И он действительно не заметил. Да и Генка не сразу понял, что тихое бормотание и топотне плод его «шпионской» фантазии.
И куда подевалось, куда подевалось? озабоченно бормотал сильно окающий плаксивый голосок. Топот доносился из-под стола.
Проморгавшись, Генка разглядел там движениечто-то вроде пушистого тапочка металось туда-сюда, чем-то звякало и причитало. Потом протопотало в сторону дедовой комнаты, мимо буфета. Скрипнула дверь, и все стихло.
Генка сглотнул и вцепился в одеяло покрепче. Ох, не стоило ему приходить сюда, не стоило! Может, тихонько нырнуть в свою комнату, пока этот тапочек не вернулся?
Генка оглянулся на дверь, и тут же рядом с ним, невысоко над полом, вспыхнул свет, как показалось с перепугуослепительный. Генка зажмурился и втянул голову в плечи.
Ну и чего ты тут, чего? затараторил окающий голосок. Чего в углу притаился, аж весь запылился? Глаза-то открой, чай, с тобой говорю, не с одеялом!
Генка открыл один глаз. Свет был вовсе не яркимприглушенная ночная подсветка «умных часов». Часы были надеты на руку крохотного нелепого существа, и Генка удивился не столько даже этому существу, сколько тому, как оно умудрилось приспособить ремешок под свою руку-веточку.
Домовой и правда был размером с тапочек. Или с котенка, который всегда прибегал с одной из женщин к дневной дойке. Только домовой был с виду почти как человекили, скорее, как одна из кособоких Милкиных кукол. Длиннорукий, коротконогий, большеголовый, со свалявшимся комом волос, одетый в джинсовые штанишки и рубашку без пуговиц. Домовой изучал Генку при свете «умных часов» с тем же любопытством, с каким Генка изучал его.
Я Кузьма, сказал он наконец, домовой. А ты чего, глупенькой, что ли?
Не-ет, просипел Генка.
Ну и правильно, решил Кузьма, выключил подсветку на своих часах и затопотал к столу. Только чего ж тогда не спросишь, к добру я тебе явился или к худу?
Генка окончательно растерялся, а домовой вскарабкался на подоконник и принялся жевать оставленную дедом лепешку. Было видно, как он болтает босыми ногами.
Это я тебе явился, решил Генка, а домовой на это презрительно хрюкнул в чашку с молоком, но не возразил. Мне помощь нужна.
И Генка рассказал Кузьме про Милку, про ее вредного домового и родителей, которые без конца кричат друг на друга. И про то, что ей нужно починить изин-излучательуж после того, как Кузьма светил Генке в лицо «умными часами», ни про какое «колдовство» можно было и не заговаривать, чем бы это самое «колдовство» ни было. К тому же на столе перед болтающим ногами домовым лежал-посвечивал самый обыкновенный репеллер от насекомых, только старенький очень. Понятно теперь, куда мошки деваются! И как вещи находятсятоже понятно: небось никуда они и не терялись, просто Кузьма свою важность показывал.
Вот уж нетушки, так не пойдет! решительно заявил домовой, когда Генка умолк. Сами пусть ладят со своим домовым, я в такое не вмешалец. Небось не кормят его, грязь по углам развели, ножи на ночь не прибираюта я чего, просить за них должен? Не было печали!
Генка такого решительного отказа не ждал и даже опешил, а Кузьма склонил к плечу лохматую голову и хитрым голосом добавил:
Вот разве если мне кукурузочки. Вкусная кукурузочка нонче, мягонькая, молочная Тогда я бы озаботился, конечно, поделился бы успокойкой, отчего ж нет? А без кукурузы мне какой интерес в чужие дела мешаться?
И уставился на Генку таким сверлящим взглядом, что тот аж поежился.
Но там же темно, после неловкого молчания заметил он.
А мне до того и дела нету, охотно завелся Кузьма и снова принялся болтать ногами. Я чего, я вот пугалку выключу да спать пойду, я со своими делами управился, а до чужих мне и дела нет!
Генка посмотрел через черное окно на яркую полоску убывающего месяца и сглотнул.
Давай завтра принесу, а?
Да мне-то что, проворчал Кузьма и завозился, слезая с подоконника. Хоть завтра, хоть в будущем году, мне-то не к спеху, да только свидимся ликто знает Спать пора-а, уснул бычо-ок! затянул он вдруг таким плаксивым и громким голосом, что Генка с перепугу голову в плечи втянулсейчас дед проснется, выйдет на шум, увидит завернутого в одеяло внука и Что «и» Генка не знал, но проверять ему не хотелось. С домовыми, судя по всему, здесь панибратствовать не принято.
