Все потрясённо наблюдали. У Бретты было такое лицо, будто её сейчас стошнит. Рен преисполнился уверенности, что некромант сожрал садовничью душу. И только тогда заметил, что грудь мертвеца приподнялась самостоятельно. Родигер снова ударил лежащего, и тот жалобно, защищаясь, вскинул руки.
Тогда некромант поднялся, брезгливо сплюнул в грязь.
Теперь я вас, пожалуй, оставлю. Пальтишко с узелками сожги, теперь за тобой родители присмотрят, равнодушно обронил он, глядя на младшую дочь садовников. Та попятилась, с отвращением оглядела свой наряд, точно впервые заметив его уродство.
Но Родигер удалился не сразу. Он подошёл к Штиллеру и внимательно уставился ему в лицо. Смотрел гораздо дольше, чем позволяла вежливость.
Нам предстоит ещё по меньшей мере одна беседа, господин ключник, сообщил некромант без всякой враждебности, странно кренясь на бок и, похоже, собираясь прямо сейчас развалиться на части. Я ведь, как и вы, «часть силы той, что без числа творит добро»
И Родигер канул во тьму за воротами. Семья садовников, дети и взрослые, крепко обнимали друг друга, бормотали счастливые бессмысленные слова, плакали и возвращались к жизни. Мерре отнесли в дом и уложили спать. Её отцу удалось подняться на ноги и даже одеться самостоятельно. Мать горестно осматривала обломки древомонстра, чьи корни уходили в яму, а развороченное трухлявое нутро зияло бесконечной тёмной пустотой.
На Остров нас доставила и назад отнесла, но выпустить не догадалась, бедняжка Эриноэ. Я позабочусь о твоих внуках, будь спокойна, ласково приговаривала садовница, и умирающее дерево вздыхало болезненно и тяжко.
всему желая зла, растерянно продолжил ключник слова старомирского поэта, которого только что вспомнил некромант.
Рен! ласково позвала Бретта и похлопала Штиллера по плечу. Тот с усилием обернулся, заворожённый трогательным зрелищем прощания с деревом. Дай-ка я тебе ногу перевяжу. Не то в обморок хлопнешься скоро. Кровищи сколько, видишь?
Штиллер глянул и позорнейше лишился чувств.
Вырванная страница
Четверть
Это маяк? спросил мертвец, лежащий на столе.
Лорд Родигер убрал руку с пирамиды, которую хотел уже опрокинуть, чтобы отпустить жизнь утопленника. Вместо этого он повернул колесо, блеснувшее в лунном свете, и тишина наполнилась звуком падающих капель.
Да, это Светлый Дом, ответил некромант. Помните?
Спасённый покачал головой, попытался что-то сказать и закашлялся. Изо рта у него выплеснулась серебристая струйка запретноводной жидкости. Всё тело, тощее, жилистое, содрогалось и корчилось в ознобе, так что пришлось придержать рыбака, чтобы не свалился, помочь ему сесть. Родигер накинул на спину гостя согревающую мантию.
Я в-ваш слуга, проговорил тот с трудом, позвольте мне жить, я ничего не в-видел, но тотчас же глянул на опутывающие его грудь пальцы и щупы неведомых созданий, прозрачные, наполненные светящимися и матовыми жидкостями, на жадные рты присосавшихся к его коже белоглазых тварейи крепко зажмурился.
Когда рыбак отважился снова открыть глаза, комната показалась ему ещё страшней, чем раньше. Рядом обнаружился толстый железный шушун со стеклянным глазом, издающий мерный писк. Единственная лапа твари охватывала указательный палец рыбака. Тот осторожно вынул палец из мягкого холодного шушуньего кулачка, и шушун пронзительно, ритмично зарыдал, а стеклянное лицо его осветилось синим изнутри. Рыбак торопливо вернул малышу палец, и тот, успокоившись, показал ему таинственное «95». Спаситель стоял у окна. Сопровождающая его гнусная, непереносимая вонь гниющего мяса, от которой рот наполнялся кислотой, немного отступала, смешиваясь с запахом моря и ночного осеннего ветра.
Я был на Острове, сказал рыбак.
Невозможно, прошептал некромант, отвернувшись. Как?
Сам не знаю, после короткого молчания признался спасённый. Бартоломео меня зовут. Барч.
Барч, повторил лорд Родигер медленно, будто бы услышав нечто неприятное.
Но как?! В чреве Морской Змеи?.. утопленник раскачивался, сидя на столе. Позабытое причиняло ему настоящую боль. По лабиринту буролесских могильных червей? Момент Я летел? На гриф
Животные не летают через Запретные воды. Никакие. И даже не начинай мне про драконов, метательных рыб и прыгучих медвежат!
