Витечке хорошо. Сейчас мама чай разольет, и пирог порежет, и Витечке серединка достанется, и будет хорошо-хорошо, будто и не было там ничего.
Боязно Витечке.
А как не боязно... и не ходить бы туда, и не смотреть, а как не ходить, так и тянет глянутькак оно там, может, высохло уже все, может, и не было ничего. Да так и будет. Просто потому, что Витечка так хочет. Вот сейчас придет Витечка в сараюшку, а там ничего.
Боязно.
Вроде и уехал отец еще утром раноа так и кажется, вот он, там сидит, на лужу под шкафом смотрит.
Идет Витечка медленно, как на голос отца, бывает, говорит таким голосом чужим, холоднымну вылезай, чертенок. Ты натворил?
И головы со стеллажей на Витечку смотрят. Глаза прищурили. Тоже, наверное, в сараюшку пришли и что-нибудь разбили, вот отец им головы и поотрывал.
Смотрит Витечка под шкафом.
Ну не надо.
Ну, пожалуйста.
Ну.
Ан нет. Вот она, лужа, да не лужа, море целое, там под шкафом-то пол просел, так море целое натекло. И вроде как водоросли в этом море шевелятся. И будто бы плавает что-то там, в море этом.
И смотрит Витечкаи не понимает. Как он вообще думал море это тряпкой вытереть, тут не тряпка, тут вообще ничего не поможет, обычно, если где что так натечет, надо маму звать, мама знает, как убрать. А тут попробуй, позови маму, раз такое тут.
Убежал Витечка.
Спрятался.
И надо что-то делать, а поди разберичто. Это как тогда хотел дверь с петель снять, шалашик сделать, а дверь большая, тяжелая, вот и думай, как снимать. Наполовину снял кое-как, тут отец вернулся, уж он и орал, ах, чертенок, чертово племя.
Подумаешь, дверь какая-то, Витечка бы поиграл, потом обратно привесил. Витечка же знает, что вещи надо на место класть. Вот тогда у мамы орхидея расцвела, Витечка ее вытащил, весь день играл, потом тихонько обратно в горшок ткнул, землей присыпал. А что она завяла, так то разве Витечка виноват.
Дверь хлопнула.
Отец пришел.
Бежит домой Витечка. Вот-вот увидит отец, где Витечку, чертенка, черти носили.
Ох, чертенок... когда тебя стричь-то будем? Косички скоро заплетать начнем... айда тебе косичек наплетем, как индейцу... и перья приставим. Будешь в вигваме жить, охотиться на буйволов... у-у-у-у-у! Ну что, Олюш, что у нас тут сегодня... а, вот и буйвол подоспел, жареный.
На вас, прожорливых, никаких буйволов не напасешься.
Ничего, Олюш, грант получим, легче будет. Там и заживем, и лабораторию новую сварганим.
А старую куда? кричит Витечка. Которая в саду?
Чего кричишь-то, не на базаре. Куда-куда, под бульдозеры. И не висни на мне, не висни, не отдам я ее тебе. Тебе тоже домик какой-нибудь сколотим под детскую... а про сараюшку не проси даже, там химией все пропитано... под бульдозеры... только реактивы сначала вынести, там этих... на миллионы.
А миллионыэто много?
Ой, брат, мно-ого, разобьешь чего, не расплатишься.
Боится Витечка. Так и кажется, что знает отец, все-все знает... и про лужу, и про море, и про водоросли, которые там в этом море шевелятся. Нет, не знает, ест буйвола, да не буйволакурицу жареную, говорит что-то с мамой про грант.
Скорее бы уж этот грант дали, там, глядишь, и сараюшку снесут... а когда сносят, там уж неважно, что кто разлил.
Боится Витечка.
А бойся не бойся, идти надо. Идет Витечка, тряпку за собой волочит, ведерко с водой громыхает. Вроде так мама делает, когда грязно, надо тряпку взять, и ведро, а уж что дальше делать, Витечка уж разберется как-нибудь.
Не боги горшки обжигают.
Так папа говорит, когда в сараюшку идет.
Уж как-нибудь. Там бы еще порошочком каким присыпать, как мама делает, только Витечка не знаеткаким. Ничего, и тряпкой с водой как-нибудь.
Ключ поворачивает.
Ключ всегда в замке, вот и полез Витечка. А зачем ключи оставляют, не оставляйте, если не хотите, чтобы Витечки тут не было... это в город как-то отец возил Витечку, по конторам по всяким ходил, а там дверь была тоже на замке, а Витечка открыл, зашел. Там красиво так, глобус большой, вертится и светится. Ох, отец ругался потом, на Витечку злыми глазами смотрит, а перед хозяином кабинета навытяжку стоит... прошу прощения, господин директор, не углядел.
Вот и тут так же.
