Рада видеть! кивнула я и вернула парню улыбку.
Пройдя к скамье напротив узкого информационного табло, я не без удовольствия уселась на нее, откинулась на стену. Металл обшивки приятно холодил плечи. Я вытянула ноги вперед.
Табло отображало работу стыковочного узла и, судя по цифрам в правом нижнем углу, ждать посадки осталось немногим больше минуты.
Я присмотрелась к людям: хотела запомнить их лица. Мы все принадлежали к одному роду войск внутренние мобилизационные группы. Судя по нашивкам, без учета меня присутствовало восемь координаторов и два командира групп. Странное соотношение, наводящие на размышления о правилах, что будут на отборе.
Неожиданно я почувствовала чейто взгляд, резко повернула голову и наткнулась на изучающий, внимательный взор брюнета средних лет с нашивкой командира разведывательной группы. Он невысокого роста, карие глаза. Отличительная черта: три параллельных шрама на щеке. От этого нижнее веко было натянуто, и виднелась красная кожа глазницы.
Стыковка завершена, раздался механический голос компьютера. Прошу регистрироваться.
Дверь со стороны парка открылась, и появился Грибоедов. Я подскочила, направилась к нему.
Таня, я так и думал, что полетишь на этом модуле.
Вы, к сыну?
Да, надо повидаться.
Значит, в одной команде? улыбнулась я мужчине. Отлично!
Назначили, вздохнул Александр Кирович. Посмотрим, что за соревнования у них там будут. Отберем когонибудь.
Сашка, рад видеть!
Брюнет со шрамами обнял Грибоедова и похлопал по спине. Тот не остался в долгу и тоже смачно постучал по хребтине.
Знакомься, Дима, это мой заместитель. Татьяна Оттовна Фрэй. Дочка Отто. Помнишь?
Как забыть По лицу мужчины пробежала тень, но он улыбнулся и протянул руку. Мне только и оставалось, что пожать ее. Геройский был мужик. Рад знакомству. К тому же я наслышан о Татьяне Фрэй. Меня зовут Дмитрий Иванович Логинов.
Молва докатилась до тех подразделений, о которых знать не положено.
Отлично! И что мне с этим делать? Если уже в разведывательных войсках известно обо мне? Как говорил папа: «Расслабься». Попробую, я не уверена, что получится, но постараюсь.
Дверь паромного модуля уже открылась, и посадка шла полным ходом. Наша троица пристроилась в конец очереди. Мужчины разговаривали, а я думала о своем, наблюдая за прохождением регистрации.
Возле круглого прохода стояли двое вооруженных бойцов. Один держал в руках планшет, другой устройство для проверки документов. Стандартная процедура заключалась в загрузке на вставленный в планшет паспорт стержень цилиндрической формы с выступающей светящейся лентой вдоль корпуса измененных данных бойца для пребывания на Земле. Другой проверяющий ревизовал работу паспорта и выдавал гражданские вещи.
Я знала, что внутри одежда и деньги, которые все еще в ходу на Земле. Следовательно, решение о моем назначении пришло раньше, чем состоялся совет. Моя фамилия уже была в списках наблюдателей за играми. Ктото постарался и выдвинул меня до всех событий в рейде.
Позаботился! Чтоб его! Похлопотал об отпуске. Спасибо!
Почувствовав на себе взгляд, я невольно посмотрела в ту сторону, откуда мне казалось, он происходил.
Ну конечно, Панин, кому же еще сверлить меня взором? Еще и улыбается!
Но вопрос не в Панине, а в том, почему я так реагирую на него? Здоровая конкуренция? Самой смешно от таких предположений. Воспоминания о студенческом романе? Если разобраться и разложить все по составляющим, то и романа не было. Так, обычная интрижка с претензией создать клуб по интересам для двоих. Тогда что? Неужели в банальном чувстве вины? Но я сделала выводы и осознала.
А напоминает мое отношение к нему мазохизм. Он уделал меня, и я желала реванша, дрессируя свою ненависть и надеясь на успех. Я подпитывалась его резкими высказываниями, присутствием рядом, достижениями.
Дааа С головой у меня точно не все ладно.
А у кого ладно в нашей конторе? Тото и оно: нет таких.
Приложите ладонь к экрану, обратился ко мне военный.
