Всё, хватит, внезапно подумал я за обедом. Наигрался. Нужно завязывать. Найти новую работу, возобновить походы во внешний мир может, даже избавиться от цветка.
Я пришёл в ужас от такой мысли. Избавиться?! Просто так выкинуть пришельца из иного загадочного мира, который столько мне рассказал и с которым я успел подружиться? Что за дикость! Ну уж нет. Да, последней ночью его слова меня напугали, но это дело поправимое. Сегодня всё будет как раньше, и я снова пойму, как много значат в моей жизни походы в загадочное место под названием Тёмные Сады.
Настал вечер. Я по привычке оросил в кадке почву, которая потихоньку каменела. Но цветок этого как будто не замечалстоял, раскинувшись во всю красу, и по нежно-алой ткани медленно растекалось изумительное сияние. Запах был острым и приятным, как никогда раньше. Маленькие цветы тоже выросли будь здоровглядишь, скоро тоже заимеют голос.
Так ты всё-таки роза, отрешённо подумал я, любуясь этой маленькой семейкой. Роза, цветущая в Тёмных Садах. Что тебе нужно в нашем мире? Зачем ты пришёл?
Я провёл пальцами по большому лепестку. Подушка мизинца тут же загорелась багровым огнём. Задумчиво глядя на палец, я отправился в постель. Долго не мог заснуть. Странная нега, которая уносила меня в иной мир, не спешила заключать меня в объятия. Лишь к полуночи мне удалось погрузиться во власть сна и снова увидеть бурное небо и мирную землю с красными цветами. Цветы, которые росли в Тёмных Садах, были сегодня ночью красивы, как никогда. Их сияние доходило до самого неба и сливалось с лучами солнца.
Сегодня особенный день, раздался шёпот возле уха. Обычная ничего не выражающая интонация пропалаголос лучился радостью.
Да? осторожно отозвался я. Всё это мне не нравилось. Не было ощущения умиротворения, не было ничего хорошего под мрачными небесами. Мне стало зябко и одиноко.
Твои родичи назвали бы это днём рождения. Хотя нет думаю, на вашем языке «возрождение»более верное слово. Ничто не пропадает бесследно в Тёмных Садах.
Да? снова сказал я. Ничего другого в голову не приходило. Я хотел проснуться. Уж тогда-то точно выкину к чертям странный цветок
Я рад, что мне довелось с тобой общаться. Мне было действительно приятно. Я многое узнал о вас, людях. Но я должен выполнять своё предназначение. Более нельзя медлить уже можно возрождаться.
Вот тут-то я сорвался.
О чём ты говоришь? громко закричал я. Ветер подхватил крик и унёс высоко к тучам, где оно многократно повторилось, превратившись в нечёткое эхо. Словно этого и ждали, все растения в Тёмных Садах дрогнули в едином порыве. Головки качнулись, земля под толстыми стеблями вздыбилась. Сухие комки почвы с шуршанием покатились в стороны. В мгновенье ока этот звук захватил весь мир, напоминая шорох армии крыс, которая ползёт под покровом ночи.
«Что происходит?».
Сад рушился. Упал один цветок, за ним второй. Сияние потухло, превратив чаши цветов в жухлое тряпьё. Везде земля переворачивалась, словно из-под её глубин вверх рвалось нечто тысяча, миллион, миллиард этих «нечто», заполоняя Вселенную от начальной точки до конечной. Я закричал, с превеликим облегчением чувствуя, как пробуждение утягивает меня назад. Но за мгновение до того, как оказаться в своей постели с криком, рвущимся из пересохшего горла, я услышал ужасающий визг, который издавали существа, лезущие из-под земли.
Сон, попытался я успокоить себя, стуча зубами. До рассвета было ещё далеко. На потолке застыл отсвет уличного фонаря. Я проснулся. Всё хорошо, всё в порядке. Всё в по
Шуршание в гостиной дало мне понять, что ничего не в порядке. Я встал, как сомнамбула. И пошёл вперёд, в темноту гостиной, где с моим цветком происходило то же, что с миллиардами ему подобными в ином мире.
Цветы упали. Два выпали из кадки на пол, другие лежали, переломанные и растерявшие своё великолепие, на истощённой почве. Ноги несли меня сами; я подошёл к кадке и заглянул в неё, уже догадываясь, что происходит. В конце концов, я ведь видел тот странный клубень, когда пересаживал цветокда только откуда мне было знать, во что он вырастет?
