На том конце провода, видно, отчаялись до него дозвониться, потому что отвечают не сразу. Но в конце концов отвечают.
Ленка. Только она умеет так пронзительно визжать в телефонную трубку.
Стас! Стас! А-а-а! Стас! Беги! Они уже, наверное, у тебя! Они полчаса назад ушли! Они убьют тебя, Стас!
Стас непроизвольно оглядывается. В операционной он, разумеется, по-прежнему один если не считать прикрученного к столу и не подающего признаков жизни Homo Novusа.
Ленка, говорит он спокойно, хватит орать, говори спокойно. Сколько их?
Ленка послушно перестает визжать.
Человек десять Джемал со своими ублюдками У них цепи, Стас, заточки
Пушки? интересуется он на всякий случай. Хотя откуда ей знать?
М-м-м, мычит Ленка, и Стас отчетливо представляет, как она трясет своей белокурой головкой. Может быть Стас, беги, пожалуйста! Ты ты операцию сделал?
Сделал, отвечает он и бросает трубку. Полчаса действительно много. До бункера не так просто добраться, но Джемал хорошо знает этот район. С детства
Он начинает действовать так же собранно и четко, как и во время операции, только гораздо быстрее. Наскоро обтирает Мишутку, осторожно отлепляет скотч, отвязывает жгуты, переносит легкого, словно соломенное чучелко, паренька на каталку и вывозит из операционной. Инкубатор расположен в подвале, по ко-Ридору до поворота, потом направо и еще раз направо. Пол коридора все время идет под уклон, так что каталка постоянно набирает скорость, нужно следить, чтобы ее не занесло и не шваркнуло об стену. На двадцать секунд притормозить перед металлическими дверями инкубатора, повернуть ключ в тугом замке, открыть двери
В инкубаторе всегда пахнет да что там пахнет, пованивает! чем-то похожим на гниющую органику Как будто под одной из массивных чугунных ванн, выстроенных в ряд, некоторое время назад сдохла крыса Конечно, это невозможно в бункере вообще нет крыс. Еще при Докторе всех крыс вытравили специальной плесенью, похожей на ту, что используется для выращивания Пакости, но с другими свойствами. Откуда же тогда этот мерзкий запах?
Стас с Мишуткой на руках пробирается между ванн, ударяется ногой о чугунные края, шипит от боли. Ванн в инкубаторе тридцать штук у Доктора были грандиозные планы. Разбившиеся о рифы жестокой действительности. И о медные лбы Защитников.
Ну, вот так, успокаивающе шепчет Стас, добравшись до самой дальней ванны. Она почти до краев забита какой-то мягкой рухлядью, ветошью, старыми тряпками Мишутка погружается в них, как в пуховую перину. Все, дальше сам
Джемал и его ублюдки в бункер не пойдут. Все Защитники панически боятся подхватить здесь какую-нибудь заразу. Стас знает, что такое невозможно чисто физически Пакость не передается ни воздушно-капельным, ни бытовым, ни, в конце концов, даже половым путем, единственный способ ее подхватить это имплантировать созревшие личинки в открытую рану Но объяснять это Джемалу он не собирается. Боится и слава богу. По крайней мере, Мишутке Защитники ничего не сделают
Сам он выбирается из бункера через окно кладовки Окно выходит на задний двор. Конечно, Джемал не настолько глуп, чтобы не выставить здесь пост просто так, на всякий случай. Он же не знает, что Ленка предупредила Стаса. Джемал наверняка ожидает, что Стас выйдет из бункера как обычно, то есть через главный вход. Но на всякий случай он посылает на задний двор четверых своих парней. И это очень, очень плохо. Четверо слишком много даже для Стаса, хотя ему уже почти девятнадцать, а бойцам Джемала от силы шестнадцать.
