Следующим утром, не успел я переступить порог, как он заявил:
Жжется. Ощущение, будто мне на глаза нассал Чужой.
Чужой?
Ретрокино. Сейчас такого уже не делают. Я на его основе забабахал отличную библиотеку скинов для «ВиКо». Или вам не сказали, кто я?
Не сказали.
В данную минуту меня куда больше волновал скин, украсивший дверь лаборатории.
«Доктор Т. Уоттс. Ведущий научный сотрудник».
Сахарная косточка для строптивой собаки. Только табличка этатакая же иллюзия, как и белизна стен моего кабинета.
Зря не поинтересовались, сказал Питер, дернув плечом. Охранник молча убрал руку и по моему знаку вышел.
Жжет сильно.
Не удивительно. Период дезадаптациивремя сложное. Я сказал, Питер фыркнул. И куда девалась его вчерашняя покладистость?
Моргай почаще. И плакать не стесняйся. А пока
Капля геля медленно растекалась по поверхности роговицы. Я же вглядывался в лицо человека, который был слеп, не будучи таковым.
Продолжим? спросил я.
А есть выбор?
Выбор есть всегда, но я его уже сделал. Мой выборна острие микроскана, вошедшего в зев зрачка. Онв веренице данных, переползавших с аппарата на экран. Библия цифр, Коран диаграмм, Тора трехмерки. И была твердь склеры, и водянистая влага. И была ясная звезда хрусталика в короне атрофированной цилиарной мышцы. И была планета стекловидного тела, затмившая звездное небо фоточувствительных клеток. Черной дырой зияло на небе сем слепое пятно.
Ну и что там? поинтересовался Питер.
Ничего. Точнее, всё и в норме.
Твои глаза работают. Технически. Глафы теперь тоже. Сигнал идет со стандартной погрешностью.
Вопрос лишь в том, что не так. Я снова открыл историю болезни. Перечитал, хотя помнил каждую фразу. Особенно этот куцый огрызок: «резкое внешнее прерывание контакта в процессе загрузки, сопряженное с физическим воздействием».
И ссадина на лбу как след того самого воздействия.
Так что с тобой случилось?
Я был уверен, что вопрослишний. Он вступил в когнитивный диссонанс с табличкой на двери и перспективами моего существования в материнском теле «ВинчиКорп».
Если они вам не сказали, тогда почему я должен?
Яврач.
А ядизайнер. И что?
Цифры наползали на цифры, их количество росло, но перейти в качество не торопилось. Ответа по-прежнему не было. Я ждал. Сканер работал. Игла раздвинула липидные слои, и веточки рецепторов заколыхались, словно на ветру. Отпочковавшиеся капсулы зонда медленно двинулись по Великому Нейронному пути, расставляя вехи химических меток. А Питер явно раздумывал: стоит ли верить человеку, ковыряющемуся у него в глазу.
До вас тоже был врач.
Это нормально. Как и то, что в отчете ни слова о результатах предварительного осмотра пациента. «ВиКо» подстраховывается. Только хреновый у них врач, если даже глафы снять не удосужился.
Он сказал, что я сам виноват. Думал, будто япсих.
А ты псих?
Я не псих. А он не врач. Так, шавка на поводке. Гавкает по команде. Думает по команде. Ты другой. Ты их не любишь.
Надо же, какие мы наблюдательные. Но следующая фраза Питера поставила меня в тупик:
Я это вижу. Точнее, знаю.
Цифры на экране утверждали, что видеть он вполне мог. Реакция на любые внешние раздражители перечеркивала все эти столбцы и графики. Симуляция, доктор Уоттс?
И на что это похоже?
На память.
Я попросил объяснить, но желание разговаривать у Питера пропало. Он снова замкнулся, но на приказы реагировал, хотя и крайне неохотно.
Пришлось искать сведения в другом месте.
Начальником этого сектора службы безопасности «ВинчиКорп» была женщина. Во всяком случае, мне она показалась всё же женщиной, хотя и костюм, и лицо ее были нарочито унисексуальны. Ее выдавал аромат пармских фиалок. И скин рамки на столе, излишне вычурный, на мой вкус.
«Дж. У. Ни».
Сам столподкова на трех струнахзанимал половину кабинета. Закрыв глаза, я провел пальцем по поверхности. Пластик? Дерево? Имитация дерева пластиком?
