Кто знает, Пат пожала плечами и вдруг взглянула на Славку в упор чёрными, в пол-лица глазами. Я больше не с ним.
Славка чувствовал, как тонет к чёртовой матери в этих глазищах, как затягивает омут неведомого и знакомого откуда-то, почти родного.
Споёшь? подняла бровь Пат.
Славка кивнул. Боб молча подал ему гитару. Пальцы легли на привычные гриф и деку. И что-то включилось само собой. Славка был аккордом и словом, нанизывал мир на струну и повелевал им. Он целовал в губы жизнь и чувствовал, зналвсё ещё будет, будет
И всё было. Квартирник у Люды Лосевой, и податливые плечи Пат, и лютый мороз зимы восемьдесят шестогобыли. Были вечера в «Сайгоне», полуподвальные концерты в занюханных районных ДК, ментовские облавы. Были демонстрации в девяносто первом, и стихийные концерты на площадях, и пьянящая мысль: «Вот теперь» Были кипящие ртутью стадионы, и девичий визг в залах, и девичьи же драки у гримёрок. Первая, она же последняя, «дорожка». Были похороныСашины, Витины, Янкины, Серёжины. Стук земляных комьев и недоумение: «Как же так? Куда?» Было повторяющееся рефреном мамино «Скоро тридцать, Славик» и чудесным образом упорядочившая быт и бытие Оля. Был нескончаемый гастрольный «чёс» по стране Всё было.
2011, сентябрь
В дверь гримёрки стукнули.
Вячеслав Михалыч, время.
Вижу! отозвался «Вячеслав Михалыч», с трудом удерживаясь от желания хорошенько потереть глаза. Морда лица нарисована, и нечего по ней елозить. Сегодня не просто концертюбилей с кучей приглашённых музыкантов, которыми нужно рулить, съёмка для первого канала За осветительскую схему и аппаратуру можно не волноватьсяребята мышей ловят. Осталось самому нормально отработать.
На сцене Славка осмотрелся. В залепублика в пиджаках, упакованные гражданки средних лет. Аранжировка зазвучала плавно, потом запульсировала ярким крещендо. Обычно ещё на проигрыше, с первых же тактов, начинался свист, с первых слов начинали подпевать, потом затихаличтобы не упустить. Сейчас помалкивали. Что ж, огромный зал «Олимпийского» поднять непросто
Через служебный вход Славка выбрался на улицу и жадно вдохнул. Отыграл, с музыкантами попрощался, дальше администратор разберётся. На банкет не хотелось. На Ленинградский теперь, ночь в поездеи дома. Славка выбил сигарету из пачки, прикурил. Ночная Москва ухмылялась лукавой шалавой, подмигивала галогеновыми глазами
Дома, как всегда, был порядок. Идеальныйни пылинки. И, как всегда, было тихо, светло и уютно. Оля умела поддерживать чистоту и понимала толк в домашнем комфорте. Она вообще много что умела и во многом понимала толк. И вкус у неё был прекрасный, лучше, чем у Славки, намного лучше и тоньше.
Гостиная пепельно-белого окраса, кажется, в стиле «модерн», картины на стенахкисти молодых художников, пока неизвестных, но непременно талантливых и амбициозных. Славка не сомневался, что через пару десятков лет каждая будет стоить приличных денег. Полотна были тщательно подобранытак, что вместе составляли ансамбль.
Ольга Игоревна будет к пяти, выплыла из кухни Аллочка. Она кокетливо улыбнулась. Завтракать будете, Вячеслав Михалыч? Или?..
Аллочку тоже подобрала Оляв агентстве по найму прислуги, как и полагается. Молоденькая хохлушка была педантично аккуратна, исполнительна, вежливаидеальная домработница. Ещё она прекрасно готовила и криком кричала от наслаждения, когда отдавалась. Иногда Славка думал, что секс с хозяином входит в реестр оговорённых услуг. По этой части, в отличие от всех остальных, у Оли было явное отставание.
Давай отложим «или», ответил Славка. Устал. Что у нас на завтрак?
Аллочка кокетливо поджала губки.
Гренки и омлет, всё как вы любите.
Ольга появилась в пять, с ворохом пакетов, шуршащих чем-то дамским.
Алла, это в спальню, скомандовала она и прошла в гостиную. Упала в кресло, вытянула длинные ноги и заявила в пространство:Алла, сок! Привет, дорогой! Нормально сыграл?
Нормально.