Не ори, не ори, он замахал на Кузьму одеялом, принесу тебе кукурузу, принесу!
Домовой враз затих и снова устроился на подоконнике, помахивая ногами и сверля Генку выжидающим взглядом из темноты.
Во дворе пахло сладкими цветами и сыростью. Ветки яблонь и абрикосов в свете луны выглядели точно как пальцы космических пришельцев из любимой Генкиной стрелялки, и собственные шаги казались очень громкими. На огороде стало еще страшней. Кукурузные деревья были выше Генки, листья их шуршали, и все время казалось, что космические пришельцы со своими руками-ветками подкрадываются к нему сбоку, сзади, со всех сторон.
Со свистом дыша через стиснутые зубы, Генка принялся выламывать первый подвернувшийся початок. Он холодил непослушные пальцы через тонкие пленочки-листики и норовил вывернуться из рук.
Почему бы деревенским жителями не выращивать кукурузу в вакуумных упаковках, как это делают во всех нормальных магазинах, а? Чем они вообще тут думают, зачем отдали свою технику лохматым тапкам и теперь позволяют им помыкать собою, ну вот зачем?!
Выломав пару початков, Генка со всех ног бросился обратно к дому и всю дорогу боялся обернуться: ему казалось, что шелестящие пришельцы из кукурузного леса гонятся за ним по пятам.
А покрасивше не нашлось, помолочнее? привередливо проворчал Кузьма, но початки забрал. Ладно уж, помогу, подсоблю. А ты в кровать отправляйся, небось с утра-то на пастбище погонят.
Генка наблюдал, как домовой выключает разложенные на столе гаджеты и рассовывает по карманам своих джинсиков. Очень хотелось попросить у домового «умные часы» на денекГенка ужасно истосковался по технике. Но просить он не сталпонимал, что часов Кузьма не отдаст. Наверное, они давно у него, эти часысовсем уже старые, заношенные, ремешок скручен проволокой.
О том, чтобы просто взять и забрать чужие гаджеты, воспитанный адеквалкой Генка и помыслить не мог.
Где вы берете все это? полюбопытствовал он, хотя не ждал, что Кузьма выдаст свои домовые секреты.
Но тот неожиданно ответил:
Это еще ихние деды повыбрасывали, с тех пор и осталося. И теперь бывает, перепадает по мелочи. Приедет кто в гости к местным, потеряет чего-нибудь
Голосок у домового был очень хитрый, и Генка фыркнул. «Потеряет», как же!
Ты не думай, успокойки мало у кого есть, Кузьма потряс изин-излучателем, редкой ценности вещь, задешево твоей подруге одалживаю. Две кукурузинытьфу! Ну да пусть. Знайте мою добрость. А если нужно будет чеготы в подоконник стучи. Только зря не тревожь, языком никому не трепай, да гляди, чтоб деда рядом не было.
Почему? на всякий случай спросил Генка, и Кузьма строго ответил:
Нам показываться не положено. Соседские домовые прознаютосерчают на меня, и что показался тебе, и что разболтал всякое! Я ж молодой ишшо, под их рукой хожу. Как сошлют меня на перевоспитание к деду, в двадцатый век, оно мне надобно?.. Спать иди, говорю!
* * *
И еще есть такая штука, охраняльщик от воров, репеллер, он как изин-излучатель, только наоборот: тревожит человека, который приходит в это место. Репеллер по ночам включают у ограды, когда порядочные люди дома сидят. А есть пугалки от насекомых и от животных. Ты правда ничего не слышала про такое? И про «умные часы», и про
Слышала байки, равнодушно ответила Милка, аккуратно вплетая в венок цветки клевера, у нас раньше были такие, только потом мы поняли, что то нечистые вещи. Прадеды их нечисти и отдали. Домовые, лешие всякиеони бесова родня, им не страшно касаться таких негодных вещей. А мы о такое не желаем руки пачкать, Милка сложила губы трубочкой, придирчиво осмотрела венок на вытянутой руке и старательно выговорила: Мы живем природосообразно, вот.
Генка мотнул головой. Был он невыспавшийся и сердитый, такой сердитый, что с утра погнал на пригорок не только телят, а и коров с ними. Про домового он Милке не стал говоритьобещал же Кузьме. Но совсем уж промолчать не сумел и начал осторожненько поспрашивать: а что, если