Некто молчит.
Не Город причина отравы, которая пожирает этот мир. Мир разлагается сам по себе, а Городприбежище тех, в ком ещё сохранилась частичка веры. Люди скрываются в толпе, они на первый взгляд почти не отличимы от тех, кто заслуживает конца. Я видел юнца, которого можно было бы обвинить в прилюдном разврате, но нашёл в его глазах лишь страстное желание любить, какой бы фальшивой и мимолетной ни была эта любовь. Я видел пастыря, который предал свой храм, но иначе он не смог бы сохранить в себе ту толику чистой веры, которую обнаружил в нём я. Я видел созидательницу с поражённой тяжелой болезнью душойно даже в ней, чьими руками в моменты творения как будто движет нечто зловонное и опасное, тлеет уголёк веры в Тех, Кто Выше. Городцитадель, осаждённая крепость, которая за чёрным лаком низости пытается скрыть свою истинную сущность. Уничтожь я его, мир не стал бы лучшенапротив, он бы окончательно скатился в ту пропасть, к которой пятится сейчас.
Некто продолжает хранить молчание. Громадный трон возвышается над Ангелом, который добавляет:
Разумеется, если вы прикажете, я вернусь, чтобы уничтожить Город
Да, произносит Некто. Гнева в его голосе не слышно, лишь мёртвый холод. Ты ослушался меня, Ангел, и будешь наказан. Но перед этим я повелеваю тебе исправить свою ошибку. Не я пожелал, чтобы Город лежал в руинах; не мне отменять это веление. Те, кто хочет уничтожить Город, лучше нас с тобой разбираются в мироздании, и их слово священно. Но ты так и не уразумел этого, Ангел, хотя я не сомневался в тебе после стольких лет верной службы. Я позволил тебе объясниться, чтобы узнать причину твоего неповиновенияи она неприятно удивила меня наивностью и самоуверенностью. Выполняй, что тебе велено. Твоё наказание будет ждать тебя по возвращении.
Да, повелитель, отзывается Ангел. Он расстроен, но хладнокровен по-прежнему. Онлучший из ныне существующих ангелов, и потому не выказывает перед своим повелителем недовольства. Он покидает исполинский трон и летит обратно во власть пространства и времени. Ему по-прежнему не хочется уничтожать Город, и в нём впервые за его почти вечное существование зарождается сомнение в своих повелителях. Ангел втайне от всех (даже от Тех, Кто Выше) даёт себе слово подумать над этим в течение следующего долгого отдыха. И он летит в Город, над которым снова висит вечер, и розовый и синий лучи схлестываются в бессмысленном поединке равных.
2006 г.
Потомок
Озеро было затхлым и неподвижнымлишь изредка, вместе с особенно сильным порывом ветра, свинцовая гладь возмущалась тяжёлыми волнами, которые нехотя лизали песчаный берег. Я заглушил мотор, не доехав до пустынного пляжа самую малость. В салоне автомобиля было тепло и уютно, но сквозь тонкое стекло я чувствовал пробирающий до костей холод, накрывший здешние места.
Здесь? недоверчиво спросила Катя, осматривая голые стволы деревьев, подступающих к озеру.
Здесь, ответил я. Именно здесь.
По её глазам я увидел, что она не поверила. Ну и пусть. Набросив на себя жёлтую демисезонную куртку, валяющуюся на заднем сиденье, я вышел из автомобиля.
Природа притихла. Я увидел у кромки берега зеленоватую воду с густым налётом пены. Где-то в лесу каркнула ворона.
Увидев, что Катя продолжает сидеть внутри, я раздражённо прикрикнул:
Ну, ты идёшь?
Она начала вылезать из машины, по-прежнему затравленно озираясь в поисках обещанной хижины. Хижины не было, потому что я соврал. Катя всегда была страстной поклонницей ночей под звёздами и свеч, тающих на фоне рассвета. Так что сыграть на её романтических чувствах не составляло труда. Я нарисовал в её воображении одинокую хижину в живописном природном уголке, где будем только мы однии никого больше. В своей святой наивности она до сих пор не поняла, что её провели.
Где хижина?
Я взглянул в её глаза. Обида, недоумение и испуг. Ещё не угас огонёк надежды, но он стремительно таял.
Там, я указал рукой на еле различимую тропинку, ведущую вглубь леса. Всего сотня метров, но машина проехать не может.
