Но потом лопнула лампочка едва Игорь коснулся выключателя. Ему стало нехорошо. Он заметался по квартире, чувствуя, как внутри ворочается что-то большое и страшное, разбуженное взрывом машины. Он не желал этого замечать, гнал прочь безумные мысли. Но потом сломался музыкальный центр. Телевизор. Кран в ванной. Единственный цветок в квартире выносливый алоэ, и тот засох. Тогда Игорь забрался на диван и, затравленно озираясь, попытался позвонить Светлане. Мобильник рассыпался у него в руках. Игорь закричал, схватился за голову, попытался отогнать от себя то, что шло изнутри Во всем доме отключился свет. Разом. Словно рубильник опустили.
Прислушиваясь к тому, как соседи тихо бубнят на лестничной площадке и впустую щелкают переключателями на распределительном щите, Игорь подумал: если кто и сошел с ума, так это он. Не Славик.
Расслабившись и шумно задышав носом, Бортников раскинулся на диване и попытался успокоиться. Это оказалось делом непростым. Мысли носились в голове стаей испуганных ворон, сердце колотилось в ребра, как мотор, а в жилах пел адреналин. И что-то ворочалось внутри. Но Игорь дышал ровно и не шевелился как перед экзаменом, когда он чуть не завалил все из-за высокого давления. И это сработало. Вспомнив о госэкзаменах, о защите диплома и о том, что этот диплом не принес ему ни копейки денег, Бортников успокоился. Вернулся привычный мир с его проблемами и заботами. С пустым кошельком, завтрашним рабочим днем и с несостоявшимся свиданием.
Игорь вздохнул и заворочался на диване. Он попытался прислушаться к самому себе, к той силе, что ворочалась внутри, и почувствовал ее. Так, как чувствуют руку или ногу Часть тела. И она подчинялась. Игорь тихонько потянулся в сторону и ощутил, что не одинок. Он чувствовал это словно волны на озере: катятся по зеркальной глади, сталкиваются, наползают друг на друга. Будто кто-то камешки в воду бросает. Кто? Он сам. И еще сотни таких, как он. Невидимое озеро покрыто рябью, как от сильного ветра. Игорь чувствовал его сил хватит, чтобы устроить настоящую бурю. От других волны шли мелкие, так, ерунда. Он самая большая рыба в этом озере. Если не считать той теплой волны, что подходит все ближе и ближе.
Бортников вскинул голову и прислушался. Все тихо соседи убрались с площадки, отчаявшись наладить щиток. Электричество так и не дали. Звонок не работал, но Игорь знал: перед дверью кто-то стоит. Тот, от которого идет большая и теплая волна. Стоит на пороге и ждет. И Бортников внезапно понял кто.
Он вскочил с дивана и опрометью бросился в коридор. Задержался у зеркала, пригладил взъерошенные волосы рукой и распахнул дверь.
На ней был воздушный желтенький сарафан тот самый, что они купили вместе в начале лета на одной из распродаж. Худые загорелые руки скрещены на груди, подбородок вздернут, темные, почти черные глаза смотрят с вызовом. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам и, кажется, потрескивают от теплой волны, что исходит от этой худенькой девчонки, напоминающей рассерженного птенца. Светка.
Свет, сказал Игорь. Прости. Я
И все понял. Почувствовал. И отошел в сторону.
Левыкина прошла в коридор, подождала, пока он закроет дверь, и резко обернулась.
Свет, тихо сказал он. Это правда, да?
Она кивнула. Игорь чувствовал, как от нее исходит волна света и тепла. И встречается с волной холода и мрака, идущей от него.
Ты все знала, прошептал Бортников. С самого начала, да?
Да.
Почему ты не сказала?! возмутился Игорь. Как ты могла!
И понял как. Он был нежен и предупредителен. Искренне огорчился бы и плакал по ночам в подушку. И все же сдал бы ее врачам. Из добрых побуждений.
