А значит
Даже если бы я правда желал всех этих повторов ради сохранения моей повседневной жизни, я никак не мог бы быть виновником.
27753-й раз (2)
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Что это за звук, интересно? Совсем тихий звук, мне пришлось напрячь уши, чтобы услышать. Но подслушивать нельзя, этот звук исходит изнутри меня.
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Что-то скребется, тихо-тихо. Где? Ну, звук идет изнутри меня, стало быть, это обдираются мои внутренности.
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Хотя звук очень тихий, но мне он кажется невероятно громким, так что я машинально закрываю уши руками. Но от этого звук слышится только лучше. Аа, ну конечно же. Разумеется, звук, идущий изнутри меня, я слышу лучше, когда блокируются звуки извне. Стало быть, я даже уши закрыть не могу. Меня натирают, как на терке, и я никогда не смогу убежать от этого звука.
И это больно. Вполне логично: когда тебя натирают на терке, это больно. Должно быть, так себя чувствуешь, когда сердце превращается в морского ежа. Непрерывная пульсирующая боль. Может, это чувство вины? А мне-то казалось, что это первое чувство, которое у меня исчезло. Должно быть, оно более живучее.
Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб
Меня истирают.
Мое сердце.
Мою душу.
Аа, если так продолжится, мои внутренности станут бесформенными, превратятся в множество мелких кусочков, как дерево превращается в опилки. Ммм, нет. Ужеслишком поздно. Мое тело уже превратилось в мелкие опилочки.
20000 повторов прошло, и ябольше не я. И я это знаю. Скука оказалась невыносимой, и мое сердце умерло. Я даже не могу теперь нормально общаться с другими.
Этот мир отвергает меня.
Ну разумеется. Я изначально не принадлежу к этому месту. Я врываюсь сюда насильно. Комната, принадлежащая всем остальным, отвергает меня.
Я знаю, что нужно сделать, чтобы стало легче.
Но не могу этого сделать.
Потому чтомое желание еще не исполнилось.
Э? Но мое тело уже распалось на кусочки. Почему же я лишь такой ценой могу сохранить свое желание? И вообще, возможно ли это? Мое желание уже истерто вместе с моим сердцем. И доказательство этому
я не помню, что это за желание.
Ахаха
Невольно меня разбирает смех. Я правда не помню. Ахаха, не помню. Что же это было за желание? Ну же, пусть я вспомню! Ахаха, кончайте уже эти шуточки! Почему мне пришлось пережить пытку всеми этими повторами? Мне остается лишь смеяться. Остается лишь смеяться впрочем, правильно смеяться я тоже уже не могу, и давно, так что смеюсь механически, без выражения.
Раз так с тем же успехом я могу и прекратить это все.
Чертовски простое решение. И почему оно раньше не приходило мне в голову?
Всего лишь нужно его убить. Да, всего лишь нужно его убить. В с е г о л и ш ь н у ж н о у б и т ь К а д з у к и Х о с и н о. В конце концов, вся эта агония из-за него. Если мне станет от этого легче, нужно всего лишь убить его, и побыстрее.
Но в каком-то уголке мозга я знаю.
Мое «упорство», которое было когда-то моим «желанием», не даст мне все закончить.
27754-й раз
Мое тело стремительно стало холодным и пустым; по идее это значило, что я и сам должен обратиться в ничто, но тем не менее я открываю глаза, как обычно. Холод невыносим, хотя должен был бы давно уже пройти; я лежу у себя на кровати; обхватываю себя руками и дрожу.
Я был убит.
Второго марта не помню какого повтора.
Да, а «Комната отмены» продолжается, хоть я и умер. Когда я это осознал, у меня словно взаправду образовалась пустота внутри. Непохоже, чтобы холод собирался отступать.
Оставаться здесь для меня невыносимо, и я отправляюсь в школу раньше обычного, даже не позавтракав толком.
Снаружизнакомое пасмурное небо. Завтра будет дождь. Когда же я видел солнце в последний раз?
В классе никого. Ну, логичноя же пришел на час раньше.
Внезапно в голове всплывает вопрос. Почему я так упрямо ходил в школу? Я уже много раз замечал повторы «Комнаты отмены». Вот как сейчас. Так почему бы мне просто не забить на школу, чтобы хоть как-то сопротивляться этим повторам?