Рыбак поднял на некроманта измученные глаза.
Значит, меня забрали на Остров, твёрдо произнёс он. Прислали лодку.
Ну, разумеется, участливо отозвался Родигер, поворачиваясь к спасённому. И тот сразу понял.
Нет! Нет, господин! Я ничего не помню! рыбак вскочил, обрывая магическую мишуру, озираясь, как загнанный зверь.
Вязкая тёмная жидкость, до сих пор вливающаяся под его кожу, растеклась по полу. Загремели неведомые ритуальные сосуды: стекло и металл. Рыбак заметил в плоской чашечке короткое лезвие, схватил его, сжал в кулаке и угрожающе взмахнул им перед лицом некромантаумело, как это ему случалось делать на пристани Рипендам. Хозяин маяка не отшатнулся, только слегка искривил рот. Похоже, у него имелся некий туз в рукаве. Даже вероятно. Так что один удари бежать!
И пленник уже почти нанёс противнику длинную опасную рану от подбородка до ключицы, почти прогремел по всем лестницам и галереям, да так, что любое ходячее мясо, любые вонючие выползни прыскали в тёмные углы, как шушуны от громкого смеха. Почти уже выскочил, слегка растянув в прыжке лодыжку, за дверь, да и вниз по улице, на подножку вечернего тролльего поездаи на рассвете сети ставить в Рипендамской бухте Но вместо этого почему-то оказался на липком полу, морда вся осколками исполосована, и не мог больше ни двинуться, ни даже выругаться от души.
Его рывком перевернули на спину. Ледяная маслянистая дрянь полилась в горло. Краем глаза удалось заметить ещё троих, одного даже узнать: Констант Понедельник, владелец книжной лавки, тот ему картинки срамные в лавке на Змеиный день предлагал.
Что вы сделали? спросил букинист убийцу.
Вывел эту четверть из игры, невнятно, жутко, как из глубокого колодца, донеслось от тёмного силуэта над самым лицом. Ждатьуслышал рыбак, кругами-кругами блуждая по дому без света и без надежды, покорный свадьбой, ваше величество
Потом они сыграли в шахматы. Барч выиграл.
Глава 2. Игра в прятки
1.
«Находясь в здравом уме и твёрдом рассудке, настоящим передаю дочь Алисию Нойн в полную собственность Хозяину Болот под Оомекомв обмен на моё освобождение от всех долгов перед ним. Подпись: Марк Нойн по прозвищу Прово. Поручителем назначается Гильдия Наёмников города Лена Игел, а так же мастер Ю, мой старый учитель».
Бретта опустила пергамент и оглядела присутствующих сердитым взглядом. Рен на него не ответил. Ключник сидел, вытянув замотанную ногу на скамью, и всем своим видом показывал: я объездил весь мир, меня никакое людоедство не удивляет. Остальные реагировали с подходящим ситуации возмущением.
Рыжий гигант, обладатель впечатляющих шрамов, свежих синяков и криво зашитых порезов, дёргал себя за бороду и бранился. Штиллеру он напоминал плохо замаскированного тролля или хорошо замаскированную повозку, поставленную на попа. Никакого оружия, во всяком случае, заметного, этот колоритный тип не носил. Для успешной атаки ему хватало, например, грозного взгляда. Или его чудовищный топор просто не помещался в гостиной.
Тощий высокий субъект в длинном плаще качал головой с такой брезгливостью, словно на его глазах съели живого, умоляющего о пощаде щушуна. Телосложением и повадками напоминал он ярмарочного акробата. Но вместо пёстрого трико и рогатого колпака носил дорогую ткань из Города Ночь, чёрную и светло-лиловую одновременно. В остальное время с вытянутого лица его не сходило выражение весёлого превосходства, от чего физиономия казалась ещё длиннее. Штиллер мог представить модника с двумя кривыми пустоземскими саблямиа ещё вероятнее, с одним аккуратным отравленным кинжалом. Или наёмник просто содержал финансовые книги гильдии в порядке.
Его приятели, два лучника, тоже хлопали себя по ляжкам, смачно плевались, отряхивали рукава от мелких бесов и сочувственно смотрели на черноволосую кокетливо одетую горожанку. Широкое лицо её с мелким остреньким носом, крошечным ртом и большими глазами навыкате напомнило ключнику обиженного совёнка с подрезанными крыльями. Таких предлагали порой в Городе Ночь в качестве опытных наблюдателей за темнейшими ритуалами. «Ты и понятия не имеешь, насколько мне нехорошо», убеждал весь облик дочери беспринципного должника.