Эй, дезертир, нам на следующей, глядя по-прежнему в сторону, сообщил рыжий. Приготовься.
Лонжа невольно вздрогнул. Дезертир? Откуда им знать?
О самоволках можешь забыть, не преминул добавить тот, что без примет. Мы сюда самых прытких возим.
Почемудезертир? не удержался он.
Да на себя посмотри!
Вначале Лонжа не понял, а потом решил последовать совету. Итак, купе, двое конвоиров из Вермахта, не из тюремщиков, и он, в помятом костюме, без пальто и шляпы. Призывного возраста, стрижка короткая
Он чуть не рассмеялся. Значит, для этих двоих онобычный солдат-самовольщик, причем не злостный, таким место в военной тюрьме. А просто «прытких» переводят в часть, где режим пожестче и командир позлее.
А если все вместе сложить?
На выход! скомандовал унтер, в очередной раз поглядев в окно. Руки сзади держи!
На платформе конвой продолжал бдить. Лонже было велено стоять лицом к рельсам и не вертеть головой. Тот, что без примет, остался рядом, держа карабин наизготовку, унтер же отправился куда-то в сторону станционного здания. Минуты тянулись, ничего не происходило, и Лонжа в очередной раз констатировал, что героя из него не получится. Сейчас бы выхватить у конвойного карабин, махнуть прямо через пути в сторону редких деревьев Герою ни к чему думать о том, что даже если побег удастся, без документов и денег далеко не уйдешь.
«Как о тебе передать?» Если весточка дойдет, будет легче. Шажок, еще шажок, еще, еще
Нет, не герой.
Пошли, дезертир! Там по твою душу приехали.
Оказывается, рыжий унтер уже успел вернуться. Идти пришлось недалеко, мимо станционного здания и водокачки, за которой начиналась то ли площадь, то ли просто большой выгон. Дальшедорога, обычная грунтовка, а посреди выгонавоенный грузовик под тентом. А перед грузовиком
Стой! Ждать здесь!..
Унтер поспешил к тому, кто стоял возле кабины, достал из планшетки документы, принялся что-то объяснять. Лонжа Нет, дезертир Лонжа между тем прикидывал, не ущипнуть ли себя за ладонь. Вдруг чудится?
Унтер, закончив со сдачей-приемкой подконвойного, нетерпеливо махнул рукой:
Сюда, Рихтер! Поступаешь в распоряжение!..
Больше ничего объяснять не стал, да и не было в том нужды. Лонжа, подивившись всей невероятности происходящего, шагнул к грузовику. Нет, не к грузовику, к Столбудезертиру Столбу в новой аккуратной форме, с погонами согласно чину и незнакомой треугольной нашивкой на рукаве.
Не доходя двух шагов, остановился.
Здравствуйте, господин обер-фельдфебель.
Специально не по уставу, дабы послушать как рыкнет.
«Цир-р-рковой?»
Господин обер-фельдфебель рычать, однако, не стал. Проводив долгим взглядом унтера, вздохнул со значением.
Ну, здравствуйте, Рихтер.
Протянул руку, пожал крепко, улыбнулся кончиками губ. Вроде и не сказано ничего, а все ясно.
А что за треугольник у вас? без особой нужды поинтересовался дезертир Лонжа. В Вермахте уже «винкели» начали цеплять?
Столб покачал головой:
Это у вас шутка юмора такая, Рихтер? Узнаете, когда и вам нацепят. А сейчас Р-р-равняйсь! Смир-р-рно! Гефр-р-райтер Р-р-рихтер! Пр-р-риведите себя в пор-р-рядок имар-р-рш в кузов!
Кто гефрайтер? растерялся Лонжа, но вместо ответа узрел начальственный кулак.
***
В кузове обнаружились, как и следовало ожидать, деревянные скамьи, на которых скучали двое в такой же, как у Столба, форме с треугольниками на рукавах. Увидев Лонжу, один лениво взмахнул рукой:
Сервус, камрад! Падай!..
Второй лишь молча кивнул. Лонжа присел рядом и взялся руками за скамью. Вовремя! Грузовик, зарычав пострашнее, чем герр обер-фельдфебель, бодро тронулся с места. Несмотря на шум говорить было все-таки можно, чем сразу же воспользовался общительный сосед.
Новенький? А к нам за какие грехи?
Лонжа лишь пожал плечами. Много их, все и не упомнить.
В кинотеатре курил, камрад? внезапно поинтересовался второй. Разговорчивый предостерегающе поднял руку, но Лонжа лишь усмехнулся.