Не дожидаясь ответа, я пошёл по тропинке. Услышал, как она облегчённо вздохнула у меня за спиной, но в то же время чувствовал на затылке её настороженный взгляд. Она жалела, что приехала сюда, но сейчас ей ничего не оставалось, кроме как следовать за мной. Не могла же она остаться одна на этом зловещем берегу.
Под ногами хлюпали почерневшие листья. То и дело приходилось хвататься за стволы деревьев, чтобы не поскользнуться на них. Катя ойкнула, споткнувшись о тонкий сук, незаметный под пожухшей листвой. Я не остановился, не подал ей руки.
Эй! крикнула она. Ты мне не поможешь?
Я бросил через плечо:
Не отставай. Идём дальше.
Нет, упрямо сказала она.
Я развернулся. Катя стояла на четвереньках в той же позе, в какой упаладаже не пыталась отряхнуться. Чёрные волосы рассыпались и беспорядочно падали на лицо, делая её невероятно красивой.
Послушай, сказал я, тебе нужно встать и
Нет, это ты послушай! закричала Катя и поднялась. Глаза буравили меня, взрываясь ненавистью. Что это за место? Какого чёрта мы здесь делаем? Ты обещал мне хижину
Идём, снова сказал я. Она осеклась и опустила взгляд на свою голубую куртку. На груди расплывалось тёмное пятно, к которому прилипли обрывки мёртвых листьев.
Смотри, зло сказала она. Смотри, что стало с моей курткой. Ты доволен?
Я пошёл дальше. Кажется, она что-то кричала, но я не стал вслушиваться.
Расчёт оказался правильным. Через полминуты за спиной снова послышались шаркающие шаги. Но на этот раз к ним примешивались приглушённые всхлипы. Катя плакала частотак же, как смеялась. Вообще, в ней ещё оставалось слишком много от беспечной девочки-подростка.
Поляна приближалась, и свидетельством тому стал редеющий лес. Голые стволы расступались, открывая поседевшие травы, приникшие к земле. Я вышел на опушку, посмотрел на матовый диск солнца, нависающий над деревьями, и стал ждать Катю.
Шаги приближались.
Ты, мразь Мама родная, что это?
Все обидные слова мигом вылетели из её головы, когда Катя увидела поляну, на которую мы пришли. Глаза её расширились; она непроизвольно сделала шаг назад.
Могильные камни лежали на земле через каждые два шагас первого взгляда абсолютно беспорядочно, но если задержать на них взгляд, то в их расположении начинала вырисовываться какая-то внутренняя гармония, безупречный порядок. Всего их было около тридцати штук. В самом центре поляны высился большой чёрный камень, напоминая мрачного кладбищенского сторожа.
Что за?.. прошептала Катя, не глядя на меня.
Я взял её за плечи. Она с усилием перевела взгляд на моё лицо.
То, куда мы шли с самого начала.
Но
Я чуть сжал ладони, заставив её поморщиться, и толкнул вперёд, к камню, который стоял в центре.
Иди.
Она мотнула головой. Я усилил хватку.
Иди, я говорю.
Почему? спросила она. Голос дрожал.
Узнаешь.
Катя сделала шаг вперёд. Ближайшая могила была от неё теперь совсем близко. Она покосилась на серый валун могильного камня и прошептала:
Пожалуйста
Но я непреклонно толкал её дальше.
На пятом шагу она попыталась вывернуться из моих рук и убежать. Но я был готов к этому и с лёгкостью пресёк попытку побега, схватив её за запястье и притянув к себе.
Катя пронзительно завизжала, забила ногами. Её крик эхом пролетел над оголённым лесом. У меня заложило уши.
Успокойся, шептал я ей на ухо. Да успокойся же!
Мне пришлось встряхнуть её несколько раз, пока она не притихла. Если уж сейчас она так себя ведёт, как она вынесет то, что предстоит?
Ну, как? спросил я, ослабляя хватку. Ноги Кати больше не держали её, она начала сползать из моих объятий на колени. Пришла в себя?..
Катя смотрела на меня снизу вверх, и в её бездонных глазах я увидел нечто, что меня сильно обрадовало. Это было желание убить. Давно бы так, а не сопли распускать.
Чувствуешь? улыбнулся я.
Ублюдок, выплюнула она. Будь уверен
Да-да, уверен, что ты найдёшь способ мне отомстить. Но пока главный тут ядоговорились?
Теперь на её прекрасном личике я не видел ничего, кроме ненависти и безотчётного ужаса. Убойные ингредиенты.