К вечеру собрался народ, заиграла музыка, засверкали хрустальные стены, и в зале, несмотря ни на что (при перевозке потерялсяили был украден, но не мог же я высказать такую догадкусундук с театральными костюмами) должно было вот-вот начаться представление среди публикинаше последнее новшество. Бродя в тоске между столиками, я собственноручно поймал с поличным маленькую патлатую грязнулю, совершенно обалдевшую от морфия. Она пыталась стащить у посетителя карманную книжку, прячась за спинкой кресла. Я схватил ее за руку и потащил к выходу, а она молча таращилась на меня и моргала. Вытолкав ее за дверь, я, разумеется, ничего не сказал посетителю. Актеры, решив: черт с ними, с костюмами, вышли в зал au naturel, и все балдели, как в старые добрые времена, а мне хотелось удавиться. Я вышел за дверь, уселся на широкие ступени и рычал, когда приходилось сторониться, чтобы пропустить входящих или выходящих. Последний, на кого я зарычал (семьдесят пятый по счету), остановился рядом со мной и прогудел:
Я знал, что найду вас, если буду искать надлежащим образом.
Я взглянул на ладонь, что похлопывала меня по плечу, взглянул на высокий ворот черного свитера, на бритую голову и резко очерченное ухмыляющееся лицо.
Арти? Откуда вас
Дружище, знаете, где я раздобыл ваш снимок? Не поверитев здешнем отделе Специальных служб, за взятку. Ястреб уселся рядом и положил руку мне на колено. А у вас чудесное заведение. Мне здесь нравится, честное слово. Нравится, но недостаточно, чтобы предложить вам за него хорошею цену. Но вы растете на глазахпридет время, и я буду гордиться тем, что помог вам взобраться на первую ступеньку нашей лестницы. Он убрал косточки с моего колена. Если всерьез собираетесь играть по-крупному, намотайте на ус: надо одной ножкой легонько опираться на закон. Главноестать необходимым для нужных людей. Добившись этого, способный жулик приобретет ключи ко всем сокровищам Солнечной системы. Впрочем, боюсь, я не сказал вам ничего нового.
Арти, не кажется ли вам, что если нас здесь увидят
Он пренебрежительно помахал ладонью.
Никто не сможет нас сфотографировать. Тут кругом мои люди. Я не появляюсь на людях без охраны. Я слышал, вы тоже обзаводитесь охраной?
Это соответствовало действительности.
Здравая мысль. Очень здравая. Вообще, мне нравится, как вы держитесь.
Спасибо, Арти. Знаете, что-то мне не жарко. Я вышел глотнуть свежего воздуха, и сразуобратно.
Он снова помахал рукой.
Не беспокойтесь, не собираюсь я здесь рассиживаться. Вы правы, ни к чему, чтобы нас видели вместе. Я просто зашел вас навестить. Он встал и шагнул на нижнюю ступеньку.
Арти!
Он оглянулся.
Рано или поздно вы пожелаете приобрести мою часть «Глетчера» и вернетесь. Вам кажется, что я слишком быстро расту. А я вам не подчинюсь, так как буду считать, что вполне способен с вами справиться. Мы станем врагами. Я попытаюсь убить вас. Выменя.
На лице Артизамешательство, затемизвиняющаяся улыбка.
Вижу, вам запало в душу «хранилище голографической информации». Что ж, вы правыэто единственный способ перехитрить Мод. Но, создавая собственное «хранилище», старайтесь не упустить ни единой мелочи. Это единственный способ перехитрить меня.
Он улыбнулся и хотел было идти, но задержался и произнес:
Если вы сможете бороться со мной и при этом расти, если вас не подведет ваша охрана, то рано или поздно может возникнуть ситуация, когда нам выгодно будет не враждовать, а сотрудничать. Сумеете продержатьсяи мы снова станем друзьями.
Спасибо на добром слове.
Ястреб посмотрел на часы.
Ну, все. До свидания.
«Теперь он уйдет»,подумал я. Но Ястреб снова оглянулся.
Вы уже знаете новое Слово?
Да, кстати, оно же сегодня меняется. Не скажете?
Из «Глетчера» вышли посетители. Дождавшись, когда они спустятся с крыльца, Ястреб огляделся и наклонился ко мне, держа руки чашечкой у рта. Прошептал: «Пирит» и со значением подмигнул.
Только что узнал от знакомой девицы, а таот самой Колетт.
(Колеттодна из трех Певцов Тритона).
