Рыцарь хмыкнул. Как доказать, что тыне враг, через закрытые двери?
Меня зовут Рандар Гире, сказал, наконец, он. Я«меч езуитов». Ну открывайте!
Кто-то зашаркал, засуетился внутрии дверь, скрипнув, чуть приотворилась.
Рандар усмехнулся. Он рассудил правильно. Никто в своем уме не станет по доброй воле называться «мечом езуитов». Никто, кроме них самих.
И, что бы ни напугало селян, оно, выходит, было страшнее рыцарей Ордена.
В дверную щель просунул голову худойкоричневая сутана висела над ним мешком, совсем еще молоденький доминиканин, почти мальчишка, со следами юношеских прыщей на лице. Он оглядел местность у рыцаря за спиной, проверяя, не притаилась ли там опасность, и только потом перевел взгляд на Рандара. Увидев у него на шее несмываемый знак солнца с крестом внутри, облегченно прижал к губам распятие и выдохнул:
Крест с тобой!
И широко распахнул двери.
Всевышний, помилуй! охнули люди при виде открывшейся им картины разрушений и хлынули наружу Воздух немедленно наполнился плачем и испуганными восклицаниями: «Где жить?», «Как быть?», «Всевышнийза что?» и «Отец Никода, что делать-то?».
Обложенный со всех сторон растерянными и вопрошающими взглядами, юный отец Никода затравленно огляделся, и у него запылали уши. От него ждут дельных советов и разумных решений, а ему совсем нечего сказать! Он ведь еще молод, не нажил ни житейской мудрости, ни опыта. Все, на что он горазд, это посоветовать своей пастве уповать на Всевышнего, но отец Никода смутно догадывался, что сейчас от него ждут совсем не этих слов.
Спас юного священникавольно или невольно«меч езуитов», вмешавшись с вопросом:
Кто это ваше село так разгромил?
Охваченные горем люди позабыли, что перед нимислужитель самого ненавистного из пяти Орденов Экклезии, и ответы посыпались на рыцаря со всех сторон:
Адское порождение!
Соломенный человек!
Демон! Как есть демон!
Ведьмино создание!
Отец Никода за это время успел взять себя в руки и принять вид спокойный и благообразный.
С некоторых пор, господин Рандар, странные дела у нас творятся, степенно начал рассказ юный священник. По ночам стало к нам являться какое-то существо. Сначала он был маленький, ростом с ребенка. Бродил между домов, ухал, колодезными ручками скрипел, собак дразнилсловом, пакостил по-мелкому. Но ночь от ночи он становился все больше и сильнее. Начал скот разгонять и огороды топтать. Сараи ломал и плетни валил. Отравил колодец, с корнем выдрал мельничный круг, ну а там и за дома взялся. Последние дни стал при свете солнца появляться, так что мы его хорошо разглядели. Ростом он сейчас с три человека, круглый, как бочка, руки, ноги и большая голова. А еще из него отовсюду сухие пучья торчат, будто он соломой набит.
Экзорции проводили? поинтересовался рыцарь.
Не раз, ответил отец Никода и, покраснев, признался:Но толку никакого. Прочитаю, он пропадет, а потом снова появится. И каждый раз становится только больше прежнего. А вчера после экзорций словно взбесилсяи ну как пошел дома крушить! Вот мы в церкви-то и спряталисьпереждать под сенью Всевышнего. А я теперь экзорции читать опасаюсь: как бы он от них еще сильнее не вырос. Думал у францискан помощи просить или даже у воинов-хоспитальеров, а тут как раз вы появились.
Рандар задумчиво покачал головой. Непохоже на ведьмино заклятие. И на творение рук адсидента тоже. Но, что дело нечистое, нет сомнений. Правда, хоть и нечистое, к поручению епископа Сан-Руэнского оно не имеет никакого отношения, а значит, останавливаться в Кольгриме нет причин.
Молоденький отец Никода нерешительно мялся рядом с рыцарем.
Рандар прекрасно понимал его затруднение. С одной сторонысоломенный человек, с которым сам священник ничего поделать не может, и перепуганные селяне, ждущие от него защиты. С другой«меч езуитов», который, вероятно, помочь может, но только кто же в своем уме обратится к нему с такой просьбой, когда всем известно, что интересы Ордена для них прежде всего и до чужих бед им дела нет.