А Седов? спросил Игорь.
Он не в себе. Ему снится война между светом и тьмой. Он всегда был таким, еще тогда, три года назад.
Подожди, пробормотал он. Но как же Ты же Еще до того, да?
Да.
Ты специально! ужаснулся Игорь. Ты специально познакомилась со мной и всегда была рядом, чтобы исправлять то, что я делаю?
Она снова кивнула, и Бортников заметил блеск в ее глазах. Слезинки уже родились, еще мгновение и они скатятся по смуглым щечкам, как дождинки по кленовому листу. Она не злилась просто сдерживала слезы.
Светка, прошептал Игорь, вытягивая руки. Светка
Она шагнула вперед, прижалась к его груди, обняла крепко, изо всех сил. Он не видел ее лица, но чувствовал плачет. Ему не нужны были слова, чтобы это понять. Быть может, когда-то она встречалась с ним специально. Но теперь Теперь она была с ним. И только с ним. Об этом Игорю рассказала ее волна теплая, ласковая, нежная, что робко постучалась в его темное нутро. И он ее впустил.
Волны переплелись и, не в силах смешаться, закрутили бесконечный хоровод из темного и белого.
Как китайский значок, прошептал Игорь. Белая капля и черная
Они подходили друг другу идеально, как два кусочка паззла. Их волны объединились с тихим щелчком, сложив единое целое. Гармоничный круг, отделяющий их от прочего мира, от других волн на этом невозможном и невидимом озере.
Светка, прошептал Игорь, касаясь губами каштановых волос.
Она еще крепче сжала руки и всхлипнула. Чувствовала то же, что и он. Не нужно было слов ни сейчас, ни потом.
И что же дальше? спросил Игорь. Что будем делать?
Нам нужно идти, прошептала Светлана, к другим. Надо представить тебя. Чтобы все знали.
Куда?
Я отведу тебя. Пожалуйста, не спрашивай сейчас ни о чем. Пойдем. Просто пойдем.
Конечно, отозвался Игорь. Я сейчас.
Он отстранился и, не выпуская Светлану из объятий, нашарил ногами ботинки. Обулся.
Они вышли на площадку вместе, не размыкая рук. Они не хотели этого делать, оба. И не могли. Обнявшись, они стали спускаться по ступенькам вместе. Как единое целое.
4
Он почувствовал это сразу, едва они вышли на крыльцо, странную волну, что катилась к подъезду быстро и мощно, словно цунами. Он никак не мог разобрать, добрая она или злая. В ней столько было намешано, что Игорь растерялся.
А Светка поняла сразу.
Она вскрикнула, толкнула его в сторону, и пуля, что предназначалась Игорю, ударила ее в грудь. На желтом сарафане расплескался алый цветок. Светка покачнулась, с удивлением глянула на платье и повалилась навзничь, прямо на грязный бетон крыльца.
Он упал на колени, но их руки расстались, как расстаются возлюбленные медленно, с неохотой. Тогда Игорь закричал. И мир вокруг замер.
Казалось, время остановилось. Он видел все и сразу: и Седова у соседнего подъезда, что целился в него из пистолета, и стайку ребятишек во дворе, у старой карусели, и алое пятно на желтом сарафане. И ее удивленно распахнутые глаза, в которых отражался весь мир.
Игорь хотел, чтобы все стало по-другому. Чтобы Светка улыбнулась и кровавое пятно исчезло с ее груди. Но его волна тугая и черная, напоминавшая грозовую тучу лишь грозно урчала над угасающим сиянием, исходящим от девушки. Он разрушитель. Он не может ничего создать. Только уничтожить.
У него был миг, всего лишь миг, растянутый до века. Игорь чувствовал, как палец Седова шевельнулся на спусковом крючке пистолета. Славик. Безумец, брызжущий светом и тьмой, как продырявленный пакет с водой. Его темная точка давно превратилась в черное покрывало, а все светлое, что было в нем, сжалось в едва заметную кляксу. Он ведь сам говорил: и черное в белом, и белое в черном. Так и вышло. Вышло?
