Сперва Аль шёл, не разбирая дороги. Слёзная муть застилала глаза, и в ней плавало видение бескровных отцовских губ, роняющих проклятия, и двери родного дома с медным кольцом, до блеска натёртым сотнями ладоней. Двери, теперь закрытой для Аля навсегда.
Потом Аль сообразил, что идёт не на восток, как велел мастер Бри, а на запад. Остановился. Измученные ноги задрожали. Юноша присел на траву возле дороги. Вдохнув горьковатый запах полыни и душистыймяты, шмыгнул носом; припомнил горячий чай с мятой и мёдом, который пили дома по утрам, и расплакался.
Высоко поднявшееся солнце напекло затылок. Из мешочка матушки Клио, подвернувшегося под щёку, вкусно пахло пирожками. Аль утёр слёзы, съел сладкий пирожок с земляникой, и решил, что теперь всё равно, в какую сторону идти. Какая разница, если у него больше нет своего дома.
Цветы на лугу, через который он шёл, были такими красивымизахотелось сейчас же подобрать цвета и хотя бы наметить рисунок, чтобы потом, уже не торопясь, завершить вышивку. Аль полез в котомку, не сразу припомнив, что мастер Бри, пересмотрев собранные вещи, отобрал шкатулку с нитками и иголками. А ту ученическую иглу, которой Аль вышил свою дипломную работу, мастер Бри уронил на пол и раздавил каблуком. Недовольно морщась, будто исполнял крайне неприятную обязанность. Аль опять едва не расплакался, вспомнив обломки ни в чём не повинной иглы.
Его будто что-то гнало вперёд. Аль почти не елпирожки матушки Клио потихоньку каменели в мешке. Спал урывками: стоило закрыть глаза, Аль проваливался в серую вязкую муть, как в болото, из которого сейчас же хотелось выбраться. Сперва думализ-за непривычки к ночёвкам под открытым небом; потом разобрался, что любая остановка раздражает, кажется пустой потерей времени. Будто внутри Аля поселился кто-то чужой, зло и нетерпеливо погоняющий усталое тело и непривычные к долгой ходьбе ноги. Куда? растерянно спрашивал у него Аль. Скорее, сердито торопил чужак. Скорее.
Утром третьего дня Аль раздвинул колючие лапы последних елей на краю западного леса. Над изломами мёртвых скал выступал краешек Стены мира. Аль замер, задохнувшись на миги в этот миг осознав, куда так стремится идти. Он хотел увидеть Стену мира. Ту, что была вышита его сердцем, рукой и ученической иглой, раздавленной башмаком мастера Бри. Увидеть и убедиться, что Стена мира цела; и уродливый разлом не коверкает её совершённого силуэта. Конечно же, цела, а что может с ней приключиться?
Торопясь, спотыкаясь, едва не падая, Аль спустился вниз, в долину Сухой водыв узкое изломанное русло давно пересохшей реки. Кратчайший путь к западной Стене мира среди мёртвых скал.
Ноги увязали в песке; запинались о камни, обточенные водой и выбеленные солнцем, похожие на черепа странных существ. Некоторые огромные валуны приходилось обходить, через некоторыеперелезать, чтобы не застрять в завалах из коряг, веток и камней, преграждавших путь. Аль запыхался. Солнце, будто застывшее в зените, обжигало затылок и плечи, слепило глаза. Слишком позднолес уже скрылся за несколькими изгибами мёртвой рекиАль вспомнил, что не догадался захватить воды. Возвращаться назад было почти столько, сколько идти вперёд. По крайней мере, Алю хотелось так думать. Разозлившись сам на себя, он ускорил шагпопытался ускорить, не обращая внимания на цветные круги, всё ярче вспыхивающие перед глазами. Просто солнце. Скорее, торопил чужактот, который верил, что ещё всё можно исправить. Если успеть до того, как Стену мира разорвёт чёрная трещина, если успеть А потом цветные круги сложились в ослепительную радугу на вышивке во Дворце мастеров; а из-под радуги вспенилась и полетела по мёртвому руслу полноводная бурливая река. Обожгла брызгами пересохшие губы Аляи обрушилась на него; сшибла с ног, залила ледяной водой глаза, рот, ноздри, потащила по дну вместе с камнями и обломками веток
Аль закашлялся, пытаясь вдохнуть.
Живой! Говор был непривычным, гортаннымбудто язык, знакомый Алю с детства, с трудом пробивался сквозь рокот горной реки.
Так, Ра, живой, подтвердил ещё более неразборчивый и низкий голос. Только сейчас захлебнётся. Отберите у него флягу.
