Дорога вышла из леса на широкий, покрытый густой и высокой травой луг с зарослями гигантских зонтиков и крупными сиреневыми цветами татарника. Сима и Максим поехали рядом. Трава постепенно становилась все ниже и ниже, и вскоре лошади мягко пошли по настоящему альпийскому лугу по направлению к высокой горе с вершиной из красного камня.
— Нам туда, — показала Сима, — там озеро.
Вскоре впереди что-то блеснуло и уже через несколько мгновений открылась ослепительно-голубая гладь воды, как будто кусочек яркого голубого неба вместе с облаками упал в ложбинку, окруженную полукольцом крутых отрогов горы, и теперь мягко дышал тишиной и прохладой у ног немного уставших путников.
— Давайте спешимся, — предложила Сима и поднимемся немного вверх. Лошади устали, пусть отдохнут и пощиплют травку.
Кирилов привстал в стременах и неумело спрыгнул на землю. Сима легко и быстро соскочила с коня и они стали медленно подниматься по крутому зеленому склону, то и дело обходя большие рыжие валуны, скрытые травянистыми зарослями. Тропинки не было и Кирилов то и дело падал, скользя стесанной подошвой по длинной траве, дыхание сбивалось, и уже через несколько минут его сердце стучало гулко, как будто у самых висков. Сима остановилась и тревожно посмотрела на Максима Петровича.
— Передохнем?
Кирилов кивнул и остановился, склонившись на одно колено. Когда дышать стало легче, он повернулся лицом к озеру и замер от удивления и восхищения — прямо под ним ярко горела синим небесным цветом капля чистой горной воды, точно повторяющая своими очертаниями человеческое сердце. Серафима, перехватив его восторженный взгляд спросила:
— Не слышали, как это озеро называется у горцев? — и сразу сама ответила, — Суук-Джюрек-Кель, по-нашему — Озеро Холодного Сердца. О нем есть очень красивая легенда и, может быть, нам удастся сегодня ее услышать, если мы встретим дедушку Хасана. А пока, я предлагаю вам искупаться. Это озеро на самом деле довольно теплое, почти шестнадцать градусов. Если не решитесь, походите хотя бы по воде — очень хорошо снимает усталость.
Они снова спустились к озеру и Кирилов, сбросив с себя брюки и рубашку, сразу нырнул с берега. Вода обожгла, как расплавленное олово, но он, сделав несколько взмахов руками, ощутил, что она на самом деле вовсе не такая холодная, как это показалось в первые мгновения. Освежающая прохлада охватила все тело и, когда Максим Петрович вышел на берег, появилось давнее ощущение легкости, молодости и силы. Сима смотрела на него улыбаясь и с восторгом:
— А вы, оказывается, крепкий человек!
— Зимой у нас в кабине телескопа бывает и похолоднее. Здесь просто курорт.
— Все-таки разотритесь получше, а то простынете. Вот, возьмите, — Сима достала из своей сумки большое махровое полотенце и бросила Кирилову.
В это время кто-то громко окликнул ее:
— О-о! Серафима Ивановна! Салам алейкум, прошу к нам на кош, айран созрел!
Седой пожилой горец-пастух подходил к берегу со и стороны ущелья, ведя на поводу оседланного коня.
— Алейкум ассалам, Хасан Аубекирович! Очень рада тебя видеть, вот, гостя привела. Не прогонишь?
— Зачем обижаешь, дорогая, гость в дом — подарок Аллаха. Идемте.
Кош стоял неподалеку, примерно в полукилометре от озера — маленький дощатый домик с деревянными полками, покрытыми одеялами и овечьими шкурами, рядом несколько чурбаков вместо стульев, наскоро сколоченный стол и кострище с таганком.
Хасан вынес на воздух молочный бидон и алюминиевые кружки. Все вместе они с удовольствием пили густой и ароматный айран, вдыхая запах трав, разогретых жарким горным солнцем летнего дня.