Ветер потянул дым понизу, и было плохо видно, на кого напустился водитель мусорного эвакуатора. Часть дымящегося сора лежала на проезжей части, протаивая плотно сбитый снег, и черная сутулая фигура с проволочным крюком вроде багра медленно отступала от наседающего водилы, но уходить бомж-добытчик не спешил.
Виктор, хотя отвращение гнало его прочь, невольно начал продвигаться к помойке, напряженно всматриваясь в скопление людей, все держались довольно-таки прямо и выглядели обычно, а бомж с крюком смотрелся странно низкий, широкоплечий, головастый, на коротких и кривых ногах, он пятился, покачиваясь, и низким, тяжелым голосом гудел одну фразу:
Мне поискать, я потерял Мне поискать, я потерял
Крюк в его руке совершал ищущие, царапающие движения, словно зацепляя что-то в воздухе и подтягивая к хозяину, а лицо лицо терялось, Виктор не мог его различить. То ли борода обросла лицо плотным войлоком, то ли лицо скрывал высоко намотанный шарф, но и видимая часть казалась темной, как бы закопченной или до крайности грязной.
Не фига тут искать! Сгорело все! Подпалил, а теперь ищет хрен ты чего найдешь!
Виктор свернул на тропку, ведущую к домам в обход помойки, и больше не оглядывался на сборище. Дым закрутился, вынуждая людей кашлять и плеваться, а низкорослая фигура с крюком крадущимся, плавным шагом отодвинулась от машины и контейнеров, вытягивая большую голову и провожая Виктора долгим темным взглядом щелевидных тусклых глаз.
Девочка, добежав почти до самой школы, никак не могла отдышаться и все оборачивалась, боясь, что дядька в плаще идет следом. Торопясь вперед, а глядя назад, она и наткнулась на стоящего человека в черном пальто.
Он был невысоким и плотным, широким, как шкаф. Руки в мягких черных перчатках; в правой руке опущенная вниз витая железная палочка с когтем на конце, чем-то похожая на игрушечную косу. Воротник его пальто был поднят, шарф закрывал лицо почти до носа, а вязаная шапка прятала волосы и уши. Почему-то девочке показалось, что нос у него расплющенный и волосатый, а глаза может, они были желтые, а может, и карие в прожилках.
Кто взял? негромко спросил человек с железной палочкой, покачивая острым когтем. Блестящий коготь своим зловещим видом не давал девчонке сойти с места.
Дядя, еле смогла произнести она, замерев и глядя на коготь.
Какой?
У него серый плащ он был небритый. В кепке.
Что еще?
Бутылки в сумке.
Куда шел?
Туда, порывисто указала она. Человек с когтем повернулся и быстро зашагал в том направлении. Девочка зачем-то пискнула вслед:
Он выкинул!..
Человек в черном пальто не услышал или не придал значения ее писку. Коготь на его палочке, торчавший под прямым углом, вдруг прижался к витому стержню, как одна ножка циркуля к другой. А потом палочка сама собой втянулась в рукав пальто.
Быстрая кассирша поочередно тыкала в лазерный счетчик ламинированные куски с метками штрих-кодов: треугольник сыра, полкаталки колбасы, буханку хлеба, пачку творога, пачку чая; счетчик судорожно икал, считая покупки, а сидящая за кассой бойко сбрасывала их на длинный и покатый металлический щиток. Поставив проволочную корзину в штабель ей подобных, Виктор достал и с хрустом развернул свой черный пакет, расправил его рукой изнутри, чтоб складывать снедь, но, с удивлением пошарив в сумке, растерянно достал тот же кусок пленки, который недавно швырнул за плечо. Черно-коричневый обрывок был прямым, словно его и не сминали. Пока Виктор изумлялся неожиданной находке, кассирша смела на щиток все его приобретения и принялась обслуживать следующего, попутно покрикивая Виктору:
Гражданин, не толпитесь тут! Берите и уходите!