Игорь потянулся к себе и коснулся маленького белого клубка. Он рос. Свечение покидало девушку в желтом сарафане, что лежала у ног Игоря, а его белое пятно становилось все больше и больше. Оно уже сравнялось размерами с черной каплей разрушителя.
Палец Славика нажал на курок. Еще немного, и свинцовая чушка, что сейчас казалась величиной с вагон, ударит в спину. Игорь понял, что у него остался лишь один удар сердца столько, сколько осталось у Светланы. За это время он мог обратить Славика в прах и его палец так и не нажал бы курок. И еще он мог отдать все свое обретенное тепло Светлане. И пятно исчезло бы с ее груди, ресницы дрогнули, и она бы посмотрела на него снова с любовью. Но не все сразу. У разрушителя, ставшего чем-то большим, был выбор. Продолжать уничтожать или сотворить чудо и умереть. Проблема только в выборе разрушитель может сделать добро, а творец зло. Так, кажется, говорил Славик, наставляя на него пистолет. Выбор. Всегда есть выбор. Что лучше отомстить за любовь и жить дальше, находя утешение в том, что месть свершилась, или умереть, зная, что любовь будет жить без тебя? И так и так любви ему не видать. Жизнь не станет прежней. Но выбор Выбор есть всегда.
Время пустилось вскачь, рывком возвращаясь к привычной скорости. Ударил громом выстрел, и острая боль пронзила спину Игоря, вошла в грудь, коснулась сердца. Он повалился на бетон, упал рядом со Светланой. И улыбнулся, когда увидел, что кровавое пятно без следа исчезло с желтого сарафана. Он еще успел приподнять голову и увидел Славика, опускавшего пистолет. В глазах того светилось изумление. И страх. А потом пришла темнота.
5
Когда он открыл глаза, то сразу увидел ее лицо. Загорелое худое лицо, разукрашенное грязными разводами от слез. И темные, почти черные глаза, смотревшие с тревогой. И любовью.
Игорь, позвала она. Игорь!
Он хотел сказать ей, чтобы она не огорчалась, но не смог. Он только поднял руку, коснулся ее щеки и замер Боли не было. Сердце билось ровно. Сердце.
Игорь вскинулся, сел и схватился за грудь. Попытался достать рукой до лопатки не смог. Но он уже знал: на спине не осталось и следа от кровавой дыры. Тогда он вскинул голову, взглянул на соседний подъезд, пытаясь найти взглядом темную фигуру с пистолетом в руке, но увидел лишь горстку пепла на ступеньках.
Игорь, шепнула Светлана и обняла его.
А он все пытался понять, куда подевались волны. И озеро весь тот волшебный мир, что недавно открылся ему. Он понял, только заглянув в себя. Темная капля стала равна светлой. И белая точка черной. Идеальная гармония и разрушитель, и творец в одном создании, что неспособно замутить вод невидимого озера. Просто человек.
Бортников засмеялся и обнял Светку бывшего творца. Тоже бывшую, ведь она использовала свою темную точку, чтобы уничтожить того, кто угрожал ее любви. И ставшую теперь такой же, как он, обычным человеком.
Потом они поднялись с холодного бетона и взялись за руки два человека, два мира, что встретились случайно и больше не должны расстаться.
Они шли к метро. Еще не все было потеряно. Еще можно успеть на вечерний сеанс, а денег у Игоря хватит и на большую розу на длинной ножке, и на маленькое серебряное колечко.
Николай Караев
В пределах Африки
Дверной звонок бодро сыграл начало военного марша. Антон отложил «Морского ястреба», прислушался. Лязгнули замки, послышался голос отца, потом шаги к двери комнаты.