Аль открыл глаза и сейчас же прищурился. Солнце запуталось в облаке пушистых волосбудто богиня Радуги и Солнца наклонялась над Алем, протягивая в ладонях напиток бессмертных. Привыкнув к сиянию золотого нимба, Аль разглядел тонкий профиль, птичьим крылом взлетающую к виску бровь и блестящий глаз удивительного яблочного цвета и узкого дивного, похожего на лепесток цветка Чи, разреза.
Ну, чего уставился? кривя губы в усмешке, богиня отняла флягу; дёрнула головой. Красивая?
Красивая, благоговейно выдохнул Аль, заворожённый вспыхнувшим на солнце нимбом. И не сразу разглядел, что левая сторона лица девушки обезображена длинным кривым шрамомот скулы до виска, до розовой сморщенной кожицы, затягивающей ослепшую глазницу.
Полоска чёрной ткани закрывала Алю глаза во время тряской и торопливой дороги.
Вот лазутчик, отец, хрипло и презрительно сказала богиня Радуги. Сорвала повязку и подтолкнула Аля в спинутак, что он упал на четвереньки на жёсткие вытертые шкуры.
Я не лазутчик, возмутился он, пытаясь подняться.
Правда? широкоскулое смуглое лицо склонилось над Алем. В раскосых глазах будто плавали капли тягучего солнечного мёда. И голос был как мёднеторопливый и вязкий. Правда? Тогда тем более ты нам всё расскажешь, да?
Полог из тяжёлой тёмно-серой ткани качнулся, отрезая от Аля светлое небо. Будто набухшая дождём туча, которая ещё не решила: то ли проплыть мимо, то ли раскрыть чёрные крылья и кинуться на землю огненной грозой. Как ворон на цыплёнка.
Отец сказалты мой пленник, мне тебя и отпускать, богиня посмотрела хмуро; покусала тонкую губу, шевельнула рукой. Аль не успел заметить, как в её пальцах блеснуло тонкое лезвие, разрезало ремни на его запястьях. Он тебе поверил.
А ты?
Богиня дёрнула плечом. Мол, какая разница? Нет, не богиня. Когда говорит или усмехается вот так дерганопросто диковатая, обиженная на кого-то девчонка. Понятно, на когокто изуродовал ей лицо, превратил совершенство рисунка в мятую рваную ткань. И у кого рука поднялась? Или простослучайность? Несчастный случай?
Чего пялишься? Красивая?
Когда не злишься и не кричишькрасивая, стараясь говорить ровно и спокойно, ответил он. Выдержал взбешённый взгляд. Осторожно указал на длинные ножны на поясе девчонки, вышитые разноцветными бусинками. Можно? Можно взглянуть?
Серебряная молния очутилась в руках девчонки ещё быстрее, чем нож. Затанцевала, отбрасывая на серые стены шатра солнечные блики.
Что, правда, никогда не видел сабли? усмехнулась девчонка, наблюдая за восхищённым лицом Аля. Он покачал головой. Осторожно тронул перевитую кожаными ремешками рукоять, хищно выгнутое сияющее лезвие. Ледяное, как вода в горном ручье. Палец дрогнул, из тонкого пореза выступила капля крови.
Зачем? удивился Аль, разглядывая царапину и скалящееся огромное лезвие. Осёкся, переведя взгляд на кривой шрам, исковеркавший лицо богини. Девчонка фыркнула, с лязганьем швырнула саблю в ножны. Отвернулась.
Что, у вас вообще нет оружия?
Я ведь уже говорил. Нет, уже начиная немного сердиться за недоверие, ответил Аль.
Как это?
А зачем?
Ну девчонка вроде даже растерялась. Как зачем? Понять, кто сильнее; кто вождём будет
Хранители хлеба на осеннем празднике соревнуются кто сильнеекто быстрее и дальше с мешком зёрна пробежит; лесовикибрёвна поднимают Только э вождём всё равно самый мудрый становитсякто больше примет помнит, кто лучше об урожае и о людях сможет позаботиться.
Ну а если кто нападёткак отбиваться? не сдавалась девчонка.
Кто нападёт? удивился Аль. Зачем?
Как зачем? Землю отобрать, коней, овец, зерно
Зачем отбирать? Если надо что другомуподелись, а когда тебе будет надоон с тобой поделится. А отбирать Аль улыбнулся. Малые дети в песочнице игрушки отбирают друг у другапока разговаривать не научились и договариваться.
Странный ты, фыркнула девчонка. Сабли не знаешь. Может, из лука умеешь? Нет? Тогда кто ты? Лесовик?