Куда вы идете?
В туалет, миссис Мичер, с достоинством ответил я.
Страшно неудобно, но во всем доме только один туалетна первом этаже. Пока я сидел там, у меня было время обдумать все в спокойной обстановке. Лоуренсне тот человек, чтобы кто-нибудь хватился его. Кто он такой был, чтобы кому-то беспокоиться, жив он или мертв? Есть, правда, наш хозяин, но он не будет задавать вопросов, пока исправно получает квартирную плату. Миссис Мичер в состоянии позаботиться об этом.
Отлично, тогда мы устроим этакие двойные похороныи мисс Колгрэйв, и мистер Лоуренс отправятся в подвал, туда, за груду бесполезного хлама, в компанию к мисс Роббинс и к этой ирландке. Помощь совсем не помешает, когда придется тащить их по этой убогой лестнице. Разделяемое с кем-то удовольствиедвойное удовольствие, так говаривала мать, когда мы каждое воскресенье ходили в церковь.
Пока я, дергая за цепочку, пытался спустить воду, у меня появилась идея. Я снова вспомнил о десяти тысячах фунтов миссис Мичер. Это большие деньги и, так или иначе, я чувствовал, что заслужил их.
Она очень добропорядочная женщинаее реакция на поведение Лоуренса доказала это. Кроме того, она меньше меня ростом. Флосси. Флосси Мичер. ФлоссиКрим.
И, поднимаясь обратно, я приветливо крикнул:
Я только за одеялом, Флосси. Не волнуйся. Я обо всем позабочусь, дорогая!
НАСЛАЖДАЯСЬ РОЛЬЮ
Оба они считали, что занимаются интеллигентным трудом; интеллигентным, пожалуй, громко сказано, но за прилавком им стоять не приходилось, это точно. Встретились они в совершенно прозаической обстановке, в приемной у зубного врача, оба в темных пальто и костюмах: Гектор Ботралпод глазами серые круги, словно пятна грязи, и Стоунворд, измученный своей болезненной восприимчивостью.
На столике в приемной были разложены журналы. Ботрал и Стоунворд одновременно протянули руку за одним и тем же номером. Синхронно повернувшись, поглядели друг другу в глаза, но лишь на мгновение.
Пожалуйста, пожалуйста, сказал Ботрал, поспешно отводя взгляд и убирая со стола руку.
Вот и все, что произошло между ними, однако упустить этого шанса Стоунворд не мог.
Когда Ботрал. вытирая с нижней губы струйку крови, показался на улице, Стоунворд, поджидавший под фонарем, сделал шаг ему навстречу. Ботрал резко отпрянул.
Ну как, выдернули? Ужас, правда? Надо, чтобы боль испытывали только низшие организмы, как вы считаете? Может, зайдем выпить кофе?
Нет, спасибо. Мне надо домой. Пенелопа ждет. Жена, ответил Ботрал, тиская кушак своего пальто и глядя куда-то вдаль.
Да, конечно, извините. Забываю иногда: это ведь только мне не с кем поговорить. У вас есть жена, что вам какой-то случайный знакомый, вроде меня?
Нет, нет, постойте, сказал Ботрал, снова вытирая губы платком.
Ботпал почувствовал дрожь: он просто не мог вынести, чтобы кому-то из-за него было плохо. Он стоял в нерешительностикругом темнота, нижняя челюсть ноет, будто налитая свинцом. Стоунворд жадно вбирал в себя: эту смесь из чужих ощущений.
Просто я подумал У вас такое доброе лицо, пробормотал он.
И, поддавшись нехитрой лести Стоунворда, Ботрал неуверенным шагом отправился с ним в маленькое кафе за угломуютное, с широкими запотевшими окнами, пропитанное безыскусной прелестью старых городских таверн.
Мне пломбу поставили, сказал Стоунворд, показывая пальцем вылеченный зуб и радуясь, что нашлась тема для разговора.
А мне вырвали.
Затем они сидели молча, слушая глухое звяканье грубоватых кофейных чашек. Стоунворд глядел на Ботрала, Ботралв сторону. Он сильно нервничал. Его безобразное морщинистое лицо напоминало лопнувший воздушный шарику Стоунворда лицо было гладкое, кожа плотно обтягивала скулы.
Я вас узнал. В газете была фотография, сказал Стоунворд нарочито будничным тоном.
Ботрала вновь охватила дрожь, с посеревшим лицом он достал из кармана пачку сигарет и закурил. Стоунворд жадно следил за каждым движением своего нового знакомого.