Более нельзя медлить уже можно возрождаться.
Жёлтое слизистое существо силилось вылезти из земли, отталкиваясь студенистыми руками от краёв кадки. Тело тряслось и подрагивало, формы менялись, не останавливаясь ни на секунду. Что оставалось неизменнымэто две руки, две ноги, раздутое туловище и нечто вроде головы: щелки глаз, крошечные отверстия на месте ушей, провал носа и беззубый широкий рот, в котором тоже была жёлтая слизь, напоминающая желчь. Я застыл, парализованный. Наконец, оно освободилось от корней цветов, которые вылезали из его рта (вот кого я подкармливал все эти месяцы, отстранённо подумал я, глядя на него, неудивительно, что почва так быстро обеднела). Его лицо обратилось ко мне: уродливое, лыбящееся, истекающее отвратительной слизью. Он протянул ручки ко мне, и я покорно нагнулся, полностью потеряв контроль над собой. Я только видел его лицо, приближающееся ко мне, и слышал своё хриплое дыхание. Оно раздвинуло мягкими руками-щупальцами мои челюсти и напоследок снова улыбнулось мне. Мне показалось, что оно мне что-то сказалочто-то вроде: «Розы всё ещё цветут», и стало вливаться горячей массой в мой рот, проникая в горло, оттудав желудок, оттудаво все жилки тела, расплавляя внутренности, как горячий свинец. Стало трудно дышать. Я закрыл глаза, а открыть уже не смог.
Ранним утром, когда солнце только вставало над спящим городом, из подъезда девятиэтажки на окраине города вышел человек. Он стоял, схватившись за перила лестницы, словно боялся упасть, и удивлённо оглядывал пустую улицу с жёлтым мигающим глазом светофора на перекрёстке. Он остановил свой изумлённый взор на дворнике, который подметал сухие листья у подъезда. Увидев человека, пристально следящего за ним, дворник недовольно пробурчал:
Ну, что уставился? С утра пораньше делать нечего?
А? человек растерянно мигнул. Нет я просто осматриваюсь.
Он сделал шаг вниз по лестнице и едва не упал, споткнувшись одной ногой о другую.
Ходить, что ли, не умеешь? дворник всё ещё хмурился. Ну давай, осматривайся, это у нас не запрещено. Только поосторожней, а то держишься, как новорожденный.
Ново что? человек с огромным интересом подался вперёд, не выпуская перила.
Ну, ты даёшь, сынок, усмехнулся дворник. Новорожденный, говорю. Только-только родился. Так-то понимаешь?
Да, кивнул человек и вдруг заулыбался. Понимаю Новорожденный. Только-только родился. Да, думаю, это правильное слово.
Не обращая внимания на ворчания дворника, он выпустил перила из рук и сделал первый самостоятельный шаг вперёд. Получилось неплохо. А там, где один шаг, будет и второй. Человек продолжал идти вперёд, пока не вышел из двора. Он задержался всего на секунду, восхищённо глядя на синее небо и белые облака, плывущие в нёми ушёл изучать новый, неизведанный для него мир.
2006 г.
Хрустальное кольцо
Кольцо начало своё путешествие с крутого горного склона, по которому скатилось, весело перепрыгивая с камня на камень. Никто не знал, кто пустил кольцо с вершины горы (и пускал ли кто-то вообще). Кольцо неслось вниз, сделанное из чистейшего хрусталя, в котором попеременно отражались небо и камни. В то время как одна половина обретала лазурное свечение, другая часть окрашивалась в серую пелену. Кольцо с одинаковым вдохновением отражало оба цвета, пока склон не кончился, и оно не выкатилось на зелёную лужайку у подножия, заблестев изумрудным оттенком.
Останови-останови, тут же прозвенел чей-то голос. Видишь, там что-то блеснуло?
Через минуту хрустальное кольцо покоилось на ладони молодой девушки, блистая в солнечном свете. Телега катилась по просёлочной дороге, и кольцо подпрыгивало, заставляя девушку смеяться. Она попыталась надеть его на палец, но кольцо не было предназначено для того, чтобы служить символом супружеской верности. Оно просто отражало, не отдыхая ни на минуту, белые перья облаков, золотые колосья пшеницы, счастливые искорки в глазах своей обладательницы.
Я оставлю его у себя, уверенно заявила девушка, опуская кольцо в карман платья. Там оно приняло цвет чернее сентябрьской ночи. Какая прелесть!