Ну конечно. А как иначе? Первая реакция любого подобного Додику человека. Ускользнуть от ответственности.
Дудки, не выйдет. Он хотел быть моим тренером? Он думал, что это не очень сложная работа? По большей части да. Однако бывают весьма интересные моменты. Такие, как сейчас, например.
Время, сказал я. До выхода на арену осталось совсем немного. Ты не успеешь посоветоваться с руководством. А я могу, если ты сейчас не ответишь на некоторые мои вопросы, отказаться от боя. Потом будет пресс-конференция, на которой зададут массу вопросов, теперь уже мне, и я на них очень подробно отвечу. Думаешь, история о том, как руководители боев обманули меня и эту несчастную Дизи, не придется репортерам по душе? Они ухватятся за нее, словно собака за мозговую косточку. Не сомневаюсь, твои хозяева попытаются заглушить скандал, но что-то в средства информации попадет. И вот тогда у них, у хозяев, не останется ничего иного, как сдать стрелочника. И сдадут. Догадываешься, кто им будет? Особенно если учесть, что ты тут новая птица.
То есть ты меня
Ну да, я показал зубы. Самый банальный, классический шантаж. Как в художественных роликах. Твоих хозяев им не проймешь, а вот тебя лично Думаешь, я блефую?
А нет?
Нет. Я знаю, что вот сейчас именно тот случай, когда я вас всех поймал. После боя сила снова будет на вашей стороне. Но сейчас я могу получить почти все, что пожелаю.
Новая пауза, после которой Додик признался:
Это верно.
Молодец.
Кажется, он умнее, чем я думал. Расслабляться, конечно, не стоит, но лед уже треснул. Или тронулся, как там сказано у классика? Наверно, все-таки треснул, поскольку каким образом лед может сойти с ума, я даже представить не могу. Может, я что-то в языке, на котором разговаривают земляне, не совсем понимаю?
В таком случае, сказал я, давай-ка быстро ответь мне на пару вопросов, только честно. Учти, если соврешь, я это узнаю. Ты, как тренер, должен понимать, что мне врать нет никакого смысла.
А потом
А потом я пойду драться. Если, конечно, ответы меня удовлетворят.
Судя по запаху, Додик буквально обливался потом, и можно было поспорить, что казался он ему холодным, ледяным.
У любого хорошего тренера должен быть контакт со своим подопечным, заявил он.
Конечно, должен быть, подтвердил я. Собственно, мне от тебя надо немного. Я сейчас поведаю некоторые свои умозаключения, а ты скажешь мне, есть ли в них ошибки. Договорились?
Да.
Вот и умница. Начнем, пожалуй.
После того как полгода назад планета Крит выиграла войну, сказал я, ее политика должна была измениться. Думаю, они сейчас жаждут общаться с другими планетами и федерациями, а более всего торговать. Так?
Вполне возможно.
Так, так. Торговцы, нажившиеся на военных поставках, мечтают о новых перспективах. А что им еще делать? Для того чтобы выгодно торговать, кроме всего прочего, нужен один немаловажных фактор респектабельность.
Ты прямо как по электронной книжке шпаришь, пробормотал тренер. Так же складно. А ведь ты
Какой-то грязный, вонючий ящер? докончил я.
Нет, я имел в виду
Продолжаю, сказал я. Итак, Криту сейчас нужна респектабельность, причем даже больше, чем заработанные мной деньги. Респектабельные торговцы, к примеру, могут получить кредиты, доходы от которых значительно превысят получаемые от меня дивиденды. Но главное даже не это, а то, что никто из серьезных партнеров, кроме землян, конечно, не будет вести торговые дела с работорговцами, с планетой, поощряющей рабство, как бы оно ни называлось. Пусть даже раб всего один, да и тот какой-то ящер-гастарбайтер. И если наличие этого раба делает невозможным общение с сотнями торговых миров Дальнейшее можно не рассказывать. Я верно ухватил суть перемен, случившихся с планетой моих хозяев за последние полгода?
Верно, неохотно подтвердил Додик. Я с шумом выпустил из ноздрей воздух. Один этап позади. Идем дальше.
На то, чтобы осознать новые правила игры, им потребовалось некоторое время, сказал я. Думаю, полгода как раз тот срок. А потом они насели на устроителей боев, требуя предоставить мне свободу. Это совпало с появлением идеи стравить на арене самку и самца. Ну а раз я вот-вот должен получить свободу, почему бы не устроить мне последний бой несколько необычный? То, что я при этом почти наверняка погибну, частности, не имеющие большого значения.
Не совсем верно, сообщил Додик. Тут сыграло роль и то, что ты очень необычный мнемозавр. Ты слишком умный, что ли? Да, ты слишком умный. Ты отошел от природы в сторону разума. А это значит, что тебе будет легче преодолеть поставленные ею барьеры.
Вот тут я удивился.
Устроители боев и в самом деле верят, что природу можно обвести вокруг пальца?
Нам, людям, подобное удавалось, и не раз. Если ты знаешь нашу историю, то можешь найти в ней множество этому подтверждений.
