Старуха замолчала, перевела дыхание.
Дальше, поторопил генерал.
Так не забрали её, вернули назад. Уже тяжёлую вернули, хоть Лаль клянётся, что не ложилась со светловолосым тем, как с мужем.
Откуда же она знала, что беременна?
Старуха развела руками:
Говорю, разум у сестры помутился. Я же помню, как на самом деле было на две недели она тогда пропадала. Потом вернулась в деревню. Спрашивали, где была, молчит. Не иначе с заезжим женишком сбёгла, а он обрюхатил, да и бросил.
Дочка у неё и впрямь чудная, прошептал староста.
Да, необычная девушка, подтвердил лекарь. Я лечил её однажды. На родителей непохожа совершенно. Цвет кожи, волос, глаз чрезвычайно редкое сочетание, прежде я таких не встречал. И чрезмерно крупная для своего возраста. Ей тогда лет четырнадцать было? А ростом как взрослая женщина.
Эт когда её сильничали? уточнил староста. Двенадцать. Она ещё выросла после. С ваше сходительство будет.
Тем более. И безупречно здоровая, что тоже необычно для детей бедноты. Собственно, мне и лечить её не пришлось, организм сам восстановился.
Бед-Дуар быстро переводил взгляд с одного на другого. Затем вновь посмотрел на старуху:
Почему твоя сестра решила, что это были Светлые Боги? Они сами так себя называли?
Так этова а кто ж они тогда? Светлые Боги, во всех сказках их так зовут.
Ещё раз спрашиваю, сами они себя как называли? Сестра говорила?
Говорила. Ох, запамятовала я а, ну как же! Наблюдальщики!
Наблюдатели, поправил Бед-Дуар.
Он закрыл глаза на несколько секунд. Значит, всё правда. Малограмотная старуха не смогла бы придумать эту историю.
О беловолосых Наблюдателях, отслеживающих всё, что происходит в Наземье, Бед-Дуар знал давно и надеялся однажды встретиться с ними лицом к лицу. Зачем? Там видно будет. В конце концов он командует княжьей стражей, отвечает за безопасность державы. Но сейчас происходило иное. Если рассказ умершей старухи правда, то Наблюдатели не только наблюдали.
Что ещё рассказывали сестре эти Наблюдатели?
Так картинки про Вирий
К лешему твой «вирий»! Важное что-нибудь. О Небожителях например?
Старуха покачала головой.
Нет, ничего такого не говорила. Мол, остальное они только дочке рассказать разрешили.
Бед-Дуар повернулся к старосте:
Я правильно понимаю, в деревне девки нет? Где она?
Так она годика четыре тому как на мену улетела. И не вернулась.
Генерал даже зубами скрипнул от такого известия.
Четыре года, не путаешь? Сколько ей лет тогда было?
Шестнадцать. Именную грамоту получила, и только мы её и видали.
Что-то ты врёшь. Ни одна девка не станет меняться в шестнадцать. Им замуж выйти нужно, детей родить, пока молодые.
Небесами клянусь, не вру, ваше сходительство! Я ж говорил чудная она! Грит, монеты нужны, чтоб арифметике в стольном университете учиться и прочим премудростям. Как будто ей волостной школы мало!
Почему же ты не доложил, если она такая «чудная»? О всякой ерунде доносы пишешь, а тут молчок? Ты для чего на должность поставлен? Княжьими глазами и ушами быть или мзду с деревенских тянуть?!
Староста струхнул не на шутку. Ничего, лишь бы в штаны не навалял, подумал Бед-Дуар со злостью.
Так ваше сходительство!.. девка и девка, дура что о ней сообчать? Я ж не знал, что государственный интерес. Да вы не сомневайтесь! Приметы разошлите по волостям, вмиг объявится, кто с ней мену делал. С такими приметами не объявиться никак нельзя! А там уж и саму девку отыщите.
Да, тело приметное, поддержал лекарь. Найти, у кого оно сейчас, труда не составит.
Бед-Дуар посмотрел на них, вздохнул молча. Встал, пошёл к двери. В хибаре делать было нечего, да и в деревеньке тоже. Уверенности этих простаков он не разделял. Знал нечто такое о мене, чего никому из наземцев знать не полагалось.
Глава 3. Ламавин
Следующая неделя у Трая выдалась трудной. Вначале надо было расписать всю посуду, что вышла из горна не растрескавшейся. Потом они с мастером Капошем ездили копать глину в излучину Берестянки за двадцать вёрст от города. Затем привезённую глину следовало обработать. Затем в общем, о Ламавине и его мене Трай и думать забыл. Пока однажды, ближе к вечеру, во двор гончара не вбежал Ардис.