С этими словами он сбежал с крыльца и исчез в толпе пешеходов.
Я просидел на крыльце целую вечность, а потом встал и пошел по улице. Ходьба добавила к моему мерзкому настроению нарастающий ритм паранойи. На обратном пути у меня в мозгу возникла прелестная картинка: Ястреб охотится на меня, а яна него, и в итоге мы оба оказываемся в тупике, где я, чтобы получить помощь, кричу «Пирит!». А Пиритвовсе не Слово, и человек в черных перчатках с пистолетом/гранатой/газом, услышав его, делает свой выбор
На углу, в свете из окна кафетерия, доламывает изувеченный автомобиль стайка оборванцев (а ля Тритонцепи на запястьях, на щеках вытатуированы шмели, сапоги на высоких каблуках у тех, кому они оказались по карману). Среди нихмалютка, которую я изгнал из «Глетчера». Она стоит, пошатываясь, с разбитой фарой в руках.
Я направился к ней.
Эй!
Из-под грязных косм на меня уставились глаза. Не глазасплошные зрачки.
Ты знаешь новое Слово?
Она почесала уже расчесанный до крови нос и ответила:
Пирит. Уже почти час
Кто тебе сказал?
Она ответила после некоторых колебаний:
Один парень. А емудругой парень, он только что прилетел из Нью-Йорка. Услышал там Слово от Певца по прозвищу Ястреб.
Ну, спасибо, поблагодарил я.
Трое патлатых, что стояли поблизости, прикидывались, будто не замечают меня. Остальные пялились безо всякого смущения.
Лучшие лекарства от паранойиэто скальпель Оккама и достоверная информация о деятельности твоей охраны. Итак, все-таки Пирит. Паранойяэто, в известной степени, профессиональная болезнь. И я уверен, что Арти и Мод больны ею так же, как и я.
На куполе «Глетчера» погасли лампы. Спохватившись, я взбежал на крыльцо.
Дверь была заперта. Я стукнул в стекло раза два, но безрезультатновсе уже разошлись по домам. Вот ведь невезение! Завтра утром Хо Кхай Энг снимет бронь на каюту-люкс межпланетного лайнера «Платиновый Лебедь», который в час тридцать отправится на Беллону. За стеклянной дверью лежали парик и накладные веки, благодаря которым пасленовые глаза Хо Кхай Энга должны были стать вдвое уже. Заботливый стюард положил их на стойку под оранжевую лампу, чтобы я сразу их заметил, как приду.
Я всерьез подумывал о взломе, но в конце концов принял более трезвое решение переночевать в гостинице, а утром войти в «Глетчер» с уборщиками. Когда я повернулся и спустился с крыльца, в голову пришла мысль, от которой на глаза навернулись слезы, а губы растянулись в невеселой улыбке. Я мог уходить с легким сердцем: ведь в «Глетчере» не было вещей, которые бы мне не принадлежали
ВАРИАНТЫ СУДЕБ
Кристофер ПристГОЛОВА И РУКА
Тем утром, как обычно, мы гуляли в парке. Побелевшая после ночных заморозков трава хрустела под ногами. Над головой раскинулось чистое, без единого облачка, небо; длинные голубые тени лежали на нашем пути. За ними тянулся шлейф оставляемого дыханием пара. Тишина и покой царили в парке. Мы были одни.
Утренние прогулки проходят по давно заведенному маршруту, и поэтому, добравшись до конца тропинки у подножия отлогого холма, я навалился всем телом на рычаги и приготовился развернуть кресло-коляску. Вместе с сидящим в ней хозяином коляска весит немало и доставляет мне массу хлопот, хотя я не могу назвать себя хилым.
В тот день настроение хозяина оставляло желать лучшего. Прежде чем отправиться на прогулку, он твердо заявил, что я должен довести его до заброшенной летней сторожки, но теперь, увидев мои попытки приподнять коляску, он энергично замотал головой.
Нет, Ласкен! сказал он раздраженно. Сегодня мы отправляемся к озеру. Я хочу увидеть лебедей.
Конечно, сэр, ответил я, оставив свои потуги, и мы продолжили прерванный путь. Я ждал, пока он скажет что-нибудь еще. Обычно резкие, грубые приказы он несколькими минутами позже смягчал более спокойным замечанием. Наши отношения были чисто деловыми, но память о годах, проведенных вместе, еще сказывалась на нашем поведении и поступках. Мыровесники, и вышли из одной социальной среды, но его карьера сильно изменила нас и наши отношения.