Люди начинают тянуться к выходу. Мимо нее проходят две старушки, крупная и сухонькая, беременная женщина, парочка миниатюрных японцев, седовласый импозантный мужчина, та семья с пляжа, с веснушчатыми детьми, две девушки в мини, на которых пялились ребята за столом Наконец, появляются Контесса и Пес. Наевшийся до отвала, довольный, масленый, Пес приобнимает Рыську за талию и шепчет интимно в шею:
Благородная Рысь, имеется заманчивое предложение прогуляться в близлежащий магазин с целью пополнить запасы полусухого красного и соответственной закуси. Идемте с нами!
Она оглядывается к окну:
Дождь.
Ерунда. Пес настроен решительно. Зато потом будет чем согреться.
А Рыська смотрит в дверной проем столовой.
А Белора и Тим подождут в номере, приглушив голос, со значением говорит Контесса.
Так. Понятно. Рыська отступает к окну, отворачивается, сглатывает незаметно. На стекле обозначается ее отражение, темный силуэт с искрами хищно сузившихся желтых глаз. Никогда. Ни за что.
Ключ у них? спрашивает она, и голос умудряется не дрогнуть.
Идиот, рряв! отзывается за спиной Пес. Вечно забываю про этот ключ. У меня.
Сейчас будут идти, отдашь, советует Контесса.
Рыська совершает резкий поворот:
Давай сюда. Я за зонтиком сбегаю.
У тебя даже зонтик есть? Нифига себе, запасливая
Дальше она не слышит. Выхватывает из его руки деревянную грушу и бежит вверх по лестнице. Соображает, что поднялась на третий этаж, возвращается, сворачивает в правое крыло. Перед дверью номера напротив как раз толпятся вернувшиеся с обеда студенты, и Рыська кивает им радостно, как если бы они не виделись несколько дней. Отпирает дверь, входит в номер, полутемный и мрачный, сырой и пахнущий дождем из-за незакрытого, наверняка опять Пес позабыл, проема, ведущего на балкон.
Она прикрывает балконную дверь, включает свет в обеих комнатах, номер сразу становится внутренним и уютным, отдельным от всего остального мира. На судьбу которого уже не повлияет никто. Но если есть еще в жизни что-то важное и значимое, пускай на чей-то чужой взгляд и мелкое, стыдное, недостойное, несовместимое с благородным происхождением и женской гордостью но оно есть, есть! и она сделает все, что в ее слабых и смешных силах. Она не допустит. По крайней мере, сегодня, сейчас.
И никогда.
Они входят. Шепчутся в прихожей. Затем Тим подает голос:
Рыська, ты тут?
Уже уходишь? спрашивает, входя и улыбаясь, Белора.
Рыська встает с дивана и еще шире улыбается им навстречу:
Нет. Я никуда не ухожу.
26, стандарт, северный
(в прошедшем времени)
Весь пол был завален распечатками, через которые Андрей сначала попробовал было переступать, а потом плюнул, прошагал через комнату прямо так, оставляя на бумаге рубчатые следы кроссовок. Игоря он обнаружил на диване у окна, лежащего ничком, с головой под пледом, дрыхнущего без задних ног, из-под пледа торчащих. Ну-ну.
Хохотнул и с размаху возложил руку ему на плечо.
Игорь взвился, как ужаленный, взмахнув клетчатыми крыльями, несколько распечаток спланировали на пол. Нетбук, с которым он, оказывается, спал в обнимку, накренился и поехал к краю, Андрей едва успел его подхватить и получил ошалелое «спасибо».
Однако, произнес он, обозревая окрестности.
Занимаюсь, скорбно отозвался Игорь. Всю ночь зубрил. И еще четырнадцать тем.
Ты псих.
Ты не понимаешь, Игорь выпрямился на диване и отчаянно тер виски. Батя вчера звонил. Он узнал откуда-то про Светкин аборт.
Ну и что?
Ну и все! Сказал, что не вложится в модуль. Вообще не вложится, прикидываешь?!
Некоторое время Андрей думал. Сначала молча и неподвижно, торча, как дурацкий столб с оттопыренными ушами, посреди белого в мелкий шрифт и столбики формул безбрежного моря, потом огляделся по сторонам, узрел неподалеку стул, собрал с него распечатки стопкой на подоконник и оседлал спинкой вперед. И запустил мыслительный процесс вслух:
Ну, чтобы вообще, это маловероятно. Максимум урежет сумму в воспитательных целях, но не ниже проходного балла. Иначе получается что? три года псу под хвост, его же бабки, которые, если ты завалишь, никто ему не вернет. Не может же он, в самом деле, рассчитывать, что ты не завалишь.