Вы запрашивали информацию об инциденте с Питером, сказала Дж. У. Ни.
Да, ответил я. Запрашивал. Только мне не дали.
Я откинулся в кресле и заложил ногу за ногу.
Информация закрыта.
Я врач. Или доктор.
Информация закрыта.
Вы же сами хотите, чтобы он начал видеть!
Информация закрыта.
Она повторяла, не меняя ни тона, ни выражения лица, и Джоконда, парившая меж трех струн, мерзко ухмылялась. Выкусил, доктор Уоттс? Неужто и вправду думал, что тебе возьмут и расскажут всё?
То есть сотрудничать вы не станете? задал я бессмысленный вопрос.
Дж. У. Ни подвинула черный планшет, уточнив:
Вынос за пределы кабинета запрещен. Копирование запрещено. Дублирование информации любым иным образом запрещено. Распространение информации запрещено.
Читать-то хоть можно?
Она не ответила. И не вышла. Она сидела и полировала меня взглядом, пока я листал отчет, такой же кастрированный, как и наш с нею разговор.
Семнадцатого числа нынешнего месяца в пять сорок утра старший дизайнер отдела передовых разработок «Винчи Корпорейшн» совершил взлом и перенаправление потока данных. Был задержан охраной.
Отлично. Крот тихо копошился во вполне уютной норе, а потом взял и навалил кучу в самом её центре.
Вы не должны предпринимать действий, санкцией на которые не обладаете, сочла нужным добавить Дж. У. Ни. В результате взлома была утеряна ценная информация.
Показалось или в этом техногенном, словно тоже обработанном, голосе прозвучали ноты сожаления?
Необходимо извлечь её копию.
Буфер его глафов чист.
Я вернул планшет и, не удержавшись, поскреб лаковую поверхность стола. Все-таки пластик: дерево не скрипит.
Глафыда. Голованет.
Интересно, каким она меня видит?
Доктор Уоттс, не будьте идиотом, на вас напялен ярко-алый скин, чтобы любой охранник мог засечь ваше передвижение. Или вы предпочитаете нечто кислотно-зеленое?
А всё равно, лишь бы не разметка мишени стрелкового симулятора. Но размышлять об этом пришлось уже на обратном пути в лабораторию.
В тот день мы с Питером перешли на «ты».
Ты веришь своим глазам, док? спросил он.
Банальный вопрос приобретает интересный оттенок, если задан дизайнером мнимых изображений офтальмологу.
А по сути, док?
По сути я могу назвать тебе сотню механизмов самообмана, позволяющих человеку выжить.
Одно деловыживание, другоесуществование в режиме мастурбации сенсорной периферии на очередной символ, который представляет из себя дерьмо, помноженное на чью-то патологию.
Глядя на Питера, развалившегося на ложементе субтома, я думал о том, что легче всего обвинить этого человека в безумии. Хотя для вскрытия это не принципиально.
Стены оставались цивильно-белыми, но в потоке данных на экране чувствовался внимательный взгляд службы безопасности. Сам поток дублируют, тут и гадать нечего. А еще что? Наблюдают? Леди Дж. У. Ни мановением руки оживляет тысячу один глаз, некогда встроенный в стены кабинета? И пускает гулять по необъятному столу караваны картинок. Каждое ваше действие, доктор Уоттс, каждое слово заносится в протокол.
Так что такого в твоей голове?
Я перевел субскан в режим массированной атаки. И мигающая нить лазера заплясала на глазах Питера. Точка-тире-точка-тире.
Примите шифрограмму.
Сигнал летел по проводам, задевая химические метки, и, достигнув пункта назначения, умирал.
Шифровальщик вышел покурить. Извините.
Ты прав, док. Сто механизмов самообмана. Но человектварь изобретательная. Я придумал сто первый способ.
Вот теперь аккуратная круглая мишень точно прикрепилась к моему затылку.
Всё, Питер. Закрыли тему. Я не желаю
Не будь наивным, док. Объем информации, циркулирующей в этой комнате, не имеет значения. Ты заказал себе утилизацию, когда допустил мысль, что с «ВиКо» можно посотрудничать. Надеюсь, у тебя были на это причины.
Агонизирующая «Судико» и робкая надежда, что научную практику моей лаборатории не свернут. Дадут работать с синдромом Китона.
Ложная слепота, оказывается, заразна и проявляется порой весьма избирательно.