Вадим стоял в прихожей. Он был уже полностью одетта же короткая куртка, те же доходящие до щиколоток джинсы.
И он смотрел на нее. Смотрел так, что ей стало ясноон все знает.
Всегда одно и то же, у него дернулся уголок рта. Хоть бы одно исключение из правил. Так нет же
Я не понимаю, прошептала Женя. Я курила в ванной, ты же говорил, что не любишь дыма
И заодно вызвала полицию. В его голосе не было ни злости, ни раздражениятолько бесконечная усталость. Потому что не смогла принять мир таким, какой он есть. Я все понимаю, девочка. И я не в обиде. Вы все так делаете.
Он быстро взглянул на часы.
Я постоянно ошибаюсь в вас. Я ищу самых лучших, самых умных, тех, кто, как мне кажется, готов отбросить эти проклятые шорыдостаточно лишь слегка подтолкнуть. Я пытаюсь открыть им глаза и вроде бы все получается. А потом срабатывает какой-то внутренний капкан. Каждый раз.
Женя прикусила губу.
Почему он медлит? Сейчас приедет полиция. Глубокая ночь, на улицах нет пробок. А он стоит и философствует, вместо того чтобы бежать со всех ног.
И ты со всеми спишь? неожиданно спросила она. Прозвучало глупо, но он не удивился.
Нет, не со всеми. Но результат от этого не меняется.
Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее волос, но на этот раз она успела отшатнуться.
Иди, почти крикнула Женя. Иди скорее, они сейчас будут здесь!
Несколько мучительно долгих секунд он стоял и просто смотрел на нее. Тогда она изо всех сил толкнула его к двери. С таким же успехом можно было толкать скалу.
Прощай, Женя, сказал Вадим.
Полиция приехала через десять минут после того, как за Вадимом закрылась дверь. Полицейских было всего двое, и Женя всерьез засомневалась, что им удалось бы справиться с чудовищем, реши оно остаться.
Ушло? деловито поинтересовался старший полицейский. Он был похож на альбиноса, с красными кроличьими глазами и жесткими белыми волосами. Почему не задержали?
Сами бы попробовали, пожала плечами Женя. В нем росту за два метра и весу килограммов сто двадцать
Второй полицейский, толстый и кривоногий, держа наготове большой черный пистолет, быстро осмотрел всю квартиру, заглянув даже под диван.
Никого нет, доложил он альбиносу. Может, оно нас дезинформировало?
Альбинос усмехнулся.
Нет, оно сказало правду. Чудовище здесь было. Ладно, уважаемое, одевайтесь, поедем с нами.
Женя почувствовала легкий укол беспокойства.
Зачем это? Я не совершало никаких противоправных действий. Доложило о местонахождении чудовища, вызвало полицию Я юрист, и знаю законы.
Альбинос внимательно посмотрел на нее.
Отлично, произнес он. Вы знаете законы. У меня на руках запись вашего звонка в нашу диспетчерскую службу. Вы трижды говорили о чудовище в третьем лице единственного числа с использованием гендерной идентификации. Вы использовали запрещенную терминологию.
Это административное нарушение, перебила его Женя. В лучшем случае. Если органы правопорядка не считают возможным посчитать смягчающим обстоятельством мою активную гражданскую позицию, я готова заплатить штраф
Ого, присвистнул толстяк. Они с альбиносом переглянулись.
Извините, смутилась Женя. Я немного не в себе в любом случае, я могу оплатить штраф и направить вам платежное поручение по почте
Вам придется проехать с нами, сказал альбинос. Советую взять с собой теплую одежду.
Но почему? Женя отступила на шаг, но толстяк тут же поднял пистолет, и она остановилась как вкопанная.
Общение с чудовищем нанесло вред вашей психике. Альбинос бубнил заученные фразы, словно автомат. Вам необходимо пройти психологическую коррекцию. Это займет всего пару месяцев, и к тому же совершенно бесплатно. Вашему работодателю мы сообщим
В дверь резко, требовательно постучали. Толстяк повернулся, чтобы открыть. Ствол пистолета отклонился и смотрел теперь в пол.