Я выполнила его указание и ничего нового не увидела в появившейся на гладкой поверхности планшета строчке. Номер приказа, мои данные, группа войск, номер фаланги и звена. На пропуске загорелся красный индикатор. Мужчина выдернул стержень и протянул мне.
Подойдя к следующему бойцу, отдала заряженный паспорт, и тот провел выделявшейся вдоль корпуса полоской по специальному прибору. Лента на паспорте зажглась зеленым светом, появился номер, а на экране устройства отпечатки пальцев, фотография в гражданской одежде и адрес проживания.
Все в порядке. Возьмите.
Молодой человек протянул мне сумкумешок, и я вошла в ярко освещенный соединительный туннель.
Давненько я не путешествовала на другие кольца Абсолюта. Месяца три вообще никуда не выбиралась из казармы. Увольнительные и последний отпуск проводила в секторе для семей военнослужащих. Командование решило отдать мне для проживания блок, в котором родилась и выросла. Но и там я появлялась не часто: казарма казалась роднее.
Я не чувствовала потери, заходя в блок. Это был мой дом, какие тут потери? Просто не видела смысла обитать там. Приезжала и, входя внутрь, казалось, переступала порог старого альбома с жизнерадостными фотографиями. Теплые воспоминания и ощущение некоего мемориала, к которому обычно приезжают люди, чтобы поклониться и подумать о высоком, смешались воедино. Пожалуй, как семейный альбом я свой блок и воспринимала. Реликвия, музей. Его надо беречь и гордиться.
Жить? Трудно существовать в музее, казарма предпочтительнее.
Закинув сумку на плечо, перешагнула стыковочный узел и огляделась. Над одним из кресел на небольшом табло горело зеленым светом мое имя. Рядом фамилия четыреста одиннадцатого. Усмехнувшись, качнула головой, подошла к креслу и, бросив под него сумку, уселась, пристегнула ремни безопасности.
Наше соседство воля небес. Рад, что снова мозолишь мне глаза.
Куда без издевки? Оно и понятно никуда. Вот командир звена с личным порядковым номером четыреста одиннадцать и веселился.
Очень хотелось ответить, но сочла за благо промолчать, иначе до самого кольца не заткнется, а я не в том расположении духа сейчас, чтобы слушать словесные поносы. Надо настроиться на пересадку.
Болтаться по кольцу ученых придется около трех часов. Программа максимум перекусить гденибудь и отсидеться в тихом месте. Программа минимум просто отсидеться.
Что если нам пообедать в какомнибудь милом местечке? Поговорим или помолчим, но главное, сделаем это вместе? Как тебе предложение? Все равно три часа както надо убить. Лучше сделать это в приятной обстановке и со знакомыми людьми. Как думаешь?
Панин пристегивался, и, чтобы ему было удобнее, склонился в мою сторону. Потому слова прозвучали у самого уха. Интимненько получилось. Ровно так же это звучало несколько лет назад, когда он звал меня на свидание, пристегиваясь ремнями на военных тренажерах. Наши психологические показатели совпадали, и нас очень часто ставили в пару. Проще говоря: умные машины, просчитав наши тесты, решили, что мы с Паниным очень хорошо понимаем друг друга.
Как давно это было Теперь от понимания остались только злость и отчужденность.
Вижувижу, продолжал четыреста одиннадцатый, снова этот полный холода взгляд, говорящий мне: «Изыди. Видеть тебя не желаю. Между нами пропасть». И что я могу ответить? Ничего. Но поцеловать тебя очень хочется, потому продолжу болтать с тобой. Авось получится, и ты смилуешься над грешником, снизойдешь с вершины, где стоит храм самобичевания, и одаришь поцелуем. Ради последнего готов наравне с тобой войти в этот храм и потрясти всем дерьмом, что накопилось в моей душе за последние годы. Пройти огонь посвящения в уроды, принять это звание как данность. Все ради тебя И я не могу забыть тот финт с полотенцем.
Я набрала воздуха в грудь и шумно выдохнула, но ничего не могла с собой поделать: повернулась к Панину, улыбнулась. Вспомнилось, как мы сидели в столовке или в парке военного училища, он болтал в подобном тоне всякие глупости, а я хихикала. Потом были поцелуи, объятья и снова поцелуи. Вадим на какоето время вытеснил из памяти образ Кирилла, заставил поверить в возможность все исправить, продолжать надеяться на чтото светлое и простое, например, любовь.