Поспешно сунув обрывок ленты в карман, Виктор побросал в пакет все остальное и пошел, но у лотка с газетами встал и вгляделся в кусок пленки, держа его между лицом и врезанной в потолок матово-белой лампой.
Да, те же кадры, которые он видел, стоя у сугробов.
Рядом с Виктором мельтешили и бормотали люди, кто-то выбирал на стенде журналы, вынимал и изучал по очереди открытки, а он как потерянный торчал посреди суеты с пленкой в руке. Где-то вдали короткими проблесками возникли, как бы посмеиваясь, звуки ножа. Нерешительно, преодолевая сомнения, двинулся Виктор к пункту фотопечати и проявки.
За прозрачным прилавком с разложенными коробочками пленок, между стеклянных шкафов с фотоаппаратами «мыльницами» нарядными манекенами возвышались глазастые, накрашенные девушки-блондинки одинаково красивые, как две конфеты, с нарисованными улыбками и бессмысленными взглядами; позади девиц у монитора изнывал парень, тупо смотревший «Ночной дозор» без звука. Над прилавком подвешенный к потолку телевизор показывал всем желающим национальные песни и пляски голоногие певицы явно киргизского вида в сарафанах по сурепку и кокошниках, яркие и расфуфыренные, будто матрешки, вертелись на месте, сияли щеками-помидорами и верещали сладко-пряничными голосами:
Валенки-валенки,
Эх, да не подшиты, стареньки!
Что вы хотите? еще шире и глупее улыбнулась девушка-конфета, едва поняв, что Виктор подбирается к прилавку со зловредным, издевательским намерением что-нибудь заказать и этим отвлечь весь персонал от созерцания.
Фотографии, показал он лоскут. Вы делаете за час?
Да. У вас пленка порвана и поцарапана, мило заморгала девушка. Мы с испорченных пленок не печатаем.
Покажите, где это у вас написано, настаивал Виктор.
У нас инструкция, железно ответила конфетная красавица, ничего не предъявляя. Маша, она у тебя?
Вася, где твоя инструкция? повернулась к парню вторая кукла.
Можете в центральный офис обратиться. Там дефектные носители проводят через цифровую обработку. Парень помрачнел, поскольку его оторвали от приятного занятия. Десять минут, и готово. Даша, дай.
Кукла Маша и кукла Даша засуетились и подали Виктору визитку. Они смотрели радостно и приветливо, ожидая, что клиент с драной пленкой сейчас отвяжется, уйдет и можно будет блаженствовать дальше без всяких досадных помех.
Я напишу отказ от претензий. На вашем конверте, не поддался на сервисную отмазку Виктор. Боясь испачкаться, кукла Маша с крайней неприязнью взяла наманикюренными пальцами обрывок ленты, а кукла Даша стала мучительно подписывать конверт, выводя непослушные буквы с такой натугой, что даже высунула кончик языка. Кое-как поднялся с табурета ледащий Вася, пытаясь сжечь Виктора огнем своих пылающих зрачков.
Ваша фамилия?
Заруцкий.
Через час будет сделано. Приходите. Кукла Даша вновь сверкнула заученной улыбкой.
Повесив пакет на предплечье, Виктор шел сквозь поток встречных граждан, перебирая свежие фотографии. Став позитивной и крупной, картинка обрела земное наполнение взамен запредельности негатива, но не сделалась от этого понятней. Несколько девятиэтажек, редкие деревья, будка, заснеженный пустырь и однородно-черный дефект, похожий на надгробный камень. Обнаружилось и еще кое-что раньше он принял эти силуэты за невысокие деревья, по дальше некуда обрезанные коммунальщиками из группы озеленения, но сейчас увидел, что это люди. Две черные фигуры, косолапо и неловко пробирающиеся по снегу с поднятыми руками. Последовательность кадров от начала отрывка Виктор забыл, однако заметил, что снимки запечатлели разные фазы движения людей. Казалось, они приближались к снимавшему, а на одном из кадров в руке шедшего справа появилось нечто вроде кочерги или клюки палка с загнутым концом; разглядеть предмет в подробностях было нельзя. Пожав плечами, Виктор убрал фотографии за пазуху.
