Впрочем, если это недалеко, я, может, и не отказался бы.
Они пошли наверх, и Ира включила компьютер. Страничка недавно открывшегося в новом доме Шабат-центра была довольно скромной. Ага, службы по субботам в 9:45. С утра пораньше. Ира поняла, что теперь отец об этом не забудет и придётся с ним ехать. Недалеко, минут пять. Дело было не в езде, а том, что предстоит сидеть в атмосфере чуждого тебе действа и делать заинтересованное лицо. Ирина заранее знала, что нужно будет напрягаться: чтение Торы, потомКадиш, то есть опять какие-то молитвы над вином и едой, которую люди принесут в синагогу. Семьи потянутся туда пешком. На парковке не будет ни одной машины. Надо им будет припарковаться где-нибудь поблизости и пройти метров сто. Обычное выдуривание, которое Ирине было неприятно, но ради отца она была на это готова.
Папа явно знал, что им предстоит, и понимал, что именно надо делать. Надо же! Отец подошёл к буфету, взял оттуда никогда никем не использовавшиеся серебряные расписные стаканчики, и, выбрав самый большой, заявил, что будет из него там пить. «Что пить, пап?»недоумевала Ирина. «А что дадут. Наверное, вино», папа пришёл в какое-то странно приподнятое настроение. «Ты что, с утра будешь пить вино?»про себя Ира решила, что для неё это было бы неприемлемо. «Выпью, что тут такого? Для тех, кто не пьёт вина, дадут, наверное, какой-нибудь сок», папа явно был не против обсудить подробности еврейского субботнего утра. Наверное, ему было бы приятно, если бы она устроила у себя дома настоящий шаббат, с зажиганием свечей. «Нет, это уже слишком», подумалось Ирине. На полном серьёзе зажигать свечи, откидывать кружевную салфетку с халы, читать над вином благословения! Можно было всё это организовать, но для каждого из них это было бы игрой, ломанием комедии, а потому неприемлемо.
Папа явно ждал субботывидимо, немного волновался, и Ирина тайком жаловалась по телефону Марине, что ей с ним придётся ехать в синагогу. «Ну мам, ты же сама ему это предложила», отвечала Марина. Ну да, сама предложила, но от этого не легче. Ох, и попадёт он там впросак! И зачем она только вылезла с этой дурацкой инициативой? Сама виновата.
Возле обычного одноэтажного дома было, как Ирина и думала, довольно оживлённо. На отце была кипа, которую дал ему Лёня. Он хотел и талес, но талеса не нашлось, и отцу пришлось обойтись. Какое счастье, что Лёня согласился их сопровождать! Ира могла бы, на самом деле, вообще не ехать, мужчины её отговаривали, но в последний момент всё-таки решила тоже идти, стало интересно. Когда вошли, раввин радостно удивился, увидев Лёню, и приветливо помахал ему рукой. Лёня церемонно представил ему деда, объяснил всем своим знакомым из «Интела», что это их дед, его тоже зовут Леонид, что его надо любить и жаловать, только он не говорит по-английски. И тут началось Ах, как приятно! Ах, какая честь! Ах, как они все рады видеть Леонида в своей коммуне! Папа сначала чувствовал себя немного скованно, но сразу же попросил у Лёни сидур. «Какой сидур?»Лёня был удивлён. «Мне нужен сидур, спроси у шамеса». Лёня не понял, но раввин, который слышал знакомые слова, уже принёс папе молитвенник. Начали читать молитву, отец безошибочно повторял за раввином какие-то слова, и самое интересное, что он листал сидур. «Боже, неужели он знает, куда надо смотреть? Во даёт!»Ира была совершенно поражена. «Барух ата Адонай шмонэ эсре ашер баваро маарив араваим» Как, из каких глубин подсознания отец брал эти странные слова? Иногда все вставали, и отец вместе со всеми. Когда вставать, а когда нет, он тоже почему-то знал. Стали доставать из шкафа Тору, папа без всяких напоминаний подошёл и прикоснулся к свитку. «Давайте попросим самого старого здесь еврея оказать нам честь и встать рядом с Торой. Пожалуйста, Леонид», ну понятно, папочку вызывали к Торе, так она и знала. Он вышел, и Ира увидела, что ему приятно внимание. Из Торы читали какие-то непонятные отрывки, и папа повторял со всеми концы фраз. Когда Тору уносили, он вместе со всеми поднял руки.
