Как зовут его? спросил доктор Овернье.
Ромуальд Строцци, ответила мадемуазель Сандар. Он итальянец и служит старшим мастером на машинной фабрике.
Отчего вы боитесь его? Он жесток с вами?
Когда я повинуюсь ему, нет.
А вы не хотите ему больше повиноваться?
Я больше не могу!.. Это уже слишком!..
Что «слишком»?
Мадемуазель Сандар закрыла лицо руками.
Он требует кассупонимаете? Я заведую денежными ящиками, а он знает, что каждую субботу кассир фабрики приходит к нам на почту и переводит сотни тысяч франков. Он хочет, чтобы я в этот день
Он вам прямо сказал это?
Мадемуазель Сандар покачала головой.
Нет, но у меня двойная жизнь, и я иногда слышу его голос, не видя самого «его». Понимаете?
* * *
Поздней ночью доктор и мадемуазель Сандар прибыли в Лион. Овернье спешил использовать часы просветления больной. Бредовый рассказ ее при других условиях показался бы ему нелепым вымыслом, но теперь, в непосредственной близости несчастной, когда он слышал глухие проникновенные звуки ее голоса, он сознавал, что все, сообщенное ею, подлинная, хотя и загадочная действительность.
Немедленно по прибытии в Лион доктор Овернье поехал к своему коллеге, управляющему лечебницей для нервнобольных.
Дорогой Жюсеро, сказал Овернье. Ты можешь Оказать мне большую услугу. Разреши мне привезти к тебе одну больную, несмотря на такой поздний час.
Жюсеро внимательно выслушал рассказ Овернье.
Я очень рад видеть тебя, старина, и постараюсь помочь в этом деле, хотя, признаюсь, случай не так прост.
Со своей стороны, и я должен признаться, сказал Овернье, я сам в нем весьма слабо разбираюсь.
Этот Ромуальд, очевидно, преопасный субъект, заметил Жюсеро. Какое расстояние между Момельяном и Альбервиллем?
Приблизительно тридцать пять километров.
Здорово! покачал головой Жюсеро. На таком расстоянии Видел ли ты его? Мог бы узнать при встрече?
Нет, ответил Овернье. Да и не думаю, чтобы мне пришлось с ним встретиться.
Жюсеро пожал плечами.
Кто знает, дорогой А теперь пойдемосмотрим больную.
Через полчаса, распрощавшись с больной, Овернье и Жюсеро вернулись в кабинет.
Я тебе должен сказать кое-что на прощание, серьезно заметил Жюсеро. Будь осторожен У тебя есть дома револьвер?
Овернье удивленно посмотрел на приятеля.
Да.
В таком случае, держи его у себя под рукой.
Почему такой мрачный совет? попробовал улыбнуться Овернье. Ты веришь?..
Жюсеро серьезно взглянул на него.
Я ничему не верю, но все допускаю. В этой загадочной области приходится брести ощупью. Насчет больной не беспокойся, я ее вылечу, но ты сам Я отнюдь не шучу, будь осторожен.
Чего же мне остерегаться?..
Не знаю, всего! Ты разбил какую-то цепь. Разрушил какое-то заклинание, очарование, одним словом, что- то магическое. Остерегайся мщения магических сил, так сказать, рикошета.
Видя крайнее изумление Овернье, он настойчиво продолжал:
Рикошет произойдет. Это общеизвестно, научно установлено. Поэтому и надо остерегаться. Но если ты преодолеешь его, то в настоящем Ромуальдобезврежен навсегда!..
* * *
Прошло несколько дней. Возвращаясь однажды в одиннадцать часов вечера из клиники, Овернье пережил странную, взволновавшую его встречу. Он остановился перед книжной витриной на углу площади и стал рассматривать иллюстрированные издания о лыжном спорте. Внезапно он почувствовал, что рядом стоящий субъект пристально смотрит на него. Овернье повернулся и увидел незнакомца, который был небольшого роста, худощав, с лицом, изрезанным морщинами. Самое замечательное в его наружности были глаза. Зеленовато-острые, пристальные, приковывающие своей напряженностью.
Доктор с трудом отвел взгляд и, пройдя десять шагов, обернулся.
Незнакомец продолжал смотреть ему вслед
Первой же мелькнувшей у Овернье мыслью было предположение, что это Ромуальд, но он досадливо подавил это опасение:
Я становлюсь маньяком: вскоре я начну видеть этого Ромуальда повсюду!..
Все жетревожное чувство не покидало его.
* * *
По возвращении домой, чтобы отвлечься, доктор сел за письменный стол и принялся за работу. За креслом, на котором он сидел, висело тяжелое, ценное венецианское зеркало.