Антон, пришел твой друг. Не заставляй его ждать.
Не в традициях испанских грандов заставлять друзей ждать! отчеканил Антон, моментально спрыгнув с уютной кровати. Отец улыбнулся.
К ужину вернетесь?
Конечно!
Антон был уже в прихожей. Тоширо Шимура, сжимая правой рукой рукоять своей катаны, стоял у двери. Они поклонились друг другу.
Приветствую вас, мой дорогой друг!
Да продлят боги Японии годы вашей жизни, благородный самурай!
Воин всегда должен быть готов к смерти, степенно ответствовал Шимура. Так гласит бусидо.
Из кухни вышла мама.
Здравствуйте, сказал Шимура торжественно.
Здравствуйте. Подождите, мальчики, одну секунду
Отец молчал и не сводил глаз с Шимуры. Тот стоял не шелохнувшись: форменный японский воин, будто сошедший со средневековых гравюр, в обтрепанном сером кимоно и кожаных доспехах, с двумя великолепными мечами за поясом. Впечатление портил только черный пластмассовый шлем, увенчанный фигурными рогами, из-за этого шлема Шимура немного походил на Дарта Вейдера.
Мама вернулась с двумя шоколадными батончиками.
Держите.
Благодарю, я не голоден, обронил Шимура.
Антон, возьми. В странствиях проголодаетесь. Не забудь угостить товарища!
Антон кивнул, засунул батончики в карман куртки и дошнуровал кроссовки.
Всего доброго! поклонился мальчик в костюме самурая.
Папа, мама, пока!
Не дожидаясь ответа, они выскользнули наружу и захлопнули дверь.
Друг мой, сказал Шимура, когда они спускались по лестнице, представьте себе, на днях я обнаружил на карте Африки новое белое пятно. Не исключено, что нам придется вступить в самый настоящий бой с коварными туземцами. Желаете взглянуть?
Дон Густаво де Ориноко гордо вскинул голову.
Вы еще спрашиваете!
Тогда вперед! без лишних слов Шимура выхватил из ножен короткий меч (он тоже как-то назывался, но Антон помнил только, что длинный это «катана») и ткнул им в пространство лестничного пролета. Воздух немедленно засветился, открывая проход в неизведанные доселе пределы Африки. Издав древний японский клич, Шимура прыгнул прямо в свет; дон Густаво последовал за ним.
Джунгли вокруг приятно пахли малиновым вареньем. Друзья ступали по травяному настилу и внимательно смотрели по сторонам: не приближаются ли ужасные хищники, которых можно победить в неравном бою?
Поверите ли, дон Густаво, говорил Шимура, не далее чем в получасе ходьбы отсюда живет самое странное из туземных племен, которые я когда-либо видел
Позвольте, я угадаю, отвечал знаменитый путешественник, стараясь не задевать рукавами камзола подозрительные ветви, будто обсыпанные светящимся синим порошком. Неужели каннибалы?
Хм! К счастью, мне не довелось ничего узнать об их гастрономических пристрастиях.
Многорукие монстры? Как те создания, из логовища которых мы с вами и досточтимым мистером Ай-веном Хоу вызволили в прошлом месяце звездную принцессу Эми-Ли?
Увы, на этот раз все не так романтично. Пигмеи, мой друг. Если не сказать лилипуты. Рост самых высоких едва ли достигает трех десятков сантиметров
Осторожно! Слева! Я вижу огромного мохнатого паука!
Шимура немедленно вытащил оба меча.
Он мой! сказал дон Густаво. Не будь я Бич Африки!..
Мохнатый паук, что имел неосторожность приблизиться к галактическим героям, мог смутить даже бывалого звездопроходца: его поросшие густым волосом лапы заканчивались черными когтями, на которых блестели капли смертельного яда. Две дюжины белых, лишенных зрачков глаз уставились на дона Густаво. Зашипев, паук пригнулся он явно готовился к нападению.