Пришел Витечкас тряпкой, с ведром, под шкаф заглянул.
А там.
Какая там тряпка, какое ведро... куда там. Лес дремучий шевелится, во все стороны из моря вылезает, будто воздух нюхает. Смотрит Витечканикогда он таких деревьев не видел, вроде бы и не тополя, и не березы, и не пальмы, черт пойми что.
Идет Витечкабоязно, а вперед идет, куда деваться-то. Надо с лужей этой что-то делать... с лужей... уже не пойми, с чем.
Тут-то он и выскочил.
Он.
Оно.
Черт пойми.
Большой такой, матерый, как только в зарослях этих уместился. Вроде как крыса, да не крыса, черт пойми, что, уши торчком, хвост волочится и гребень вдоль спины, и пасть свою раззявил, и язык раздвоенный выпустил.
Тут-то и побежал Витечка. Какая тряпка, какое ведро, тут бы самому выбраться, бегом, бегом, через дом, через сад, к дому, по дорожке, бухв руки отцу.
Ты куда несешься-то, чертенок?
Папа... ты у меня... самый лучший.
И надо что-то говоритьи не говорится ничего.
Ишь ты как, с чего бы это вдруг?
Папа... а давай в воскресенье в город поедем.
Да какое, мне работать надо.
Да ну работать, давай поедем... я тебе что покажу... там вертолет электронный... там в «Фокусе» комната есть, пять-дэ, там.
Чего натворил?
А?
А ну, чего натворил, признавайся.
Ревет Витечка. И вроде как хотел виду не подавать, отрицать все, а тут сами слезы в три ручья хлынули.
Та-ам, в кабине-е-ете-е-е.
А кто тебя туда вообще приглашал? А?
Бума-а-а-аг-а-а-а.
Чего бумага?
Я... пори пори, порисова-а-ать хо хот...
Воду, что ли, разлил?
Что за люди папа с мамой, и говорить им ничего не надо, все видят, все слышат, все знают... вот уже и в кабинет отец идет, и Витечка за ним, и боязно, и хочется бежать, и надо идти.
Не, Олюш, ты посмотри, что он вытворил-то! Порисовать он хотел. Я у него на заднице теперь так порисую. Пять-дэ ему... я ему ремнем такое пять-дэ сделаю... и шесть-дэ, и сколько хошь дэ... вертолет ему... вот и весь твой вертолет... стоимость бумаги из жалования твоего вычтем.
Да брось ты, Колюш, дверь бы в кабинет закрывал, глядишь, и не было бы ничего. Айда ужинать, я ребрышки наготовила.
Ребрышки? Ладно, только за ребрышки прощаю. Ну чего там притих-то, айда сюда, ребры есть будем.
Витечка бросается к отцуплачет навзрыд, сам не знает, о чем, о том, что там, под шкафом, там, там.
Боязно Витечке.
А надо идти, куда денешься. Надо же с этим сделать что-то... как мать говорит, уж если что-то сделал, надо исправить. Правда, когда Витечка исправляет, оно еще хуже получается. Но надо... надо... все равно надо.
Идет Витечка.
Боязно.
Ключ поворачивает.
Смотрит под шкаф. Лучше бы не смотрел. Лучше бы не видел. Лучше бы не знал. Верно говорят, меньше знаешькрепче спишь.
Лес шумит. Маленькийа все равно лес. И море шумитхоть и крохотное, а все равно море там, где Витечка склянки разлил. И из моря водоросли тянутся, и лесом разрастаются. И шевелится лес, и дышит лес, и живет лес, и уже тесно ему под шкафом, и уже тянется во все стороны, так, глядишь, и всю сараюшку займет.
Схватил Витечка тряпку, давай лес валить, с корнем рвать, а как его рвать, вот он, единым комом под шкафом сидит, в доски впился, в шкаф впился, ни начал, ни концов не найдешь... ничего, начал как-то поддаваться, хресь, хруп, одна веточка, другая, один корешочек, другой. Там, правда, еще крысы эти, ну не крысы, черт пойми, что, ну да ничего, Витечка их шваброй.
Тут-то он и вылез
Оно
Черт пойми.
И уже не на четырех лапах, на двух... идет, глазищами красными пялится, языком раздвоенным пасть безгубую лижет. Идет, на палку заостренную опирается, а ведь палкой такой и глаз Витечке недолго выколоть.
Боязно Витечке.
Замахнулся Витечка на него шваброй.
А тот пикой своей.
Испугался Витечка, побежал Витечка, где бы еще выход из сараюшки найти, вошел же как-то, а черт его вспомни, как вошел. Забился в угол Витечка, орет дурным голосом, хоть бы услышал кто, хоть бы отец, пусть придет, пусть увидит, пусть ремнем отлупит, пусть хоть что, только не это. Не это.