Иван Вербицкий сидел на корточках рядом с ним всё в том же изысканном костюме без малейшей складки. На губах играла полуулыбка.
Как самочувствие? Жить сможешь?
Д-да, выдавил Андрей. Он смотрел поверх плеча собеседника. Чёрный гарнитур остался на месте. Торшеры по-прежнему сторожили телевизор, на подоконнике плясал солнечный зайчик.
Не стоило тебе сюда заходить.
Андрей вздрогнул и посмотрел ему в лицо. На какой-то момент их взгляды пересеклись, и этот момент был худшим в его жизни. Словно в теле пробили большую дыру и стали высасывать через неё душу.
Потом он опустил глаза на ворсистый ковёр и стал ждать кары.
Твоё счастье, что я не успел отъехать далеко, изрёк Иван Вербицкий. Почему вы вечно лезете не в свои дела? Всё, что было мне нужноуладить свои дела в этом городишке и вернуться в свои края. Теперь опять придётся делать всё левой рукой за три дня.
Андрей молчал. Что он мог сказать?
Вербицкий отвернулся от него и оглядел свою квартиру.
Перестарались вы, мои дорогие, в голосе сквозили тёплые нотки. Не такого я от вас ждал
Андрею показалось, что он услышал виноватое щенячье скуление. Может, это был обман слуха. Он не стал думать. Он был уверен, что сейчас умрёт.
Но Вербицкий сказал, не оборачиваясь:
Убирайся.
Андрей не стал ждать, когда он повторит. Он поспешно встал на ватные ноги и побрёл в сторону прихожей, обходя телефонный аппарат за полметра. В голову будто набили наждачной бумаги. Он ждал, что вот-вот Вербицкий прикажет ему остановиться.
Или, того проще, с потолка сорвётся молния и испепелит его на месте.
Но этого не случилось. Он беспрепятственно вышел в прихожую, оттудав подъезд. Было тихо: никто из соседей ничего не услышал.
Андрея затрясло. Он побежал вниз, не оглядываясь, и очутился на улице, под ясным голубым небом. Здесь ему пришлось остановиться: у входа в подъезд тихо урчал красный «Мерседес». Андрей на цыпочках прошёл мимо него, потом засунул трясущиеся руки в карманы и быстро зашагал прочь. Теперь он знал, почему никто до сих пор не угнал эту машину, но не был рад этому знанию. Единственное, что приносило ему радостьосознание того, что он был ещё жив.
2005 г.
Град мёртвый
Безлунными осенними ночами на нашу деревню налетает жаркий ветер со стороны громадной пустыни; он несёт с собой не прохладу, приятно щекочущую кровь, и не тучи, которые могут смыть грязь с кривых лачуг. Это мёртвый ветер мёртвых краёв. Он сух и обжигает кожу, и в его дыхании мерещится неуловимый запахзапах чего-то чуждого.
В одну из таких ночей привиделся мне тёмный город, расположенный в сердцевине песков, о котором я собираюсь рассказать.
Без сомнения, этот город был очень древнимоснованным столетия, если не тысячелетия, назад. Об этом говорили и причудливые формы строений с обилием башен, куполов и зубчатых стен, и обветшалость панорамы, которая мне раскрылась. Подобно тому, как старые дома, в которых никто не живёт, со временем вязнут в тине своего возраста, сами начиная источать тьму, так и этот город выглядел мёртвым. Я понял это в первый же миг, едва глянул на его расплывчатый силуэт в вечерних сумерках.
Но вместе с тем город притягал. Такой привлекательностью обладают невиданные чудища для путешественника, исследующего далёкие закоулки планеты. Меня охватил такой восторг, что я, как увидел город, направился к нему: шаг за шагом, как кукла-марионетка по взмаху руки хозяина. Я бы шёл, углубляясь в пустыню, пока окончательно не затерялся в нём. Меня остановило то, что вскоре мгла сгустилась до такой степени, что очертания поселения стали неотличимы от обнимающего их южного небосвода.
Но пока остатки дневного света не угасли, я поглощал жадным взглядом то, что открылось моим глазам. Здания в том городе были высокими и мрачно-красивыми, они впивались в небо серебристыми иглами. Кажется, я мог различить на них провалы окон, расположенных по кругуно, может, это только игра воображения, подстёгнутого полутьмой. Город был окружен сплошной стеной, которая матово светилась в темноте. В сравнении со зданиями стена выглядела низкой, но это было лишь из-за того, что строения имели воистину титаническую высоту. Говорят, есть в Америке громадные дома, раскалывающие пополам небо над головой. Но я почему-то уверен, что после города в пустыне их величие уже не сможет меня покорить.