Они идут к нему ленивым, обманчиво валким шагом, на смуглых лицах ухмылки, руки, выпирающие из рукавов ослепительно белых футболок, бугрятся мускулами. У одного из могучего кулака действительно струится вниз блестящая новенькая цепь, слегка побрякивая тяжелыми звеньями. Но только у одного. Остальные вроде бы не вооружены. Или, по крайней мере, не демонстрируют оружия.
Стас заискивающе улыбается им, поднимает руки вверх, показывая, что не хочет драки. На указательном пальце правой руки кольцо брелока с ключами. Два ключа, один от гаража, где стоит раздолбанный Стасов «Памир», другой от квартиры, где деньги лежат. Или лежали. В любом случае, никто из Защитников в эту квартиру не зайдет для них она страшнее бункера. В этой квартире жил и умер Доктор.
Иди, иди, девочка, ухмыляется тот, что с цепью. Сейчас мы тебя будем любить, все вместе
Улыбка Стаса неуверенно гаснет. Он как бы по инерции делает еще несколько шагов по направлению к бойцам, а потом резко взмахивает правой рукой.
Ключи, коротко звякнув, летят в лицо богатырю с цепью. Тот рефлекторно пытается предотвратить столкновение, грозящее ему в худшем случае царапиной, и цепь бестолково взмывает в воздух. Стас хирургически точным движением перехватывает ее левой рукой и дергает на себя. Богатырь, которому только что удалось отбить смертельно опасную атаку летающих ключей, самым позорным образом теряет равновесие и рушится на Стаса. Стас отпрыгивает, налетает на другого бойца, бьет его кулаком в горло и, не дожидаясь, пока в драку включатся остальные, со всех ног несется к узкому проходу между стеной бункера и оградой госпиталя. Драться с четырьмя Защитниками малоприятное занятие с непредсказуемым исходом. Если есть возможность убежать, надо убегать. В конце концов, Стас не герой. Он хирург. Так говорил Доктор.
А Доктор всегда говорил правду.
2
Доктор говорил так:
Человечество умерло. Его больше не существует. Все, что осталось, разобщенные группы искалеченных, несчастных ублюдков, жалкие остатки восьми миллиардов, владевших этой планетой. Генетический мусор, способный воспроизводить только такой же мусор. Или еще худший мусор. Отбросы. Грязь под ногтями Бога. Первые люди были глиной, последние стали дерьмом. Еще сто лет, и на Земле не останется даже воспоминания о Homo Sapiens.
Стас поначалу смеялся:
Да ладно вам врать-то! У нас на районе нормальные здоровые пацаны. И девчонки вы видели, какие у нас девчонки? Видели Ленку-белую? Таких, как она, даже в Крепости нет к ней один хрен оттуда подкатывал, в семью свою звал, только Ленка его послала У нее дети наверняка здоровые будут, особенно если в нормальную семью попадет
Вот именно, осаживал его Доктор. Если попадет. А где эти нормальные семьи? Ты хоть одну знаешь?
Стас задумывался. В семьях, которые он знал, уродов было немного, можно сказать, почти что и не было. Но «почти» ведь не считается. По обычаю, девушка, приходящая в семью, становится законной женой всех взрослых мужчин семьи. И кто из них сделает ей ребенка, зависит только от случая
Стерилизация, кипятился Доктор, только стерилизация пятидесяти процентов взрослых! Вот единственное средство остановить расползающуюся заразу! Но никто не пойдет на это в условиях, когда все население планеты может уместиться в границах одного-един-ственного мегаполиса!
Удивительно еще, как спокойно он произносил это слово. За одни только разговоры о стерилизации можно было загреметь года на три исправительных работ.
Что же сделать? спрашивал Стас, боязливо оглядываясь. Доктор хмыкал и раскрывал свой металлический чемоданчик.
Преодолевать качественный порог, непонятно отвечал он. Эпидемии тридцатых косили род людской, как траву, и многим казалось, что еще пара лет и наступит конец света. Однако потом колесницы неожиданно остановились
Какие колесницы?
