Казмир мог бы уклониться от участия в конфликте под тем или иным предлогом, но по дальнейшем размышлении решил, что война сулила ему определенные преимущества.
Король Лионесса тщательно взвесил все аспекты ситуации. Союз с Дассинетом позволял ему дислоцировать войска в Дассинете, а затем ударить всеми силами по тройсам на Сколе и таким образом избежать столкновения с тройским флотом, практически неуязвимым.
Казмир принял судьбоносное решение. Он приказал семи из его двенадцати армий направиться в Балмер-Ским. Затем, ссылаясь на нарушения суверенитета в прошлом, претензии, предъявляемые в настоящее время, и договор, заключенный им с королем Айваром Эксцельсусом, он объявил войну королю Тройсинета Гранису.
Айвар Эксцельсус действовал в приступе ярости и пьяной отваги. Протрезвев, он понял ошибочность своей стратегии, выбранной без учета фундаментального факта: тройские войска превосходили дасские во всех отношениях как численностью людей и кораблей, так и качеством военной подготовки и боевым духом. Утешением для него служил лишь договор с Лионессом; готовность Казмира ввязаться в войну вызвала у него радостное облегчение.
Морские транспортные суда Лионесса и Дассинета скопились в порту Балмер-Скима; в полночь лионесские армии отдали якоря, подняли паруса и поплыли к Дассинету. Прежде всего им воспрепятствовали встречные ветры, а затем, на рассвете, флот тройских военных кораблей.
В течение двух часов перегруженные суда Лионесса и Дассинета были либо потоплены, либо разбились о скалы; потери составили более двух тысяч человек. Те, кому посчастливилось выжить, поспешили, подгоняемые попутным ветром, обратно в Балмер-Ским и вытащили свои суда на берег.
Тем временем разномастная флотилия тройских торговых, каботажных и рыбацких судов, обремененных вооруженными отрядами, бросила якоря в гавани Аркензио, где их приветствовали, думая, что прибыли армии из Лионесса. Когда ошибку обнаружили, королевский замок был уже взят, а король Айвар Эксцельсус захвачен в плен.
Война с Дассинетом закончилась. Гранис объявил себя королем Внешних островов, по численности населения все еще не составлявших конкуренцию Лионессу или Даоту, но полностью контролировавших Лир и Кантабрийский залив.
Таким образом, столкновение Лионесса с Тройсинетом опозорило Казмира. Он предложил прекратить военные действия, и Гранис согласился, но на определенных условиях: Лионесс должен был уступить ему герцогство Трембланс в крайней западной части Лионесса, за Троагом, и обязаться не строить военные корабли, способные создать новую угрозу Тройсинету.
Казмир, разумеется, отверг столь невыгодные условия и предупредил короля Граниса о более чем нежелательных последствиях в том случае, если он будет проявлять нецелесообразную враждебность.
Гранис ответил так: «Не следует забывать я, Гранис, не нападал на тебя. Ты же, Казмир, беспричинно на меня напал. Ты потерпел сокрушительное и справедливое поражение. Теперь тебе придется иметь дело с последствиями. Я изложил свои условия. Прими их или продолжай войну, которую ты не можешь выиграть, в которой ты потеряешь слишком много людей и припасов войну, которая сулит тебе очередное унижение. Мои условия разумны. Я требую герцогство Трембланское, чтобы я мог защищать свои корабли от ска. Я могу в любое время, по своему усмотрению, высадить многочисленную армию на Прощальном мысу ты предупрежден».
Казмир отозвался в угрожающих тонах: «На основе незначительного временного успеха ты бросаешь вызов всей мощи Лионесса? Это не только дерзко, это глупо. Неужели ты полагаешь, что возьмешь верх над несравненно более сильным противником? Отныне я объявляю вне закона тебя и всех твоих потомков и наследников. Вас будут преследовать, как пиратов, и убивать по мере задержания. Больше мне нечего тебе сказать».
Король Гранис отреагировал на это сообщение всеми силами своего флота. Он организовал блокаду лионесских берегов такую, что даже рыбацкая лодка не могла безопасно переплыть Лир. Благополучие населения Лионесса, однако, мало зависело от морской торговли и даров моря, и блокада стала лишь надоедливой неприятностью, постоянно раздражавшей и оскорблявшей короля Казмира, неспособного что-либо с ней сделать.