Не тайна, во всех бумагах прописано. С шуцманом повздорил. Треугольник носил синий, если интересно. А вам за что «винкель» налепили?
Парни, не сговариваясь, поглядели на нашивки, каждый на свою.
Ты о чем, новенький? Мы же саперы!
Выпускник военного училища Август Виттельсбах немало устыдился. Униформу европейских армий им, конечно, читали, но не слишком вдаваясь в детали. Значит, саперы? И Столб теперь сапер, и И он сам получается тоже?
Между тем, саперы о чем-то пошептались, после чего разговорчивый придвинулся ближе.
Слушай, камрад, и запоминай. Таких, как ты, направляют во вторую роту. А тем, кто во второйни увольнений, ни переписки. Но не вздумай с камрадами весточки передавать. Не возьмут, двое уже на этом погорели, мало не показалось. А если возьмут, еще хуже, сразу к начальству побегут. Народ здесь дрессированный, не хуже, чем в цирке.
Здесь? Это где?
Крепость Горгау, камрад.
***
Остановили их минут через десять. Точнее Лонжа сказать не мог, наручные часы отобрали при аресте да так и не отдали, как и все прочее. Вполне логично! Никто его не освобождал и не собирался, только «кацет» теперь именуется странным именем Горгау. Сразу же вспомнилась Медуза Горгона. Бывший цирковой не слишком хорошо помнил мифологию, но на одном из представлений, где он стоял в униформе, Горгона была явлена во плотиживая пирамида в три яруса с огромной маской наверху. Лонжа прикинул, что Горгау по созвучию вполне годится в супруги страховидной Медузе.
О том, почему везут именно в крепость, решил пока не задумываться. Объяснят! А если нет, догадается сам.
Когда грузовик остановился, Лонжа решил было, что это контрольно-пропускной пункт, полагающийся каждой воинской части, однако вышло иначе. Его новые сослуживцы недоуменно переглянулись, тот, что поразговорчивей, выглянул наружу и тут же вернулся обратно.
Sch-sch-scheiße!
И тут же послышался знакомый рык: господин обер-фельдфебель с кем-то препирался. Длилось это недолго, голоса стали громче, послышалось резкое: «Открывай!» Саперы вновь переглянулись, а затем почему-то взглянули на Лонжу.
К машине! Стр-р-ройся!
Стали в ряд, хотя и не по росту. Столб это обстоятельство проигнорировал и вообще выглядел крайне недовольным. Неудивительно! Увидев, кто их остановил, Лонжа мысленно согласился со своим новым знакомым. Scheiße! Иначе и не скажешь.
Оскаленный череп в петлице и на фуражке, карабины наперевес, наглый, полный презрения взгляд. «Мертвая голова», лагерная охрана. Двое по бокам, в центреофицер, рядом с ним Столб с какими-то бумагами в руках. Один показывает, второй внимательно изучает, время от времени поглядывая на стоящих в строю.
Секунды затяжелели, каждый удар сердца гулко отдавался в висках. «Будет вам мерзость», пообещал Агроном, и Лонжа ему поверил. А чем не мерзостькошки-мышки с обреченным? Отпустилии снова поймали.
«Ваша судьбалагерь и печь крематория». Белый танец Смерти, зал с колоннами, невидимый в темноте оркестр
Обойдись без вопроса
Обойдись без ответа,
Полыхают зарницы,
Уходит жизнь
Август Виттельсбах закусил губу и стал ровно, словно в миг, когда на его плечи лег королевский горностай. Все сделано правильно. Пусть!
Рай не светит нам, шагнувшим в бездну,
Новых воскресений нам не знать!
С Агнешкой он виделся за три дня до ареста. Сейчас она уже дома, в безопасности. И это хорошо.
Гефрайтер Пауль Рихтер?
Офицер уже рядом, смотрит в лицо. Пусть смотрит!
Так точно!
Долгий внимательный взгляд. Наконец, «мертвоголовый» отвернулся, отошел на несколько шагов.
Оскалился.
Извините за вынужденную задержку, господа. Чрезвычайные обстоятельства! Успешной вам службы!..
Вздернул правую руку вверх.
Хайль Гитлер!
Стоящие в строю промолчали. Обер-фельдфебель Столб неохотно поднес руку к козырьку.
Смерть отступила.
Чрезвычайные обстоятельства? хмыкнул разговорчивый сапер, когда грузовик, наконец, тронулся. Да побег у них, точно говорю!
Здесь где-то лагерь? не выдержал Лонжа.