Но не размеры были главной особенностью мёртвого города. Поражала красота селения, абсолютная симметричность без каких-то изъяновсловно город был не реальным, а нарисованным на бумаге самым придирчивым из чертёжников. Любое селение, где живут люди, со временем расползается в стороны, теряя свою первоначальную компактность и гармонию. Большие города таким образом превращаются в уродливые наросты на коже земли без отдалённого намёка на правильность линий и пропорций. Этот город, хоть и был очень крупным, как-то сумел сохранить геометрическую красоту. Я уверен: подойди я к нему ближе, чтобы различить детали, впечатление бы не рассеялось, а наоборот, только укрепилось.
Но увыэта покоряющая красота была мертва. Ни одного огонька не горело в городе, ни одного тишайшего звука не доносил ветер с той стороны. И поэтому город, постепенно превращающийся в чёрное пятно в ночи, напоминал гигантский склеп. Кто знаетможет быть, так оно и было?.. Я не знал и сейчас не знаю, что случилось с его жителями, ушли они или погибли из-за какого-то ужасного катаклизма. Но одно я почувствовал точно, вопреки переполнявшей меня в тот момент смеси восторга и преклонениянеявную угрозу, которую таили в себе высокие шпили и изящные купола. Запах, который приносил ветер, оставался смутным, как всегда, но что-то в нём изменилось с появлением города. Я не могу объяснить, на чём основывалось это ощущение, но запах тревожил разум, наводя на мысли об опасности, о тонкой грани между величием и катастрофой и неумолимо надвигающейся беде. Но запах слабел по мере исчезновения города с поля моего зрения, и в конце концов растворился в жарком воздухе осении тогда я остался стоять один посреди песков, с разочарованием глядя на зажёгшиеся надо мной звёзды.
Никто не поверил моим рассказам о древнем городе без людей, никто не принял всерьёз мои сбивчивые слова. С прошествием многих других ночей, которые прошли в бессильном наблюдении за пустыней в надежде снова узреть этот город, я сам стал сомневаться, не было ли это болезненным видением. Днём, когда на затылок щедро льёт лучи жёлтое солнце и всё вокруг находится в суетливом движении, я почти готов в это верить. Но когда на землю нисходит ночь без луны и вновь подкрадывается ветер, который катит песчинки из пустыни в деревню, я в очередной раз отчётливо осознаючто бы ни говорили другие, та ночь была реальностью: где-то там, в вековой пустыне, есть древний град без единого жителя. Какова бы ни была его истинная природа, в какие незапамятные времена он бы ни существовалон всё ещё там, забытый всеми, но всё ещё хранящий свои ужасные тайны за белыми стенами, испускающими бледное сияние.
2010 г.
Крыша
В последний день своей жизни я проснулся поздно. Когда я открыл глаза, меня ослепил солнечный свет, бьющий из окна. Спальня была наполнена бодрым жёлтым сиянием, но я не спешил вставать. Куда торопиться? Пока есть время, почему бы не насладиться маленькими радостями, которые предлагает жизнь? Вот, скажемкогда в последний раз, проснувшись, я изучал замысловатые закорючки обоев на стенах? А ведь в этом занятии есть какой-то глубинный смысл, который видят дети, но взрослым не понять
Позже, водя щёткой по зубам в ванной комнате, я внимательно всмотрелся в своё лицомолодое, гладкое, ещё не тронутое отпечатком невзгод жизни. Зелёный юнец, ни дать ни взять. Значит, таким я и останусь. Я усмехнулся своему отражению и сплюнул пасту в раковину.
Потом был завтрак, состоящий из недожаренного, как всегда, омлета и готовых кукурузных хлопьев. Я полагал, что есть мне не захочется, но на тебеаппетит накатил, будто я не питался целую неделю. Странно это. Слишком обыденно для такого примечательного дня. С такими мыслями я слопал весь омлет.
Часы показывали половину одиннадцатого. Это означало, что у меня есть ещё час до того, как отправиться на экзамен. Гражданское право, моё любимоеза все семестры я не видал в зачётке по этому предмету ничего, кроме «отлично».