Но нет я хожу! Да, хожу. Если я здоров, я хожу в школу. Это моя повседневная жизнь. Этото, что мне и во сне не привидится менять. Ни за что, ни в коем случае я не сделаю того, что изменит мою повседневную жизнь. Это единственное, во что я верю.
А, вот что. Поэтому-то, должно быть, я до сих пор здесь. Не понимаю, какая здесь логика, но чувствую, что так оно и есть.
Даже если в конце концов я один останусь в этом классе.
Я выхожу на середину класса. Забираюсь с ногами на чью-то парту, не снимая обуви. Мысленно извиняюсь, но когда пытаюсь вспомнить, чья это парта, на ум не идет ни имя, ни лицо. Впрочем, я все равно чувствую себя виноватым.
Я оглядываюсь по сторонам. Не то чтобы я ожидал, что что-то изменится от того, что я буду смотреть, стоя на парте, но в полутемном классе по-прежнему никого нет.
Ни одного человека в классе.
Н и о д н о г о ч е л о в е к а в к л а с с е.
Мм, что-то здесь холодновато.
Я обхватил себя руками.
Дверь громко открывается. Стоящий в проеме человек сразу же видит меня на парте и хмурится.
Что ты там делаешь, Кадзу?
Дайя смотрит на меня с неловкостью.
От одного этого на душе у меня становится легче.
Аах, ну слава богу, бормочу я себе под нос и слезаю с парты. Дайя продолжает смотреть на меня, его брови по-прежнему нахмурены.
Знаешь, Дайя, когда я тебя вижу, это правда успокаивает.
Какая удача.
В конце концов, ты же настоящий Дайя.
Эй, Кадзу. Сейчас я впервые за черт знает сколько лет испытываю страх, глядя на человека.
Но, знаешь, даже если ты настоящий Дайя, вся эта повседневная жизнь вокругвсе равно фальшивка. Я ничем не могу с тобой поделиться. Следующий Дайя не будет знать нынешнего меня. Это как будто я единственный по эту сторону телека. Я знаю тебя, но это только в одну сторону. А раз так, могу ли я утверждать, что ты на самом деле здесь?
Вот почему здесь никого нет.
Никого?
А
Нет, неверно.
Есть еще один.
Есть еще один человек, который может поделиться со мной воспоминаниями. Есть человек, который не исчезнет, пока я не перестану бороться за свою память.
Да, правильно. Все это время нас было всего двое в этой «Комнате отмены». Неспособные вырваться, даже не пытающиеся вырваться из этого маленького, крохотного пространства размером с классную комнату, мы все время были рядом друг с другом. Но я не соизволил этого заметить, потому что для нее я был врагом.
Я усаживаюсь за свою парту.
Она сидит за соседней.
Невероятно. Всего лишь вообразив, что она сидит рядом, я смог успокоиться немного. Несмотря даже на то, что это она меня убила.
* * *
Неужели из-за этого?
Из-за этого? Что значит «из-за этого»? Не понимаю. Не могу понять собственные чувства. Но вновь становится холодно. Резко, сразу. Нет, еще хуже. Мое тело уже промерзло до костей, но теперь оно остывает до абсолютного нуля, наполняется болью и затвердевает.
Меня зовут Ая Отонаси. Рада со всеми познакомиться.
«Новенькая» держится почти как нормальная новенькаяс легкой улыбкой, немного стеснительно.
Какого черта?..
Не понимаю, что все это значит.
Нет, если честнопонимаю.
«Нельзя сказать, что не действует; по правде, очень даже действует. Если бы я сдалась и прекратила вспоминать, Комната отмены захватила бы меня сразу же. Я бы продолжила бессмысленно существовать в этих бесконечных повторах. Это так же просто, как пролить воду из чашки, стоящей у тебя на голове», звучит у меня в голове голос, который я уже слышал когда-то.
Гляжу на нее, стоящую на возвышении. Рассматриваю черты лица и прихожу к выводу, что это она и есть, но не могу в это поверить.
ОнаАя Отонаси?
Не может быть. Не может быть, чтобы она сдалась.
Дадаже если она поняла, что человек, за которым она гонялась через более чем 20000 «новых школ», невиновен, и все, что она до сих пор делала, было зря, ни за что она бы не сдалась! Ни за что! Ни за что, никогда в жизни она бы не сдалась!