К Маше и Даше присоединилась знакомая, столь же модная, красивая и работящая. Какие тут клиенты, какой бизнес, если она принесла новости! Щебет гостьи слушал и расслабленный Вася, нежно поглаживая «мышку» и наблюдая за приключениями вампиров на немом экране. Знакомая тараторила, жестикулируя, спешила вывалить ужасные известия.
и вынесли на носилках, закрытого с головой. Говорят, кровищи было море, все в крови! Его всего изрезали, лицо располосовано. И ничего не взяли, только фотокамеру.
Цифровую? Дорогой был аппарат? задыхаясь от волнения, спросила Маша, от возбуждения царапая прилавок ноготками.
Нет, чепуховый, с пластмассовой линзой. Дверь высадили у них есть такой домкрат, добавила знакомая тоном знатока квартирных краж и мокрых дел.
А что еще унесли?
А он молодой был?
Он учился в педагогическом. Девушка у него была из медучилища, у отца два хлебных ларька.
Это из-за ларьков, по заказу, уверенно предположила Маша, а Даша была умней, она спросила так, как Маша нипочем бы не спросила:
А у чьего отца ларьки у парня или у девушки?
Тут они вздрогнули и дружно повернулись к клиенту, потому что тот звонко положил на стекло прилавка витую железную палочку, из-за блестящего дугообразного выступа похожую на мини-алебарду. Его руки в перчатках уперлись в стекло тяжело и внушительно.
У нас учет, смело отшила пришельца Даша, но кряжистый субъект в черном пальто пропустил это мимо ушей.
Человек приносил кусок пленки, не спросил, а жестко заявил мужчина, замотанный шарфом и скрытый шерстяной шапкой. Он делал отпечатки. Я точно знаю, мне сказали. Человек здесь бывает, живет где-то рядом.
Гражданин, вы не слышали? У-нас-у-чет!
По-собачьи склонив большую голову набок, мужчина с темным заросшим лицом внимательно всмотрелся в лживую Дашу, преспокойно сгреб ее левой за волосы и рывком пригнул к прилавку, поближе к себе. Выступ на его палочке раскрылся со щелчком выкидного ножа, превратившись в большой коготь.
Не врать, холодно потребовал клиент, приставив коготь к горлу жалобно вскрикнувшей Даши. Человек сказал фамилию. Какая фамилия?
Э-э, вы!.. встревоженно вскочил Вася, решив изобразить крутого киногероя. Это вы что?! Ну-ка, кончайте!
Человек в черном пальто, не отпуская замершую от испуга Дашу, перевел палочку на Васю; коготь с металлическим звуком вытянулся по оси палочки, став клинком-полумесяцем. Вася благоразумно отшатнулся, налетев задом на стол с монитором.
И тебя тоже? спросил человек. Фамилию.
Убедившись, что Вася не опасен, а накрашенные девушки ни на что не способны, он каким-то движением пальцев заставил коготь вновь согнуться под прямым углом к витой рукояти и провел его заостренным концом по шее Даши, оставляя кровоточащую царапину.
Пустите! А-ай! согнутая Даша завизжала, извиваясь.
Маша наконец-то опомнилась и крикнула:
Митя! Митя! Тут бандит! Митя, скорей!
Фамилию, повторил человек в черном пальто. Тем временем публика неуловимо быстро отхлынула от пункта фотосервиса, приглушенно галдя и беспомощно переглядываясь. Накачанный Митя в костюме с бей-джем «Охрана магазина» и отглаженных брюках, спешно дожевывая жвачку, деловито пробирался на помощь Даше и разминал руки для драки. За ним устремился напарник, крикнув кому-то: «Вызывай ментовку!»
