский берег. Тёплый цвет песка, роскошное буйство тропической растительности - великолепие насыщенных, глубоких красок, - и нескончаемое биение прибрежных волн. А сверху небо - как огромный глаз с пронзительно сияющим зрачком солнца, стоящего в зените.
На белом песке пляжа, на границе линии прибоя, лежат ничком две человеческих фигуры - мужчина и женщина. Мужчина в чёрной одежде, а женщина одета весьма легкомысленно: короткий топик, оборванная юбка из остатков хвостов и размокшие в воде щегольские сапожки. Кажется, оба человека то ли спят, то ли без сознания. Но вот один пошевелился, с трудом оторвался от песка, перевернулся на бок и огляделся.
Лицо мужчины выглядело измученным и бледным - он словно только что миновал эфемерную грань между жизнью и смертью и ещё не понимает, что остался жив. Заметив женщину, он встрепенулся и протянул к ней руку.
- Инга... - хрипло прошептал он, трогая девушку за плечо. - Инга, ты жива?
Слабый звук был ему ответом - то ли хрип умирающей, то ли первый вздох возвращённого к жизни человека. Наконец, женщина пошевелилась и тоже попыталась встать.
- Где мы? - невнятно проговорила она, отбрасывая слабой рукой с лица спутанные мокрые волосы.
- Не знаю, - отвечал мужчина, растерянно обводя взглядом восхитительную панораму берега. Оба явно испытывали шок.
По узкой полосе песка, что составляла границу между пышным тропическим лесом и бесконечно катящим свои волны океаном брели два человека. Свежий ветер нес приятную прохладу от воды, со стороны джунглей тянуло ярким, сочным букетом ароматов. Воздух был наполнен множеством чудесных звуков: пением бесчисленного множества птиц, биением прибоя, шумом ветра. Высокие, поросшие густой растительностью горы, возвышались горбами далее от побережья. Здесь было много жизни, много света.
- Мы живы или умерли? - спросил мужчина у своей спутницы.
- Мне кажется, мы живы, - отозвалась она, оглядываясь.