Внезапно он расслышал дребезжащий звонок телефона, не походивший на обычный звук: ряд коротеньких, нерешительных звоночков, легких, как потрескивание искр. Овернье привстал, подошел к аппарату, снял трубку, но никто в ней не отзывался. Доктор задумчиво обернулся и в ужасе отскочил назад. Огромное зеркало упало с резким, словно разрыв снаряда, грохотом. Его верхушка задела письменный стол и кресло, только что покинутое Овернье.
Долгое время доктор стоял, как оцепенелый. В его уме пронеслись слова пациентки: «Ромуальд попытается бросить вам на голову зеркало но оно слишком тяжелое!..»
* * *
Час спустя Овернье по телефону рассказал об этом происшествии Жюсеро.
Знаешь, что меня интересует? услышал он задумчивый голос Жюсеро. Не столько падение зеркала, такие вещи случались, но таинственное дребезжание телефона!.. Связь между обоими явлениями неоспорима Но теперь все кончено! Ты можешь себя чувствовать в полной безопасности.
* * *
На следующий день Овернье, закончив прием, собирался уже уходить, когда сиделка доложила ему, что какой-то запоздалый посетитель просит принять его.
Едва пациент переступил порог кабинета, как рука Овернье незаметно потянулась к ящику, где лежал револьвер. Он узнал вошедшего: это был незнакомец, встреченный им у витрины книжного магазина!..
Однако, его вид сильно изменился. Казалось, что какая- то тяжесть сломила этого человека. Он шел, медленно передвигая ноги, устало сгорбившись. Глаза его утратили прежний ослепительный блеск, и Овернье почувствовал свое превосходство.
Я вас ожидал, Ромуальд, коротко сказал он.
Она назвала вам мое имя? пробормотал вошедший и, с ужасом уставившись на пустую зеркальную раму, закрыл руками лицо.
Стекло!.. сказал он. Стекло. Верните ее мне!..
Для того, чтобы она помогла вам украсть кассу? сухо отрезал Овернье.
Ромуальд опустил голову и начал бормотать что-то несвязное.
Дело ваше проиграно, жестко сказал Овернье. Если вы не оставите в покое мадемуазель Сандар, вам угрожает или тюрьма, или немедленная высылка из страны.
Пришелец тяжело опустился на кожаный диван.
Вы этого не понимаете, доктор, тихо заговорил он. Если удается заполучить безграничную власть над кем-нибудь, это похоже на безграничный, никогда не утоляемый голод. Эту власть хочешь сохранить во что бы то ни стало. После того, как вы разлучили нас, отняли эту власть, я чувствую, что что-то оставило меня, опустошило мою душу Я конченый человек.
Итальянец тяжело поднялся, угрюмо, исподлобья глядя на доктора, подошел к нему, приблизил свое лицо и крикнул:
Нет! Это не вы! Это не вы освободили ее от моей власти! Есть кто-то более сильный, чем вы, и этот «кто-то» помешал зеркалу!
Порывисто повернувшись, маньяк схватил свой берет и выбежал из кабинета, с шумом захлопнув дверь. Доктор Овернье подошел к окну и увидел, как тот пересек площадь и остановился у садовой решетки. Рука итальянца скользнула в задний карман брюк, выхватила револьвер и медленно поднялась к виску.
Звук выстрела пробрался сквозь стекла и слабо щелкнул в кабинете доктора. Тело Ромуальда скорчилось, скользнуло спиной по решетке и застыло на асфальте в неестественной позе, а несколько прохожих, придерживая шляпы, торопливо бросились к месту происшествия.
Пьер МилльРОКОВАЯ БОНБОНЬЕРКА
Тому назад лет четырнадцать, то есть в 1899 году, я приехал в Лондон и остановился в «Midland Hotele». Эта гостиница ничем не отличается от всех больших гостиниц Лондона по своему внутреннему устройству: все комфортабельно, корректно и современно и менее всего располагает к галлюцинациям.
Но это, кажется, была обыкновенная, настоящая галлюцинация. Я вернулся к себе в комнату довольно поздноя был в театре в тот вечер. Взяв внизу свой ключ, я поднялся на третий этаж, в этот поздний час лифт уже не работал. Я говорю все это, чтобы знали, что нервы у меня были в порядке, и я все отлично помню и сейчас. Я быстро разделся и лег в постель, погасив свет, и, повернувшись лицом к стене, решил спать. Но сон не приходил. У меня сильно билось сердце. Я начал искать причину волнения, мне стало мерещиться, будто что-то неблагополучно в комнате. Потом я ясно ощутил чье-то присутствие, именно чье-то. Надо посмотреть