Ира призналась себе, что это было красиво и торжественно: «Шма, Исраэль!», и папа, не глядя на окружающих, закрыл правой рукой глаза. Он не двигался, стоял спокойно, только немного вышел на три шага вперёд, когда молитва началась, и отошёл на эти же три шага, когда она завершилась. Всё закончилось, и папа с Лёней подошли к тихо сидевшей сзади Ирине. Они ещё немного покрутились в толпе во время Кадиша и небольшой трапезы. Ира видела, что раввин что-то говорил отцу, они оживлённо общались с помощью Лёниного перевода. Речь, кажется, шла о происхождении его фамилии, что она происходит от имени «Мелех», что на иврите означает «царь», в Танахе Мелехправнук Йонатана, сына первого еврейского царя Шауля. Отец говорил, что ему всё это известно. Неужели правда? Да-да, что-то такое он объяснял в связи с Мелеховым из «Тихого Дона». Дескать, первые казаки были из хазар. Да, точно, об этом в семье говорили, но она тогда прослушала.
Ира слышала, как отца приглашали приходить к ним каждую субботу, и отец зачем-то обещал. Он действительно решил туда систематически наведываться? Ничего себе, хорошенькая у неё будет суббота!
В машине, когда они остались одни, Ира спросила, неужели он и правда чувствует то, о чём молится, проникается непонятными словами. Папа сказал, что да, он испытывает «кавану», сосредоточенность сердца, что она его, конечно, не понимает и не стоит им об этом говорить.
Пап, я не понимаю, ты что, верующий?
Наверное, да.
Как это? Я никогда не замечала за тобой никакой религиозности. Что это на тебя нашло? Мне там показалось, что ты прекрасно знаешь, что надо делать.
Да, я знал. Что тут удивительного? Всё моё детство, до шестнадцати лет, пока я не уехал в Москву, прошло в этой традиции.
Ты что, до шестнадцати лет ходил в синагогу?
Нет, мы уже не ходили, нельзя было, но какая разница.
Даже если так, я была уверена, что ты всё забыл.
Я тоже думал, что забыл, но, видишь, не забыл. Вспомнилось. Я сам удивился.
Тебе это сейчас надо? Зачем?
Ой, не знаю. Не спрашивай меня. Мне там у них было хорошо, я ощущал себя среди своих. Когда-нибудь ещё пойду.
Что значиткогда-нибудь? В следующую субботу не пойдёшь?
Не знаю. У меня здесь нет никаких обязательств. Не хочу даже загадывать насчёт следующей субботы.
Лето проходило в домашней суете, занятиях с внуками. Однажды они всем домом переехали к Марине и остались с Наташей. Марина, Олег и Женя уехали на Гавайи. Ира показала отцу фотографии гостиницы, и от всех этих уютных маленьких бунгало, лазурных бассейнов с торчащими посередине барными стойками и шезлонгов под пальмами отец совершенно обалдел. Он, всю свою жизнь вкалывавший без всякой возможности так отдохнуть, был страшно рад за свою семью. Тёплое море, отличные рестораны, свежий бриз, благоустроенные пляживот это да! Пусть он такого никогда не видел, зато увидели внуки. «А сколько стоит путёвка? Работа хоть что-нибудь ему оплачивает?»интересовался Мелихов.
Пап, при чём тут работа? Здесь люди сами за всё платят.
Ира отвечала с лёгким раздражением. Хорошо, что эти действительно совковые вопросы никто, кроме неё, не слышит.
Пап, а если я тебе скажу, сколько Олег заплатил? И что? Ты же всё равно толком не понимаешь, какие у нас тут деньги и что можно на них купить. Он заплатил четыре тысячи долларов за 10 дней. Ну, много это или мало? Ты же не знаешь.
Ирине почему-то разговор о деньгах был неприятен.
«Почему это я не понимаю? Это много, но Олег достаточно зарабатывает, чтобы так отдыхать. Что тут непонятного?»ну да, папаня был прав. «А что вы с Федей там не отдыхаете?»понятно, что он не мог об этом не спросить.
Для нас, папа, это очень большая сумма. Мы никуда не ездим, неприятно, но пришлось отвечать, к этому он всё и вёл.
А дети вам не предлагают? Мелихов настаивал.
Пап, а ты бы взял у детей? Ирина начинала заводиться.
Нет, не взял бы. Я просто спрашиваю.
Да, он просто спрашивал, чтобы сделать ей неприятно. Конечно, он не взял бы, да ему было и не нужно, и тут была большая разница. И ей от детей ничего пока не нужно.
Пап, почему ты не можешь просто порадоваться, что ребята отдыхают? Почему тебе всё время хочется сделать их в чём-то виноватыми?
Зря она так. Знала же, что отец радуется. Про деньги ему тоже интересно, он же никогда на облаке не жил, понимал, что для мужчины крайне важно зарабатывать. Не только чтобы обеспечивать своей семье достойную жизнь, но и чтобы просто чувствовать себя мужчиной. Консервативная точка зрения, но отец и был консерватором, все эти новомодные штучки насчёт «какая разница, кто работаетмама, например, работает, а папа сидит с детьми» показались бы ему не просто глупостью, а мерзкой дикостью.