Вас избили хулиганы, верно? спросил Стоунворд. Подумали, что вы подсматриваете, как они с девчонками развлекаются. Кажется, их было двое? Набросились на вас и повалили. Живого места на лице не оставили. А потом бросили в канал. Девчонки, кажется, пытались их остановить, но они не послушались. Вы чудом не утонули, верно?
Я вовсе не за ними подсматривал. Я за птицами наблюдалэто мое хобби. Об этом тоже было в газете.
Нахмурившись, он глядел в свою чашку, переживая приступ острой жалости к себе. Всякий раз, когда Ботрал смотрел в зеркало, он видел, какому умелому врачу достался: новое лицо почти не отличалось от прежнего, и все же разница была огромная, ведь прежний Ботрал не знал, что такое пережить избиение. Глядя на свое новое лицо, он испытывал страх.
Я недавно из больницы.
Ваша жена Пенелопа, наверное, очень рада, что вы вернулись.
Да. Не знаю, что бы я без нее делал.
Еще бы, ответил Стоунворд, чутко улавливая, как глаза Ботрала засветились благодарностью, а голос стал хриплым от подступающих слез.
Воображению Стоунворда живо представилась бесформенная аляповатая кукла, а на шее табличка с надписью «Пенелопа»; так и хотелось спросить, каково ей играть новую роль, навязанную Ботралом, какие душевные спазмы приходится переживать. Но спрашивать бесполезно: Ботрал не знает об этом.
Хотели бы отомстить?
Их не поймали, я ведь не знаю, кто они.
В газете писали: мальчишки.
Здоровые парни.
Видимо, ему хотелось переменить тему, но он боялся показаться невежливым.
Не подумайте, что я так, из праздного любопытства спрашиваю. Или что я ненормальный, сказал Стоунворд, улыбаясь собственным мыслям о себе. Просто вы мне очень нравитесь. Я был бы счастлив познакомиться с вами поближе.
Спасибо вам большое, но я Я мало с кем общаюсь. С детства такой. Мы оба с женой домоседы.
А как же ваше хоббиптицы? Может, и еще чем-нибудь занимаетесь? Читаете, размышляете?
Мы с Пенелопой в театр ходим. Иногда.
Он окинул взглядом кафе (хорошо еще, что глаза целы!): тут к там пакеты с пирожками, кто-то пытается вытрясти из бутылки ос татки кетчупа. В дверь ввалилась компания веселых подростков, наполнив кафе шумом и грохотом стульев. Заметив в глазах Ботрала беспокойство, Стоунворд снова заговорил, мягко, вкрадчивобудто опускалась хорошо смазанная дверца мышеловки.
Я хочу сказать, мы могли бы вместе проводить время. Я зашел бы к вам как-нибудь вечерком. Поговорим. У вас будет с кем отвести душу. Не все ведь расскажешь жене, у каждого есть свои тайны. Кстати, буду рад познакомиться с Пенелопой.
Но у нас с женой нет друг от друга секретов. Каких-то там тайн ничего такого у меня нет. Разве что по работе.
Да, конечно. Кстати, как у вас с работой, все в порядке?
Ботрал отхлебнул кофе, черного, как вакса, и приложил к губам платок.
Секретаршу нужно сменить. Она все время свистит, это просто невыносимо. Всякие мелодии насвистывает. Мелодии-то хорошие, но на нервы действует ужасно Простите, мистер но вам не кажется, что нехорошо так лезть в душу?
С жуткой гримасойраскрыв рот и демонстрируя с изнанки язык, Стоунворд залпом проглотил весь свой кофе, потом, широко расставив перед собой руки и оперевшись на стол, поднялся.
Я не хотел ничего дурного. Мне так одиноко; подумал, мы с вами да, не важно! Раз так, всего вам хорошего.
Ботрал встал с места. Сам не зная почему, двинулся вслед за Стоунвордом к выходу, пробираясь между столиками. Длинные ноги Стоунворда, как ножницы, быстро и решительно рассекали воздух. Гектор Ботрал ступал осторожно, точно опасаясь выпачкать ботинки. Ощутив на себе любопытные взгляды подростков, он начал учащенно дышать.
Я совсем не такой, как вы подумали. Я не хотел вас обидеть, пробормотал он, очутившись вместе со Стоунвордом на улице, в темноте. Я не мог допустить, чтобы вы так ушли.
Значит, сознательное решение не всегда правильное? Бывает, внутренний голос подсказывает другое, толкает навстречу судьбе, сказал Стоунворд и, заметив, как Ботрал наморщил лоб, безнадежно пытаясь придумать вразумительный ответ, поспешно добавил:Зайдем ко мне, выпьем? Это здесь, за углом. По стаканчику, а?