Удерживая Дашу, человек в черном пальто полуобернулся и взмахом полоснул по груди слишком близко подошедшего Мити, вытянутым когтем развалив ткань костюма, словно бритвой. Митя, заметно сбледнув с лица, в точности повторил маневр Васи.
Заруцкий! Он Заруцкий! рыдала Даша.
Человек тотчас выпустил ее и направился не к выходу, а к входу в магазинную подсобку. Люди отпрянули с его пути, сшибая друг друга, а он, распрямив руку, позволил когтю сложиться, после чего боевой инструмент как на резинке убрался в рукав. Дверь подсобного помещения стукнула, и сразу после этого раздался гром падения не поворачивая головы, человек обрушил поперек прохода стеллаж с упаковками.
Вы чего тут расха высунулся навстречу грузчик в зеленом комбинезоне, но человек в черном пальто одним движением отшвырнул его с дороги, как пустотелый картонный муляж. Дерзкий пришелец смотрел лишь перед собой, и щели его глаз лучились от счастья.
Вить, а ты зачем это снял? спросила рыжая девушка, склонившись над лежащими веером на столе четырьмя фотками.
В окнах студии смеркался быстротечный зимний день; стекла затягивало иссиня-серой мглой. Лампы струили голубовато-белый свет, сияющим бесплотным озером заливший пол и обшарпанную мебель логова Заруцкого. Рыжая девушка, временно ставшая хозяйкой богемной норы, слонялась между плитой, где пыхтели две кастрюльки, периодически трясущимся холодильником и рабочим местом Виктора тот, сидя враскорячку на облупленном винтовом табурете и закатав рукава, придирчиво осматривал новую глиняную голову на подставке.
Как его будут звать? положив подбородок на плечо бойфренду, Лена тоже уставилась на ком глины, где явственно обозначилось лицо.
Бармалей, министр финансов. Руки Виктора выделили веки изваяния, создали зрачки-вмятины. Он тыщу лет лежал в гробнице. Смотри, он ест тебя глазами.
И что он думает?
«Ого! думает он, с театральным выражением продекламировал Виктор. Белокожая девушка с огненными волосами! Наверно, она пылкая, как необъезженная кобылица Эх, здорово было бы обуздать такую!»
Лена засмеялась, обнимая Виктора сзади.
Что за черную колоду ты снял? оглянулась она на стол.
Это? Не я, Виктор колдовал над головой Бармалея. Нашел на улице обрезок пленки, показалось занятно какой-то странный надолб. Место незнакомое и не найдешь, где есть такое.
Вот еще, загадка, Лена пренебрежительно пожала плечами. Это ж рядом, где дом Светки Малышевой, отсюда полтора квартала, только надо смотреть от железной дороги а ты ходишь другим путем. У них на стене узор кафелем, ни с чем не спутаешь только ничего такого черного там нет. Зачем ты все с земли поднимаешь, Вить? Мало грязи в доме, что ли? Пленка какая-то фу!
Чем тебе фотки не угодили? сердито нахохлился Виктор. Лежат и пусть лежат! Тебя не трогают!
Ты не кричи на меня! Фотки эти противные!
Да почему?!
Не знаю! Мне от них тошно сделалось! Давай я их выкину!
Не хозяйничай.
Сам-то хозяин! Ты сметаны к творогу купил? Нет? Значит, мне придется идти, как всегда!
А обойтись нельзя?
Сам жуй без сметаны, очень полезно, склероза не будет, ворчала Лена, одеваясь. Ну хоть дай я их с глаз уберу, эти фото!..
Не трожь! Переложишь как убьешь я потом никогда не найду. Сам уберу, ополоснув глиняные руки в тазике, встал Виктор.
Чтоб, когда я пришла, духу их не было, категорически заявила подруга с порога. Мне от них страшно и жить с тобой не хочется. Эта клякса как дыра в гробу, и черт-те что копошится! Вот!