молодец, парень, не растерялся!
Встряхнувшись, Борис посмотрел на провожатого.
Ух, как она тебя, Ирина приподняла ему голову за подбородок, потерпи немного.
Откуда ты появилась, избавительница?
Он оглянулся. Возле ресторана, вцепившись друг дружке в волосы, схватились будущие «мисс Россия» и «мисс Европа». Швейцар, уже без фуражки и с оторванным позументом, призывал охрану.
Вздыхая, Ирина погрузила Бориса в машину, достала из аптечки перекись водорода и, смочив ватку, передала ему. Стойков протер бровь, зашипел от боли и попытался открыть глаз.
Эх ты, Казанова, с досадой сказала Ирина, Дон-Жуан недоделанный. Она взглянула в зеркало заднего вида и открыла дверцу, зачем тебе сразу две?
Случайно встретились.
Ну, и как тебе современные эмансипированные женщины? Ладно, посиди здесь, мне позвонить надо.
Выйдя из машины, она достала телефон.
Это я. Все, подбирайте обеих, пока милиция не приехала.
Борис, привалившись головой к стеклу, бездумно смотрел вперед. Ирина уселась за руль, завела двигатель.
Куда тебя отвезти?
Не знаю, промямлил он. В студию?.. А если они туда придут?
Ладно, поехали. Отлежишься у меня, а там видно будет.
Добрались быстро. Консьержка покосилась на гостя с заплывшим глазом, но промолчала. В квартире Ирина подтолкнула его к ванной.
Иди, умойся.
Борис посмотрел в зеркало. Из-под набрякшего века виднелся глаз в красных прожилках, но кровь идти перестала. Он умылся холодной водой и прошел в комнату. Плюхнувшись на диван, обхватил голову руками.
Почему я такой идиот, а? Почему у меня все не как у людей? Тридцатник миновали ни жены, ни семьи
На, выпей, Ирина подала ему бокал с коньяком и присела рядом.
Я понимаю, что вы выбрали усредненный тип ментальности, но неужели нынче все бабы такие? Существа, ведомые гормональным хаосом, остановившиеся в процессе эволюции на уровне каменного века! Кого-то ищешь, надеешься, а в итоге убеждаешься, что все одинаковые. С ничтожными вариациями. Все одно и то же: деньги, ревность, истерики Сплошные инстинкты, единственный, который отсутствует, материнский. Никаких мыслей, кроме как урвать еще, еще! Или сидишь под каблуком, или успевай только бабки отстегивать. Или интеллект ниже плинтуса, или давят своим превосходством Ну, скажи, Ир, все такие?
Она взъерошила ему волосы, он поднял лицо и прижался к ее ладони подбитым глазом. Ладонь была прохладная, и боль сразу отступила.
Что тебе сказать Мне кажется, не все, усмехнулась она.
Думаешь? усомнился Борис.
Уверена, что не все. Кстати, ты, видно, забыл: и мнетридцать, и тоже ни мужа, ни семьи. А для женщины тридцать лет это не то, что для мужчины.
Ах, оставь ты вообще не женщина
Спасибо, он почувствовал, как Ирина сжала коготками его ухо.
Нет, я не в том смысле, смешался Борис, ты добрая, мягкая, понимающая. Ты и друг, и женщина. Где такие водятся, а?
Совсем близко, Ирина притянула его голову, и он ощутил ее мягкие теплые губы.
Они любили друг друга нежно, осторожно, словно боясь обидеть или спугнуть зарождающееся чувство. После близости с Ингой, которая командовала в постели, как сержант на плацу, Борис ощущал себя словно в волнах теплого ласкового моря. И когда мягкая волна накрыла его с головой, он погрузился в нее спокойно и доверчиво.
Наверное, он задремал, потому что почувствовал, как на горле смыкаются холодные скользкие руки. Он знал эти руки, он сам их создал, и вот теперь они душили его. Вытолкнув из пересохшей глотки сдавленный крик, он вырвался из пелены дурмана
Он лежал один на смятых простынях, в окно светило заходящее солнце. Борис вспомнил, где он, что произошло, и умиротворенно откинулся на подушки. Открылась дверь, и в комнату вошла женщина. Его женщина. Та, которую он так долго искал.
«Она все время была рядом, где были мои глаза, черт возьми», подумал он.
Женщина была в пушистом купальном халате, она вытирала мокрые волосы и улыбалась. Борис прикрыл глаза и стал наблюдать за ней. Женщина присела перед зеркалом, включила фен. Стойков залюбовался ее плавными движениями, ее грацией и впервые за долгие годы почувствовал себя счастливым.
Ирина быстро наложила косметику, ловко орудуя изящными кисточками и карандашами. Затем она прошла к шкафчику, выбрала одежду и, сняв халат, бросила его на спинку стула. Солнце, отразившись в зеркале, позолотило ее фигуру, выделив на загорелом теле белые полоски.
Я буду тебя ваять, не выдержал Борис, я буду ваять тебя одну всю свою жизнь!