Его заклинило. Говорит, в его время студенты учились своей головой.
Ага, и женились по залету.
Я идиот, Игорь зажмурился, взъерошил волосы. Она же тогда говорила, что
Ты идиот, согласился Андрей.
Некоторое время они сидели молча. День за окном был веселый и яркий, вообще-то Андрей заглянул сюда, потому что намечалась грандиозная пьянка на природе, обещавшая плавно перейти в черт знает что на даче у одной девчонки, давно неравнодушной к Игорю, а ее лучшая подружка-симбионтпорознь их никто никогда не виделбыла очень даже себе ничего В общем, получалась какая-то ерунда. И всего лишь осенний модуль, снисходить до которого по жизни считалось стремным для нормального студента. Совершенно не укладывалось в голове.
Который час? спросил Игорь.
Полчетвертого, на пикник собирались к пяти и, по идее, было еще не все потеряно. Я точно тебе говорю: забей. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Он вложится, вот увидишь. Пускай не по полной, но
Ты не знаешь моего отца. Полчетвертого? Пойду умоюсь, сейчас должен Стас прийти.
Нафига?
Игорь поднялся с дивана, выпрямился во весь свой неотразимый для девчонок рост и направился в сторону душевой, тоже сначала стараясь по-журавлиному ступать в просветы между распечатками, а потом плюнул и зашагал просто так; листы бумаги липли к его босым потным подошвам. Скрылся за дверью, расписанной разнообразной смешной похабщиной, оттуда донесся шум воды и его приторможенный ответ:
Заниматься будем вдвоем.
Ага. Ну, тогда я пошел. Эти изысканные утехи противоречат моим религиозным убеждениям.
Андрей привстал, громко пошарудил под собой ножками стула, потопал ногами по полу, но с места не двинулся. По его коварному расчету, когда Игорь, уже окончательно простившийся с радостями жизни, выйдет из душа, самое время будет развернуть перед ним сверкающую перспективу пикника и девчонкиной дачи. Хотя про дачу, возможно, так сразу и не стоит, перешугается ещепосле фокуса, выкинутого этой дурой Светкой
Но тут хлопнула входная дверь, и появился Стас.
Привет.
Привет, полуобернувшись, отозвался Андрей. Игорь в душе, а я ухожу уже.
Стас был, если разобраться, нормальный парень, без особых тараканов и завихрений, и все равно в его присутствии сразу становилось не по себе, как в обществе экзотического насекомого, о котором не известно точно, ядовитое оно или просто странное на вид. Стас, единственный на их курсе, учился на внеконтракте: не по социалке или госгуманитарной квоте, а на чистом внеконтракте, то есть без каких-либо взносов вообще. О своих предках он особенно не распространялся, но, по слухам, семья была вполне обеспеченной. Просто они не считали целесообразным вкладываться в сессии и модули по системе образовательного тотализатораих сынуля все блестяще сдавал сам. Учил темы, решал задачи, писал рефераты и курсовые, даже лабораторные выполнял!.. Зачем ему это было нужно, никто на курсе категорически не мог постичь. Разумеется, со Стасом не дружили; правда, и обструкции не подвергали, кому он нужен? Он был сам по себес первого курса. Кажется, его устраивало.
Никакой системы, пробормотал Стас, оглядывая бумажные горы. Фиг что-то усвоишь. Ладно, будем устаканивать.
Я пошел, Андрей слез, наконец, со стула. Почему-то при Стасе было стремно топать к выходу прямо по распечаткам.
Тем временем тот присел на корточки возле дверей, как раз поперек дороги, поправил на носу очки (очень усиливавшие его насекомовидность; как будто человеческая цивилизация не изобрела линз и лазерной коррекции) и принялся аккуратно разбирать бумажки по нескольким стопочкам. Из ванной показался Игорь с мокрой взъерошенной головой, поднял раскрытую пятерню, и Стас кивнул ему, глянув исподлобья:
Движется?
Какой там, Игорь страдальчески махнул рукой.
Это потому что у тебя нет навыка. На самом деле ничего сложного. Короче, для начала надо разобрать материал по темам. Понял? Давай.