И каждый раз вы за это самым жесточайшим образом платили, буркнул я. Так что победы походили скорее на поражения.
Возможно, промолвил Додик. Но это нас не остановило, и мы все-таки вышли в космос, мы стали космической расой.
Которой трудно общаться с другими расами, прошедшими не такой путь.
Это наши проблемы.
Тут он был прав. Это их проблемы. Мне до них сейчас дела нет. Мне бы со своими расплюхаться.
Кстати
Мне в голову пришла весьма любопытная мысль. Если они действительно верят, что наложенные природой табу можно преодолеть
То есть этот бой не единственный, сказал я. Барьер должен быть сломан? Вас, похоже, ничему, совсем ничему все ваши прошлые схватки с природой не научили. Более того, теперь от результатов этого боя зависит, родится ли новый раздел боев, сулящий прекрасные дивиденды. Бои между самками и самцами. Ты в это веришь?
Я нет, ответил Додик. Именно поэтому я так с тобой и откровенен. Я думаю, она просто убьет тебя и никто о нашем разговоре не узнает. Но некто, повыше меня рангом у него другое мнение на этот счет.
Вот как? сказал я.
Да, он считает, что ты сумеешь переломить природу, и поэтому мне велено было передать тебе некое особое предложение. Я должен был сделать его минут за пять до боя.
Как раз столько и осталось, сообщил я.
Поэтому и передаю.
Жду.
Если ты выживешь, то получишь свободу. И это немало, поскольку критане нам не указ, а на основе подписанных ими договоров мы могли бы удерживать тебя в своей собственности вечно.
А если?
Если ты ее убьешь, то получишь к свободе еще такое количество денег, что его хватит на безбедное существование до конца жизни на собственном астероиде, конечно, если пожелаешь именно так распорядиться полученными деньгами. В общем, их будет очень много.
Вот как, пробормотал я.
Да, именно. Но только мне кажется, убить ее ты не сможешь. Вот она безжалостно отправить тебя в морг может запросто. И это будет правильно.
Мне кажется, ты ошибаешься, сказал я. Потеряешь должность тренера иди куда угодно, только не в предсказатели.
Сказано это мной было весьма уверенно.
Вот еще бы только мне эту уверенность чувствовать. Расчеты расчетами, а арена ареной. На ней возможен любой сюрприз, пусть даже и самый необычный.
12
Клянусь, я его ненавидела!
Шагая на арену, по коридорам, мимо шеренг вопящих от энтузиазма фанатов, мимо работников амфитеатра, бросивших свои дела ради того, чтобы на меня полюбоваться, мимо невозмутимых и бдительных охранников, я его ненавидела так люто, как никого в жизни. Я мысленно представляла, как раздираю его на части, как во все стороны летят ошметки его мыслеплоти, как я откручиваю ему голову, и чувствовала от этого жгучую радость. Но этого было все равно мало, этого было мало для того, чтобы превратить желания в действительность.
На что подлец и рассчитывал, когда открыл мне глаза на махинации с моим детенышем.
А может, я не хотела, чтобы мне их открывали? Может, мне было хорошо и так?
В любом случае он за свою подлость заплатит, если, конечно, придуманный Кристиной план не провалится. А он не должен провалиться.
Я свернула за угол и увидела большую группу пестро одетых болельщиков с Риты-7. Один из них крикнул на вселингве, что верит в мою победу, и тотчас все остальные стали скандировать приветствия. Делали они это с энтузиазмом, можно сказать, истово.
В ответ я открыла пасть для того, чтобы продемонстрировать клыки, и издала рык. Все как положено, согласно ритуалу.
Вот только если еще вчера я безоговорочно принимала подобное за чистую монету, то сейчас у меня возникли сомнения. А может быть, эти ярые болельщики на самом деле наняты устроителями игр, для того чтобы поддерживать во мне уверенность, для того чтобы я не оплошала в этой, такой важной драке?
Да нет, это уже слишком. Болельщики как болельщики. Мои, личные фэны. Никаких подстав. А он, этот мерзавец, заплатит и за это. Сполна.
Арена.
Она встретила меня ярчайшим светом, громкими криками и голосом комментатора. Все как всегда. И обычная, неистребимая, легкая нервная дрожь. Интересно, избавлюсь ли я от нее, когда буду выходить на свой сотый бой? Наверное, нет. И это будет правильно. Без нее удовольствие от схватки с опасным противником будет не таким полным. Ну а если схватке не отдаешься полностью, без остатка, лучше ее и не начинать. Она неизбежно будет проиграна.
Мой противник еще не появился. Что ж, удобный случай заработать дополнительные очки продемонстрировать публике свое новое тело. Оно того стоит. Великое дело, когда на твоей стороне большая часть зрителей. Тогда и драться легче. Да и противник, зная, что за него меньшинство, дерется не в полную силу, заранее настраивается на поражение.
