Кажется, никто с ней даже не пытался заговорить. Мне самому такое в голову не приходилоэто было бы сродни попытке побеседовать с античной скульптурой или призрачным видением. Так или иначе, не дождавшись слов от нас, незнакомка завела речь сама, обращаясь сразу ко всем. Её голос был под стать ейнизкий, бархатистый, с завлекающей хрипотцой, в которой каждому мерещилось многозначительное обещание лично ему. Она сказала, что долго путешествовала, прежде чем добралась до нашего городка. Она глубоко сожалела о том, что не могла задержаться надолго в таком прекрасном местеуже этой ночью ей предстояло морское путешествие. Толпа издала единый разочарованный выдох. Она улыбнулась и сказала, что до ночи ещё далекотак что у гостеприимных хозяев много времени, чтобы познакомить странницу с родным городом. Полагаю, все приняли эту просьбу на свой счёт. Восторженные возгласы сотрясли воздух. Женщина сошла с места, и толпа плавно потекла за ней, как вода, льющаяся в воронку. Солнце поднялось высоко на небо, жара поздней весны сковала край, и лишь прохладный ветер немного остужал наши охваченные пожаром головы.
Как прошёл день, я помню смутно. Я будто находился под хмельными парами. Женщина гуляла по улочкам и площадям, и мы везде поспевали за ней. Со временем в это невообразимое шествие влились все без исключения жители города: от едва умеющих ходить малышей до поражённых смертельной болезнью несчастных. Дела встали, дома опустели, в загонах тоскливо блеяли голодные овцы. И никто из нас в дурмане набирающего обороты влечения не заподозрил неладное: реальным для нас был лишь манящий образ незнакомки, улыбающейся с обманчивой кротостью. Эта неуверенная улыбка затмевала всё, что мы когда-либо знали. Полупрозрачные белые одежды женщины развевались на ветру. Каждое движение лёгкой ткани подхватывалось сотнями вожделеющих взглядов. Женщина переходила с улицы на улицу, что-то говорила, чем-то восторгалась, осуждала и смеяласьа нам было всё равно. Нам не нужны были её слова: нам хотелось её саму. Это желание сквозило в каждом нашем вдохе и выдохе, неважно, кто это былребёнок или взрослый, мужчина или женщина, донжуан или книжный червь. Желание возрастало по мере того, как солнце клонилось к западу и к его свету подмешивалась всё большая доза меди. Наверное, странница обошла каждый уголок нашего селения. Наконец, она направилась на окраину, где невозмутимо плескалось море. Мы сжали челюсти: неужели это конец? Она сядет на корабль и уплывёт, и никто из нас её больше не увидит, она растворится в морской дали, как утренний туман Напряжение немного развеялось, когда все увидели, что берег пуст. Никакой корабль не собирался отчалить в дальнее плавание. Может быть, подумалось нам, прекрасная чужестранка задержится у нас подольше? Мы бы предоставили ей кров и хлеб, и не толькоодин её жест, взмах ресниц, улыбка, и весь город пал бы к её точёным ногам.
Но она ни о чём не просила. Сбросив лёгкие сандалии, она уверенно ступила в воду и остановилась в трёх шагах от границы воды и земли. Теперь я уйду, сказала она с печалью в голосе. Ей нельзя оставаться надолго в одном местетаковы суровые законы, она только и могла, что подчиняться им. Наш город покорил её своим радушием, но ей нужно уходить.
Тяжкий стон прокатился по берегу. Мы все вскинули руки в беззвучной мольбе: «Нет! Не надо!.. Оставайся!». Она посмотрела на нас и снова улыбнуласьвот только эта улыбка чем-то отличалась от прежней её кроткой улыбки, и это был, пожалуй, первый зримый признак её демонической натуры. Может быть, это почувствовал только я. Не переставая улыбаться, она спросила, неужели мы так сильно любим её. «Да!»ответствовали мы, нарушая тишину. Испуганные чайки взметнулись вверх и улетели прочь, в сторону краешка солнечного диска, который еле выглядывал из-за поверхности моря. И тогда женщина сбросила с себя одежды.