Джаггернаута, отвечал Доктор еще более непонятно. И система даже пришла в некое подобие равновесия. Эпидемии сошли на нет, но зато начались мутации. Понимаешь, мальчик, это как если бы кто-то спустил всю воду из моря и оставил только самую чуточку на дне. Представляешь, что бы там осталось? Ил, грязь, гниющая биомасса
Что же делать? снова спрашивал Стас, косясь на чемоданчик. В чемоданчике лежали пузырьки из толстого стекла, в которых плескались разноцветные жидкости. Было там и еще кое-что, но совсем уж непонятное, похожее на большие, затянутые бурой паутиной соты. Вы знаете, что делать, Доктор?
Перед тем как эпидемии набрали силу, говорил Доктор, в Центре, где я работал, придумали одну штуку. Нам не хватило каких-то десяти лет если бы ее Довели до ума, мета-вирусы были бы нам не страшны. Это было что-то вроде очень мощного биологического антиоружия.
Стас смотрел на него, не понимая.
Антиоружия? Как это?
Долго объяснять, отмахивался Доктор. Просто представь, что человеку, получившему дозу этого средства, были не страшны ни вирусные аэрозоли, ни зараженная вода, ни токсин-энзимы А ведь оно еще и продолжительность жизни увеличивало
Так в чем же дело? Почему сейчас нельзя его использовать?
Работы не были завершены, объяснял Доктор. Это средство действует, но избирательно и каждый раз по-разному. Точнее, функция защиты у него сохраняется всегда, а вот побочные эффекты
Что за побочные эффекты?
Доктор кривился, как будто учуяв запах тухлятины.
Разные. Невозможно предсказать. И еще одно мы научились вводить его ее это средство только детям. Не старше двенадцати. Тебе, например, уже поздно, мой мальчик. Сколько тебе лет?
Пятнадцать.
Тебя она просто убьет, сокрушенно качал головой Доктор. Но я мог бы научить тебя работать с ней, и, когда я доведу свои исследования до конца, мы смогли бы вместе прививать детей мне нужны помощники, один я не справлюсь здесь, у вас, довольно много здоровых детей, с которыми можно работать
У Стаса загорались глаза, и он снова наклонялся над чемоданчиком.
Это она, да? спрашивал он и тут же спохватывался: А почему вы все время говорите про средство «она»? Она это такая вакцина, да?
И тогда Доктор покачал головой.
Нет, мальчик. Это не вакцина. Это вообще не похоже на все, о чем ты слышал до того. А «она» знаешь, в Центре, где я работал, мы дали ей кодовое имя. Мы назвали ее Пакость.
3
Стас добирается до Убежища уже в темноте. Петляет по вымершим улочкам Желтого квартала, получившего свое название от странной болезни, погубившей его жителей кожа у них становилась желтой и хрупкой, как осенние листья, отслаивалась тонкими сухими пленками, а новая почему-то не нарастала Сейчас Желтый квартал самое безопасное место в городе. Вирус, вызвавший болезнь, мутировал и поражает теперь только собак и кошек. Но известно об этом опять-таки немногим, так что шансы встретить здесь кого-то из Защитников равны нулю.