Все это мне объяснила Кристина. И ее наставления имели смысл. Как всегда. Так же, как и те, которые я получила сейчас. О том, как выиграть бой, о том, как убить этого хитреца, решившего лишить меня заслуженной, законной победы, пытающегося остановить меня на пути к моему блестящему будущему. Ну и пусть у меня сейчас нет детеныша. Он будет, куда же он денется? И для того, чтобы это случилось, я должна выиграть этот бой, выиграть его вчистую, убить наглеца.
Как именно?
Природа. Она мешает мне это сделать, но она же мне и поможет. Это опять придумала Кристина. Барьеру, который не дает мне его примерно наказать, можно противопоставить нечто более сильное. Что именно?
Заложенный той же природой и, конечно, более могучий инстинкт самосохранения.
Именно он поможет мне выиграть этот бой. Если, конечно, я буду достаточно хитрой и ловкой, если сумею его должным образом использовать.
А я сумею. И мне в том поможет ненависть, которую я испытываю к своему противнику.
Лютая ненависть.
13
Итак, это заговор. А мы с Дизи, значит, в нем фигуры, пешки, которыми при соответствующей ситуации можно, не задумываясь, пожертвовать. Точнее, нами уже пожертвовали, причем кем именно, мы должны решить сами.
Ну-ну, господа люди. Не слишком ли много вы на себя берете?
Впрочем, все это будет потом. А сейчас бой, красивая схватка, поскольку зрители заплатили за право войти сюда деньги. Немалые, между прочим.
Зрелище.
Я слегка опаздывал, но это было не случайно, это был тонкий расчет. Думаю, сейчас Дизи красуется перед публикой, показывает свое новое тело. Пусть красуется. После нее выйду я, и вот тогда зрители, увидев, что я приготовил в этот раз, для этого боя, о ней забудут. Последнее впечатление, конечно же, самое сильное. Не стоит об этом и говорить. И еще: приходящий последним меньше тратит времени на общение с фэнами.
Если честно, то я не люблю все эти выражения фанатской любви. Все эти «Дикая удача, что мы тебя увидели», «Мы запомним нашу встречу, мы о ней всем расскажем», «А вот скажи нам что-нибудь, и мы будем счастливы всю оставшуюся жизнь». Прежде всего это вранье. И не так уж они счастливы от встречи с тобой. На самом деле они не знают даже, зачем им это нужно, не знают, что сказать, и лепечут первое пришедшее им в голову.
Почему они тогда все-таки приходят, почему рвутся через кордоны стражей порядка, обманывают охрану и подкупают тренеров? Для того, чтобы прикоснуться к силе, к настоящей, внутренней силе. Не той, которая дается деньгами или шоблой рассевшихся на высоких постах друзей, а к внутренней силе понимания законов жизни, осознания, куда мы все, хоть люди, хоть мнемозавры, хоть другие мыслящие, идем, к умению встретить эту конечную цель не дрогнув, как бы бессмысленна и жестока она ни была.
Смерть.
Ну да, я имею в виду ее старушку смерть, поджидающую нас в конце любого пути. Она верная слуга природы, и она не колеблется. Приходит и делает свое дело.
А фэнам так же свойственен страх перед ней. У них есть иллюзия, будто, прикоснувшись к нам, они приобщатся к славе, получат некоторую защиту если не от смерти, то от сопутствующего ей забвения. Они думают, будто, пообщавшись с нами, сумеют перенять хотя бы частицу нашей силы, благодаря которой им не так страшно будет жить.
Наивные.
Какой-то человек шагнул мне навстречу и быстро заговорил:
Так рад вас увидеть! Вы не могли бы мне что-нибудь сказать? Моя жена не поверит, что я сумел очутиться так близко к вам!
Я оскалил клыки и зарычал.
Как бы не так. Его это только подзадорило. Похоже, он воспринял мой рык как приветствие. Спас меня вовремя подоспевший охранник, оттеснивший рьяного фэна к стене.
Люди презренные, подлые существа, сумевшие прорваться к звездам, используя самые нечестные пути из всех возможных. Однако прорвались, в то время как наша раса обречена на вечное рабство. Или нет? Может быть, и у нас есть какой-то выход? Может быть, стоило нам несколько изменить своим принципам
Принципы? Какие, к черту, принципы?
Я едва не сбился с шага.
А ведь мне сейчас следует думать совсем о другом. Принципы, фэны Все это чешуя. Главное, над чем мне сейчас надлежит думать, это выход из ловушки, в которую я угодил.
На что я рассчитываю? Правильно, мне надлежит свести этот бой к ничьей. Тогда я получу свободу, выполню договоренность с одним жучком, который вбухал в этот бой кучу денег, и сам, кстати, сорву неплохой куш.
Победа? Нет, она мне не нужна. Боле того, она мне вредна. А так ли? Конечно, я подведу Теллануса, и тот в первый раз в жизни не угадает победителя, но арена есть арена, на ней случаются самые разные неожиданности, а жизнь есть жизнь, и в ней все случается в первый раз. В деньгах я, по крайней мере, не прогадаю.