В свою очередь, Гранис не мог нанести Лионессу значительный ущерб. Гаваней у Казмира было мало, и все они были хорошо защищены. Кроме того, Казмир бдительно охранял берега и нанимал шпионов, орудовавших как в Дассинете, так и в Тройсинете. Тем временем Казмир созвал совет корабельных плотников и поручил им быстро построить надежный флот военных кораблей, способный нанести поражение тройскому.
В широком устье реки Сайм, лучшей естественной гавани Лионесса, на стапелях установили двадцать килей; еще столько же приготовили в небольших верфях по берегам залива Балт в герцогстве Фец.
Вскоре, безлунной ночью, когда вдоль Сайма уже стояли снабженные каркасами и обшивкой, готовые к спуску на воду корабли, шесть тройских галер украдкой заплыли в устье и, невзирая на все укрепления, гарнизоны и дозорных, испепелили эти парусники. Одновременно тройские налетчики высадились с лодок на побережье залива Балт и подожгли верфи, каркасы судов в доках, а также огромный склад с запасами распиленного на планки дерева. От наспех сколоченной великой армады короля Казмира остались тлеющие угли.
В Зеленой гостиной Хайдиона Казмир завтракал в одиночестве копченым угрем и вареными яйцами со свежеиспеченными булочками. Подкрепившись, он откинулся на спинку стула, чтобы поразмыслить о многочисленных делах. Горечь поражения под Балмер-Скимом приутихла; теперь, как минимум, он мог оценить последствия с какой-то долей беспристрастности.
В общем и в целом он полагал, что у него были основания для осторожного оптимизма. Блокада была провокацией и оскорблением, которые, в отсутствие других возможностей, приходилось бездеятельно выносить хотя бы для того, чтобы сохранить достоинство. В свое время противника ждало жестокое возмездие, но пока что он обязан был продолжать осуществление величественного плана, в конечном счете сводившегося к уничтожению короля Одри и к водружению Эвандига, трона Старейших островов, в Хайдионе.
Самой уязвимой оставалась западная часть Даота; поэтому следовало как-то обойти линию укреплений вдоль помперольской границы. Маршрут такого вторжения пролегал на север из Нолсби-Севана, мимо замка Тинцин-Фюраль и снова на север, по дороге под наименованием Тромпада, в Даот. Путь этот преграждали две непоколебимые крепости Кауль-Боках у Ворот Цербера и собственно Тинцин-Фюраль. Кауль-Боках охранялся гарнизоном из Южной Ульфляндии, но ее король Орианте, опасаясь недовольства Казмира, уже предоставил лионесским армиям право свободного прохода.
Таким образом, амбициям короля Казмира препятствовал только Тинцин-Фюраль. Этот замок возвышался над двумя ущельями и контролировал как Тромпаду, так и путь в Южную Ульфляндию по долине Эвандера. Фод Карфилиот, правивший долиной Эвандера из этого неприступного орлиного гнезда, человек тщеславный и дерзкий, не признавал никаких хозяев особенно когда речь шла о его формальном сюзерене, короле Орианте.
В Зеленую гостиную вошел помощник камергера. Поклонившись королю, он сказал: «Сир, вашего благосклонного внимания ожидает некий посетитель. Он говорит, что его зовут Шимрод, и что он прибыл по вызову вашего величества».
Казмир выпрямился на стуле: «Приведи его».
Помощник камергера удалился и вернулся в сопровождении высокого худощавого молодого человека в камзоле и бриджах из добротной материи, полусапожках и темно-зеленой шляпе, каковую он снял с головы, покрытой густой серовато-каштановой шевелюрой, подстриженной под горшок на уровне ушей, как требовала мода того времени. У него были правильные, несколько аскетические черты: тонкий нос, выдающиеся скулы и подбородок, чуть кривившийся в усмешке широкий рот и ясные серые глаза, придававшие ему вид самоуверенного шутника другими словами, с точки зрения короля Казмира в нем было недостаточно почтительности и самоуничижения.
«Сир, сказал Шимрод, я прибыл по вашему настойчивому требованию».