Ой, Ирина оглянулась и, прикрывшись руками, спряталась за дверцу шкафчика, нехорошо подглядывать, сказала она, поспешно надевая ажурное белье.
Хорошо, не согласился Борис, очень хорошо! Я создам цикл скульптурных портретов. Я назову его просто«Женщина»!
Вот так просто: «Женщина»? улыбнулась она.
Да!
Или «Очередная женщина»?
«Женщина» с тремя восклицательными знаками! Или: «Моя Женщина», или «Единственная Женщина». Но женщинас большой буквы! И я каждый день буду дарить тебе цветы и читать стихи! А куда ты собираешься? вдруг забеспокоился он.
Дорогой мой, мне надо и в конторе показаться. Не все гении от природы, кому-то надо и работать.
Борис помолчал. Потом встал и начал одеваться.
Я с тобой.
Зачем? повернулась к нему Ирина.
Я не могу с тобой расстаться.
А ты не хочешь устроиться к нам на постоянную работу?
Если возьмете. Только не консультантом, он запрыгал на одной ноге, натягивая брюки. Может, в этом что-то есть: нормальный рабочий день, фиксированная зарплата.
A-а, надоела богемная жизнь.
Ух, как надоела, подтвердил Борис.
При появлении Ирины из-за столика секретарши поднялась симпатичная девушка.
Вам звонили из отдела проводки изделий. Просили передать, что все в порядке, дальше изделия поведут по легенде «бизнесмен» и «банкир».
Хорошо. Сделай кофе. Ирина открыла дверь, пропуская гостя, Заходи.
Какой у тебя удобный диван, Борис уселся, раскинув руки, я только сейчас заметил. Иди ко мне.
Ты с ума сошел. Секретарша может войти.
Симпатичная девочка, небрежно заметил Борис, тоже «барби»?
Нет, натуральная.
Интересное лицо. Необычное и такое свежее.
Ирина промолчала, устраиваясь за столом.
Как тебе место начальника дизайнерской группы? спросила она.
Пойдет. Может, удастся вложить в ваши «изделия» чуточку человечности.
Если только с точки зрения анатомии. Матрицу ментальности утвердили на совете директоров, и менять ее никто не будет.
В дверь постучали, вошла секретарша с подносом, расставила на столе чашки и, опустив глаза, вышла из кабинета. Стойков, прищурившись, проводил ее взглядом.
М-м кофе неплохой, зря ты на нее жаловалась.
Она для тебя постаралась, улыбнулась Ирина. Не хочешь познакомиться с работой?
Можно.
Очень хорошо. Сейчас я вызову кого-нибудь из дизайнеров, они тебе все объяснят.
Генеральный директор «Доллз» привстал при ее появлении.
Прошу вас, присаживайтесь. Итак, все в порядке?
Да, с понедельника он приступает к работе, ответила Ирина, удобно располагаясь в кресле, надеюсь, вы понимаете, мне нелегко было его уговорить. Творческая личность, полная непредсказуемость поступков. Кажется, мне полагается повышение оклада?
Видите ли, директор помялся, я, конечно, помню нашу договоренность, но финансовые трудности
Которые меня не интересуют.
Ну-у, если только за счет младшего персонала, нерешительно протянул директор.
Мне плевать, за чей счет, сказала Ирина, поднимаясь и направляясь к двери. И еще: мне нужна новая секретарша. Либо пожилая, либо тусклая серая мышка.
Позвольте, а эту куда?
Она остановилась у двери, медленно обернулась и, сузив глаза, посмотрела на директора.
Уволить на хер!
А формулировка? опешил генеральный директор.
Кофе варить не умеет, захлопнув дверь, Ирина постояла, кривя губы. Господи, с кем приходится работать! Одни дебилы кругом.
По дороге домой Ирина слушала, как Борис строит планы дальнейшей жизни, поддакивая и кивая в нужных местах.
«Много ли мужикам надо, думала она. Погладить, приласкать иногда. Заглянуть в глаза и сказать: Боже, какой ты умный. Все! Лепи из них, ваяй, что пожелаешь! И зачем тебе знать, дорогой, что матрицу ментальности, внедренную в «Ингу» и «Елену», сняли с меня. Сняли, разделили поровну между каждой куклой, и пустили их в мир. Живите, девочки вы стандартные!»
Стойков глядел на ее нежное прекрасное лицо и счастливо улыбался.
Художник Виктор ДУНЬКО
ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ 2 2005
Лариса ПодистоваДВЕСТИ СЛОВ ДЛЯ УЛЫБКИ
Орбитальных лифтов на Брилианге по-прежнему не было. поэтому Мовану пришлось пережить тошнотворную посадку станционного челнока. Молодой учитель вышел за ворота посадочной зоны, слегка пошатываясь и стараясь проглотить обратно вставшие дыбом внутренности. Впечатление не из приятных. Впрочем, ничего другого от покинутой родины он и не ждал.