Это Вадим, подумала Женя, чувствуя, как радостно забилось сердце. Он пришел, чтобы спасти меня, он убьет этих красноглазых ублюдков, и мы уедем отсюда, уедем далеко-далеко, в Китай, туда, где женщинам можно делать комплименты, где слепых называют слепыми, а уродовуродами
Дверь распахнулась, и она увидела за ней жестко накрахмаленные белые халаты и розовые пятна одинаковых лиц.
Ну, наконец-то, буркнул толстяк. Мы уж думали, опять самим везти придется
Тогда Женя повернулась и побежала. Бежать ей было некудаслишком мала была квартира, и она рванулась к окну. По мягкому ковру, по раскиданному дивану, еще хранившему тепло их с Вадимом тел
Они и не надеялись его поймать, поняла она вдруг, он все время опережает их на несколько шагов Они с самого начала ехали только за мной
Пули ударили Жене в спину, когда она была уже на подоконнике.
У меня красивые ноги, думала она, летя в пятидесятиметровую пропасть. У меня такие красивые ноги
Олег ДивовМежду дьяволом и глубоким синим морем
«Посеяв хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить Литература, театры, киновсе будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы народной нравственности Будем браться за людей с детских, юношеских лет, главную ставку всегда будем делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее».
Апрель 1981 года, юг США
Сержант-детектив Вик Рейнхарт прибыл на место уже к шапочному разбору: мостовая покрыта толстым слоем битого стекла, дом напротив весь в пулевых оспинах, преступник вообще в решето, спецназ раскладывает своих по машинам «Скорой помощи», эксперт-криминалист уныло бродит от одного белого силуэта к другому. У того парня был «Ругер-Мини» с тридцатизарядным магазином, и стреляла эта падлав смысле, не винтовка, а эта падларезво, как из автомата.
Репортеры еще не слетелись на дерьмо, зато через оцепление ломится грузовик компании по эксплуатации лифтоввсегда бы так.
Пару минут Вик и Лора топтались на месте, оглядываясь и привыкая: чего они раньше видали в своем «отделе убийств», поножовщину да бейсбольнобитие, ну, для разнообразия, утюгом по голове. До провинциального Джефферсона как-то не дошла мода на любительские холокосты с применением гражданского оружия. Тут бабахали редко и по закону: мирные жители валили грабителей. Еще наши, было дело, ловили злостного угонщика, стреляли по колесам, рикошетом порвало ухо карликовому шпицупопробуй нарочно так попади, хозяйка собаки подала в суд, с тех пор нам запретили стрелять по колесам
Копы шутили: вот мы ловко устроились, на такой работе только от старости помирать.
Еще вчера шутили.
Прогресс, мать его, не стоит на месте. Каждой деревнепо маньяку! сказала Лора.
Очень ей не хотелось идти опрашивать свидетелей. Но именно сегодня начинать должна была она. Лучше, чтобы она. А Вик поднялся на крышу поглядеть, что осталось от «снайпера» И спустился вниз с ответом на самый главный вопрос. Пять минут, и дело вроде бы яснее ясного, а ни черта подобного.
Картина преступления оказалось на редкость прозрачной и столь же загадочной. Все понятно, как оно было, только поди пойми, зачем.
Ты же не маньяк, куда тебе в его логику вкопаться.
Около полудня человек, которого уже к вечеру вся Америка будет звать «джефферсонским снайпером», поднялся на крышу. Разобранную винтовку он нес в футляре от гитарытоже, конечно, заметная штука, но не пугает людей. В плечевой кобуре у него был револьвер тридцать второго калибра. Обычно маньяки-убийцы запасаются боеприпасами и провизией: гулять так гулять. У этого только бутылка колы, один магазин к «Мини» и шесть патронов в барабане «смита». И портативная рация, настроенная на волну женского такси. Модная штука, недавно у насв смысле, не рация, а такси для баб. У англичан идею подхватили. Кстати, неплохо для профилактики разбоя и насилия.