Трай, пошли скорее! Рыжий, оказывается, вчера вернулся. Сидит в своём новом доме и нос не кажет. Наверное, к брюху бакалейщика привыкает.
Посмотреть на приятеля в новом обличье было любопытно, потому отнекиваться, ссылаться на недоделанную работу Трай не стал. Да и работа была нудная и утомительная разминать и просеивать глину, очищая её от камней и прочего мусора. Такая работа вполне могла подождать до завтра. Или до послезавтра. Куда спешить? И те горшки, что он уже расписал, госпожа Капошева не скоро распродаст.
Бакалейная лавка была заперта, потому приятели обогнули её, поднялись на крыльцо двухэтажного, беленного известью дома. Траю было чуть боязно. В домах городских богатеев бывать прежде ему не доводилось. Товар мастер Капош доставлял сам, а в гости они, ясное дело, нищебродов не приглашали. Даже стоять на крыльце перед дубовой в резных узорах дверью боязно. А ну как околоточный на улице объявится: «Вы что там делаете? Воровство замыслили?!» И дубиной по спине!
Ардис забарабанил в дверь. Удары получались глухие, не расслышишь.
Наверно, в окно лучше стучать? неуверенно предложил Трай.
Ардис покосился на ближнее окно, за которым виднелись горшки с геранью, тюлевая гардина, угол серванта, но постучал опять в дверь. Оно и понятно: стёкла в окнах громадные, ровные, прозрачные. Расколешь ненароком вовек не расплатишься.
Кто там безобразничает? донеслось изнутри дома.
Дверь медленно отворилась. На пороге стоял господин Фальнар. Красномордый лысоватый дядька лет пятидесяти, на голову выше Ардиса, и в два, а то и в три раза шире, чем Трай. Он хмуро посмотрел на парней:
Зачем дверь ломать? Звонок вона, ослеп?
Ухватил пухлой волосатой лапищей за висевший справа от двери шнурок, потянул. Из глубины дома раздалась мелодичная трель.
Ардис почесал затылок.
Мави, это ты или не ты? поинтересовался неуверенно.
Я, кто ж ещё? Или тебе именную грамоту показать? Заходите, коли припёрлись!
Это в самом деле был рыжий. Да только совсем не рыжий теперь! Называть дородного дядьку «Мави», хлопать по плечу было как-то неловко. Трай знал неловкость скоро пройдёт, надо лишь привыкнуть к новому обличью человека, месяц-другой и станет казаться, что он всегда таким был. Но поначалу коробило.
Ламавин провёл их через переднюю, затем они поднялись на второй этаж по широкой каменной лестнице с деревянными перилами. Ардис то и дело вертел головой, рассматривая богатое убранство. Одобрительно цокал языком, а когда увидел огромное зеркало в золочёном окладе, охнул. От столь явных знаков восхищения хмурое лицо хозяина дома немного посветлело.
На втором этаже Ламавин завёл их в крайнюю слева угловую комнату. Здесь стояли здоровенный стол с двумя тумбами, пара кожаных кресел, кожаный же диван, шкап под самый потолок. Дверцы у шкапа были сплошными, что хранится внутри, не понять. Одно окно комнаты выходило на улицу, из него открывался вид на крыльцо, где давеча стояли Трай и Ардис. Прямо под другим алела черепичная крыша лавки.
Ты тут спишь? немедленно поинтересовался Ардис, плюхаясь на диван. Неудобно, жёстко. Богатеи могли бы и помягче постель стелить.
Во невежа, ни разу не грамотный, презрительно выпятил нижнюю губу Ламавин. Прежде такой привычки Трай у него не замечал. Эт кабинет, я здесь работаю. А спальня дальше, по коридору.
Ардис почесал затылок. Снова оглядел комнату, особо задержался на шкапе.
Работаешь? И что ж ты тут делаешь? Неужто по-прежнему сапоги тачаешь? А я-то думал, богатеям работать не нужно.
Да, в шкапе вполне могли поместиться и дратва, и колодки, и обрезки кожи, и банки с канифолью, и всё прочее, что может понадобиться сапожнику. Но Трай очень сомневался, что оно там есть.
У Ламавина оттопырилась губа.
Я здесь бумаги просматриваю, счета всякие, накладные. Ну, сколько товара продано, сколько на складе осталось, сколько прикупить надобно, у кого и по какой цене.