Мован огляделся и вздохнул. Порт находился далеко за пределами столицы. Служебные помещения представляли собой низкие малопривлекательные здания, которые строители когда-то обшили ярким защитным пластиком. С тех пор никому и в голову не пришло хоть раз обновить покрытие
Пространство на километры вокруг казалось выжженным: до самого горизонтамертвая земля, почти лишенная растительности; из элементов ландшафтатолько бугры да колдобины. Словом, за годы отсутствия Мована на Брилианге мало что изменилось.
Даже аэробакли остались такими же. Правда, гроздь качающихся в воздухе разноцветных машин выглядела довольно живописно среди унылого пейзажа. На немногих из них можно было прочесть рекламу товаров, которые уже давно никто не покупал в большом федеральном сообществе, отделенном от Брилианги всего несколькими днями космического пути. Под скоплением аэробак-лей бродили их водители и лениво поглядывали вокруг в ожидании клиентов.
К небольшому ободранному причалу подвалила посудина покрупнее, и Мован со всех ног бросился к ней. Он и сам горько удивился тому, как быстро проснулись в нем прежние привычки. Правила, по которым он жил последние двенадцать лет, отличались от здешних, как небо от земли.
Он заговорил было на лингвате, но выражение лица водителя его остановило. Раздражение Мована возросло в десятки раз. Ну что мешало этим туземцам выучить всеобщий язык за прошедшие двенадцать лет? На собственной родине чувствуешь себя последним идиотоми это вместо умиления и сентиментальных детских воспоминаний!
Брисабанаги? мрачно буркнул он, чувствуя, как лицо само складывается в нужную гримасу. Водитель тут же оживился.
Всего восемь ды, сообщил он. По делам ездил? Я было принял тебя за одного из них он кивнул на кучку людей, только что вышедших из посадочного шлюза. Те недоуменно оглядывались в попытке понять, куда же их занесло. Это были работники всевозможных служб, процветающих во внешнем мире, которых их начальство отправило улаживать какие-то дела с жителями этой Богом забытой планетки. Зная характер своих бывших соотечественников, Мован испытывал к приезжим острое сочувствие. Ему самому потребовалась целая минута, чтобы вспомнить, что нигде раньше он с водителем не сталкивался, а просто таковы брилиангские обычаи: любой встречный может обратиться к тебе на улице и поинтересоваться, кто ты, куда и зачем идешь. И будет только доволен, если ты отплатишь ему той же монетой.
Заметив столичный аэробакль, приезжие неторопливо двинулись к нему. Ими руководила привычка к самоуважению и прочие, мало понятные для здешнего люда, предрассудки.
Не торопятся! возмутился водитель, с силой нажимая на педаль звукового сигнала. Резкий вой потряс окрестности. Кое-кто из бредущих по полю людей подпрыгнул от неожиданности. А мне еще надо забросить посылку в одно местечко. И заправиться, и пообедать, и Куруи, сынок, проверь-ка, там все загрузились?
Шустрый худенький подросток, елозивший в кресле рядом с водителем, тут же выскользнул из кабины и исследовал салон до неприличия пристальным взглядом.
Уже ехать! сообщил он пассажирам на лингвате и, озорно покосившись на Мована, добавил:
Хорошо, быстро ехать, ага! он дернул себя за ухо, что придало его словам чуть ли не зловещий оттенок. Мован мгновенно включил магнитные ремни и, кроме того, на всякий случай вцепился в ручки своего кресла. Остальные, не разбиравшиеся в брилиангской мимике и не привычные к местным порядкам, отнеслись к сообщению паренька легкомысленно. И наверняка пожалели об этом.
Аэробакль рванулся с места так, словно все его четыре двигателя разом взбесились. Сквозь яростный свист работающей на пределе автоматики Мован расслышал жизнерадостный голос водителя:
Ну, сейчас помчимся! А то как же я успею завезти посылку?!
* * *
Чиновник местного министерства образования был радушен сообразно этикету. Большинство чиновников жили на Брилианге временно, прибывая сюда из федеральных ведомств и страстно мечтая поскорее в них же вернуться. В этот сектор Галактики отправляли тех, кому, по мнению высокого руководства, следовало научиться лучше ценить блага, которыми они пользовались в большом мире.
Господин Анамна, возможно, являлся редким исключением. Трудно было представить, чтобы человек с таким цепким взглядом и решительными манерами не пригодился в более приличном месте. Его кабинет был убран в скупом федеральном стиле, не допускавшем разночтений по части ранга и субординации. Лишь крошечная вазочка с каким-то хрупким цветущим растеньицем трогательно напоминала о том, что у хозяина этого помещения имелись свои вкусы и такой орган как сердце. В воздухе витал благородный аромат дорогого сенсокондиционера.
Усадив посетителя и разобравшись с рекомендательными письмами, чиновник Анамна гостеприимно улыбнулся.
Рад вас видеть, уважаемый Мован! Как вы находите свою родину после стольких лет отсутствия?
Молодой человек с сожалением покачал головой.
Здесь мало что изменилось. Разве что еще больше обветшало и облезло.