То, что потом творилось на пляже, не укладывается в рамки человеческих понятий. Мы будто растеряли всё, что веками прививалось эволюцией и цивилизациейвновь вернулись к тёмным временам неандертальцев, движимых голыми звериными инстинктами. Чудовищный восторг охватил нас при видё её нагого естества, и мы больше не могли себя сдерживатьвсе ринулись к ней, к своей новоявленной богине, единственной во Вселенной, средоточию всего, что имело хоть какую-то ценность в этом дряхлом мире. Люди дрались, толкали друг друга, впивались зубами в плоть своего соседа, рвали одежды, топтали упавших. Я, к великому своему отчаянию, оказался в числе потерявших равновесие. Надо мной носились безумцы, ступая без разбору на мою грудь и живот. Я встал на четвереньки, когда кто-то с силой налетел на меня, ударив коленом в високи я исчез в мгновенной чёрной вспышке, которая в итоге спасла мне жизнь. Мой обморок продолжался недолго, всего пару минут. Придя в себя, я оторвал раскалывающуюся от боли голову от песка и увидел фантасмагорическую картину: нагая женщина с развевающимися длинными волосами уходила в море, а за ней тянулся людской косяк, издающий странные, неестественные звуки, которые будто бы исходили не из горла человека. Но только женщина не погружалась в воду, а шла лёгкой изящной походкой навстречу багряному закатному сиянию, а люди они уходили на дно, покорно и со счастливыми лицами, не помня себя от экстатического наслаждения. Незнакомка покидала наш город. Она была так же загадочна и прекрасна, как недавним весенним утром, когда пришла из лесов, и я взвыл от тоски, поняв, что не смогу уйти с ней, а останусь лежать на пустом берегу, хватая ртом сырой воздух. В тот миг, будь у меня силы, я и вправду без колебаний прошествовал бы за всеми, чтобы утопиться в морской пучинетак велика была сила притяжения к этой женщине. Но по мере того, как она удалялась от берега, влечение теряло силумозг стал выбираться на ощупь из отравленного состояния, внушённого ею; и внезапно я отчётливо расслышал, что за слово шепчут меркнущие голоса утопленниковеё имя, настоящее имя, древнейшее и почти непроизносимое, покрытое мхами склепов и тёмных нехоженых тропи закричал, закричал от ужаса и горя. Крик рвался наружу из груди, не замеченный никем, и орды горожан по-прежнему упрямо шествовали навстречу страшной смерти, на последнем вдохе повторяя: Яглахотинвоа, Яглахотинвоа, Яглахотинвоа!
2010 г.
Письмо
Жарким летним днём, когда раскалённый воздух поднимался над сухой землёй колыхающейся дымкой, у большого валуна неподалеку от большой дороги появилась женщина. Немолодая, но ещё и не старая, одетая просто, с блестящими на лбу каплями пота. Она стояла у камня, изучая его долгим внимательным взглядом, затем осторожно обошла его. Трава у подножия камня не росла, здесь была только прелая земля. Женщина присела, провела ладонью по ней и сжала руку в кулак, вбирая пригоршню шершавой почвы. Потирая её меж пальцев, она рассеянно вглядывалась в трещины на красном камне, сплетение которых гипнотизировало её, уносило в прошлое.
На десять лет назад.
Дорога тогда была куда как более оживлённой; грохот машин не стихал ни на минуту. И солнце тогда светило ярче. Единственное, что не изменилось за эти годы (может, не менялось сотню лет) этот валун, создавший вокруг себя особое маленькое царство, выпавшее из плена времени. Наверное, они понимали это в свои юные годы, раз выбрали для послания в будущее этот камень. Вернее, землю под ним.
Жестяная коробка из-под сардин, невероятно вкусных сардинопять же, сейчас такое не найдёшь Женщина помнила, как они, взявшись за руки, положили в коробку свёрнутые в трубочки бумажки: два исписанных листа, хранящие их мечты и надежды. Коробка легла в неглубокую яму, и двое с улыбками забросали её землёй.
Десять лет, хорошо? Десять лет Договорились?
Да, любимый. Десять лет.
В те дни десять лет казались вечностью. Много дней и много ночей, почти бесконечное их число. И где они теперьсрок неумолимо истёк, изгоняя молодость из тела и души. Женщина снова набрала в ладонь землю и в нерешительности высыпала обратно.
«Что я писала? подумала она. Что там было, в моём письме к будущему себе?».
Она не помнила. Сложно помнить несколько строк, написанных за пять минут в промежутке между поцелуями и весёлым смехом Впрочем, в том и прелесть. Какой толк, если ты заранее знаешь слова, которые тебя ждут на тонком листке, наспех вырванном из блокнота?