Рыцарь глянул на юного отца Никоду, нервно теребившего край коричневой сутаны, и обронил:
Я у вас, пожалуй, немного задержусь.
И едва не усмехнулся, увидев, как облегчение затопило юного доминиканина. В каком же отчаянии должен быть человек, чтобы обрадоваться подобному заявлению из уст «меча езуитов»!
* * *
Соломенный человек не заставил себя долго ждать.
Он взялся словно из воздуха: в один миг его еще нет, а в другойвот он, уже тут, медленно шагает среди разрушенных домов, волоча за собой по земле вырванное с корнем деревцо.
Селяне тут же устремились к церквипод сень Всевышнего, под защиту толстых каменных стен. Когда внутрь забежал последний из жителей, отец Никода налег на тяжелые двери, собираясь их захлопнуть, и тут увидел «меча езуитов».
Рыцарь неподвижно стоял среди разгрома и разрухи, прямо на пути соломенного человека. Спокойный и невозмутимый, руки скрещены на груди, темный плащ чуть колышет ветер, голова склонена набок, будто он разглядывает что-то любопытное.
Отец Никода замялся. Да, они просили Рандара о помощи, и рыцарь обещал. То естьне совсем. Собственно, он вообще ничего не обещал. Сказал только, что задержится. К тому же он«меч езуитов»; беспокоиться за неговсе равно что беспокоиться за волка. И все же Спокойно смотреть, как соломенное чудище того и гляди растопчет человека, оказалось нестерпимо.
Господин Рандар! ломким, непослушным голосом выкрикнул юный священник. Господин Рандар, сюда!
Рыцарь то ли не услышал, то ли не обратил внимания. Выпростал из-под куртки нательный крест, вспыхнувший на миг красной искрой, и оставил на виду. Затем вытащил меч, перехватил его прямо под гардой, острие опустил вниз. Стало видно, что навершие и рукоятка образовали крест. Левую ладонь Рандар распрямил и поднял над плечом, словно замахивался.
«Боевые литании Ордена», сообразил отец Никода, завороженно наблюдая за рыцарем. Он слышал, что их существуют дюжины и дюжины. Что есть езутские монастыри, которые только и занимаются тем, что создают и опробывают новые и новые. Но он ни разу не видел ни одной боевой литании в действии и сейчас позабыл о страхе. В глубине души проснулся почти позабытый детский восторг. Так восхищается мальчишка, глядя на взрослого рыцаря и мечтая, что в один прекрасный день он сам будет сидеть в сверкающих доспехах на коне и так же храбро разить врагов.
Отец Никода, двери, двери закрывайте! кричали селяне, но священник их не услышал. И не заметил, что, отчаявшись его дозваться, люди попросту захлопнули двери церкви и заперли их изнутри, оставив доминиканина на пороге.
Рандар тем временем произнес слова боевой литании, бросил левую руку вперед и послал в соломенного человека sagitta volante per diemстрелу, летящую днем.
Серебристые лезвия прошили чудище насквозь. Соломенный человек пошатнулсяи исчез.
Но рыцарь не опускал мечаждал.
И не напрасно.
Всего несколько мгновений спустя соломенный человек появился у него за спиной и замахнулся деревом, которое по-прежнему держал в руке.
Сзади! выкрикнул отец Никода.
Рандар мягким, удивительно быстрым движением припал к земле, и дерево просвистело над ним. Потом взмыл, словно выпущенная стрела, странно растопырил пальцы и выбросил с рук laqueo variantiumсеть ловца.
Соломенный человек задергался в невидимых путахи снова исчез.
Рыцарь продолжал ждать, держа наготове еще одну боевую литанию. И только несколько минут спустя, когда стало ясно, что чудище не собирается объявляться немедленно, расслабил руки.
Отец Никода перевел дух и понял, что восторженно улыбается. И тут же одернул себя. Негоже ему так по-детски радоваться при виде боевых литаний в действии.
Боевые литании оказались ничуть не эффективнее экзорций. Соломенный человек снова появился среди ночи, а затем еще и рано утром. И каждый раз, возвращаясь, он был выше и больше, чем прежде.
Это не демон, подвел итог рыцарь после того, как в очередной раз прогнал соломенного человека боевой литанией laqueo vanantium. Это чье-то колдовство. Ведьмы в округе есть?
Ни одной, заверил Рандара отец Никода.