Блондинка, при фигуре, с правильным славянским ликомв сорок четыре года Ольга цвела зрелой женской красотой. Лоском, дорогой простотой облика жена на все сто соответствовала гостиной. Настоящая леди.
Как там зал, прилично был заполнен?
Прилично. От и до.
Угу Ольга в задумчивости пощёлкала пальцами. Так, через пару недель перечислят, и можно ехать
Куда ехать? удивился Славка.
Славик, ну что за «куда»? обиделась Ольга. В Финляндию. Дом смотреть. Я тебе год об этом говорю. Сколько можно жить позорищем Я уже всё нашла, в Кемиярви.
Ладно, в Кемиярви, так в Кемиярви, не стал спорить Славка. Действительно, о покупке дома Ольга говорила не в первый раз, и если нашлазначит, нашла лучший вариант.
Вот и договорились. Значит, так. В среду мы идём к Сив-цовым на юбилей. В субботу у Шурика выставка открывается, надо быть, Ольга снова щёлкнула пальцами. В понедельник я сама, в четверг к Эльвире на просмотр.
Какой ещё просмотр? нахмурился Славка.
Забыл? «Олива», режиссёрская версия.
Это весь список?
Пока весь, дальше я тебе потом скажу. Всё равно забудешь.
Ладно. Яволь.
Славка с хрустом потянулся и встал.
Ты куда? поинтересовалась Ольга.
Пройдусь, подышу
На улице накрапывало. Загорелые плечики лета оделись в жёлто-серый бушлат, и уже тянуло по воздуху опустошающей, вынимающей душу тоской, которая накатит осенью.
Славка шагал, не озадачиваясь маршрутом, просто так, куда ноги приведут. Привели на стык Невского и Владимирского. Сорок девятый дом по-прежнему стоял на углу кирпичным кораблём, и окна были те же, полукруглые, только вывеска сменилась. В восемьдесят девятом «Сайгон» закрыли на плановый ремонт, который растянулся на целую пятилетку, да так и не открыли. «Сайгон» ушёл по-английски. Некоторое время на его месте пробыл винный барчик с игральными автоматами, послемагазин сантехники. Теперь, уже лет десять, на крыше углового дома буржуазно светились неоновые буквы «Рэдиссон». Бывало, Славка проезжал мимо и ставил в памяти галочкузайти туда, тяпнуть чего-нибудь по старой памяти. Так и не зашлось.
Славка потянул на себя по-прежнему тяжёлую дверь. Та скрипнула, как дверям в хороших домах не полагается
С порога ударилне в ноздри, а под дыхзнакомый запах: сладковато-терпкая смесь кофе, дыма, множества человеческих тел. Кофейные автоматы возвышались над стойкой, лица мельтешили в полутьме, собравшиеся гомонили на разные голоса.
«Воспроизвели так воспроизвели»ошарашенно подумал Славка. Он принялся лавировать в толпе, выглядывая место за столиком, похоже, в новом «Сайгоне» присаживались к незнакомым так же запросто.
Не так. Что-то в этой имитации было не так. Славка пытался сообразить, что же его смущает. Мебель, запах, вид и шум толпывсё совпадало с воспоминаниями. Даже Славка опешил, когда узнал в сидящем за столиком мужичке Борю Полчерепазнаменитого «перехватчика» с Литейного, лучшего знатока антиквариата в городе. Боря, как обычно, тихонько сидел, не снимая беретапрятал травму головы, и пил кофе. И не особо постарел. Мерещится
Дальшебольше. У стойки хохотала басом, встряхивая рыжей гривой, баба, один в один похожая на Янку. И не с кем-нибудь хохоталас тоненьким пареньком нечёсаного вида. Точномерещится. Славка крутил головой, встречая знакомые, полузнакомые и просто мельком виданные лица. Он уже перестал удивляться увиденному, когда сбоку окликнули. Так, как называла только Славка обернулся. Из-за столика смотрела и улыбалась Патповзрослевшая, уже не двадцатилетняя, но всё такая жефарфорово-изящная, белокожая, и в глазах тот же омут.
Рядом с Пат было и свободное место.
Ты Ты здесь откуда? выдохнул Славка.
Откуда и все, улыбнулась Пат.
А все?..
Остались.
Дверь заскрипела, и в зал ввалилась хохочущая компания. Смуглый черноволосый парень в косухе обнимал за талию крошечную девицу с множеством косичек и в феньках до локтей. С ними мужик лет сорокарыжеватый хайр до плеч, гитара на ремне.
И давно ты здесь осталась?