Убежище расположено в глубине запущенного сада, обнесенного двумя рядами колючей проволоки. Когда-то в саду находился фильтрационный пункт: коллеги Доктора отделяли здесь зерна от плевел, то есть тех, кто был уже безнадежен, от тех, кому еще можно было чем-то помочь. Потом безнадежные убили коллег Доктора и насадили их головы на шипы ограждения. Самому Доктору повезло он в тот день находился далеко от фильтрационного пункта, в своем исследовательском центре. А когда вернулся, в живых не было уже никого: ни убийц, ни убитых
Стас обходит защищенный колючкой сад по большой дуге. Забирается на крышу полуразвалившегося кирпичного сарая, оттуда на дерево, чьи могучие ветви протянулись к ограде бывшего фильтрационного лагеря, словно покрытые коростой руки больных «червивой горячкой». К одной из ветвей привязана тарзанка шнур из гибкого материала с небольшой перекладиной на конце. В свободном состоянии тарзанка совсем маленькая, снизу, с земли, ее не видно. Но стоит Стасу, вцепившись в перекладину, оттолкнуться ногами от развилки, шнур начинает вытягиваться. Стаса проносит чуть выше ощетинившегося шипами ограждения он инстинктивно поджимает ноги, чтобы не зацепиться кроссовками за проволоку. Отпускает перекладину и мягко падает в огромную кучу осенней листвы, заботливо собранную здесь Младшими. Тарзанка с тихим чмоканьем сокращается до своей обычной длины и исчезает в ветвях дерева. Младшие обожают эту игру, да и сам Стас любил ее, когда был поменьше. Сейчас он предпочитает возвращаться в Убежище, как все взрослые люди, через ворота. Но если Джемал и остальные Защитники взялись за него всерьез, у ворот, скорее всего, ждет засада
Первым его замечает Скворец. Он, как обычно, бродит по ночному саду, навострив ушки и вглядываясь в непроглядную тьму. Впрочем, это для Стаса тьма непроглядная, а Скворушка видит в темноте не хуже спецназовца, оснащенного прибором ночного видения. А может, и лучше. Больше никак Пакость на нем не отразилась. Скворец по-прежнему часто простужается, вечно ходит с соплями под носом, не умеет передвигать предметы взглядом, обеззараживать воду усилием воли он всего лишь превосходно видит в темноте. И на том спасибо
Стас, доносится откуда-то из темноты его свистящий шепот, ты сбежал?
Не сбежал, а ушел, в тон ему шипит Стас. Навалял там кой-кому и ушел А почему шепотом-то?
Невидимый Скворец тихо смеется.
Да не знаю, говорит он уже нормальным голосом. Чтоб тебя не напугать Давай, Стас, там тебя уже заждались все Белая прям с ума сходит Совсем свихнулась девка
Ты мне порассуждай тут, ворчит Стас. Ладно, гуляй дальше, Вождь Белое Перо
Он продолжает свой путь по невидимой дорожке, ориентируясь на мерцающие мягким золотистым светом окна Убежища. Полгода назад Ленка приволокла откуда-то целый рулон полупрозрачной, медового цвета материи и сшила занавески на все окна старого дома. С тех самых пор Стас заметил, что полюбил возвращаться в Убежище по вечерам
Ленка с визгом бросается ему на шею, как только он переступает порог. Не стесняясь Младших, целует его в губы, в нос, лоб, уши. Царапает ему шею своими длиннющими ногтями. И что-то говорит, говорит, говорит
они сначала сюда пришли, сказали, что к тебе, по делу я говорю: «Он занят!», а Джемал мне молчи, су ой, в общем, нехорошее слово сказал молчи, значит, нам твой пацан нужен. Это он так про тебя, Стас, ты понял? Потом Андрей к ним вышел, они поговорили, довольно мирно так а потом Андрея вдруг ударили, и он упал
Что? Стас не верит своим ушам. Как это ударили?
Защитники боятся тех, кому были имплантированы личинки Пакости. Виной тому все те же суеверия о том, что Пакость заразна. За четыре года работы с личинками Стас слышал о двух случаях, когда ребят, получивших прививку, пытались убить с большого расстояния в одного стреляли из винтовки, на второго скинули с пятого этажа мешок с цементом. В обоих случаях ребята остались живы и здоровы. Но чтобы кто-то из Защитников пытался ударить привитого такого на его памяти не было никогда.
Цепью, шмыгает носом Ленка. Старой такой, ржавой цепью, они там же ее и кинули Крикнули, чтобы мы готовились к смерти, и ушли