Вторая кабина интерната «Матушкин свет», сказала мне Катти. Давай. Учись.
Мне предоставили право первому пройти сквозь пространство. Я оглянулся на Пера, тот закивал.
Ну ладно.
Я коснулся терминала, уже привычно ощущая вязкую массу коллоидного активатора. А если отправиться в другую кабину? Куда-нибудь на побережье, к морю? Вот удивятся мои друзья, не найдя
Уточните пункт назначения.
Вторая кабина интерната «Матушкин свет», пробормотал я. Испуг был внезапным и очень обидным. Нет, не гожусь я на роль возмутителя спокойствия.
Входите.
Синяя вспышка под ногами. За мутными стенами цилиндра, казалось, ничего и не изменилось.
Выходите.
За дверью тоже был парк. Но совсем другой. Вокруг статуи Наставника в Служении все казалось слишком правильным, аккуратным, выровненным, окультуренным. Прямые дорожки, невысокие стриженые деревья. А здесьнастоящая чаща. Много реликтовых елей с синеватыми иголками в руку длиной. Заросли можжевельника. Одна-единственная посыпанная песком тропинка, уходящая в лес. Воздухгустой от смолистого запаха деревьев, живой.
Мне вдруг стало легко.
Я отошел от кабины, огляделся. Вдали, там, куда вела тропинка, проглядывали светлые стены зданий. Тишина, лишь легкий стрекот в кустах. То ли насекомое, то ли птицаподсознание ничего не подсказало. Из кабины пока никто не появлялся: может быть, возникла заминка, может бытьмне разрешили побыть одному.
Здравствуйте.
Я оглянулсяиз кустов проглядывала детская мордашка. Перепачканная и любопытная.
Привет, сказал я. Выбирайся.
А вы один прибыли?
Нет, с друзьями и Наставником.
Мальчик покосился на кабину. Решил:
Тогда я побегу.
Пожав плечами, я сказал:
Ну беги.
Но мальчишка медлил.
Я занятия пропускаю! выпалил он наконец, явно в восторге от собственной смелости.
Молодец, искренне похвалил я.
Кажется, он растерялся. Помедлил, потом кусты зашуршали, и между деревьями мелькнула маленькая улепетывающая фигурка.
Да, великолепный из меня Наставник. Как из песка посох
Ну куда же я могу деть свои примитивные, ненормальные реакции?
Сквозь пластик кабины пробился свет. Дверь открылась, вышел Пер. Пристально посмотрел на меня:
Ты один здесь?
Да, не колеблясь, солгал я. Так беззаботно, что Наставник, похоже, поверил.
Узнаешь что-нибудь, Никки? Сердце отзывается?
Нет. Но мне здесь нравится.
И то хорошо, вздохнул Пер. Подошел ко мне. Походка у него и так была бодрая, молодая, а сейчас вообще стала пружинистой, энергичной, словно сосновый воздух влил в него силы. Тебе не могло не понравиться, Никки.
Из кабины вышла Катти, потом Таг, потом Ган. На их лицах появлялся такой восторг, что мне стало завидно.
Я год здесь не была, воскликнула Катти. Ребята, все как раньше! Даже у стрекотунчика гнездо на прежнем месте!
Покосившись на кусты, я попытался разглядеть гнездо неведомого стрекотунчика, но так ничего и не высмотрел.
Сейчас хорошее время, сказал Пер. У маленькихпослеобеденный отдых. У старшихзанятия или подготовка-к-труду. Никого не побеспокоим.
Мы пошли по тропинке. Я замечал, что все поглядывают на меня, словно ждут, что свершится чудо и я воскликну: «Помню! Вот дерево, на которое мы лазили в детстве! Вот куст, о который исцарапался Ган!»
Можно в общем-то что-то подобное сказать. Наверняка окрестности кабины служили местом детских игр, пряток, здесь сооружали тайные домики и прятали секретные записки. Мальчик, карауливший у кабины случайных гостей, был тому отличным доказательством. Но мне не хотелось лгать, даже ради удовольствия друзей.
Они и сами скажут все, что я мог бы придумать.
Никки, ты помнишь, мы тут играли в регрессоров! сказал Таг. Ты прятался в засаде и сбил арбалетной стрелой берет с Гана! Катти потом за тобой полдня гонялась по парку!
И догнала? заинтересовался я.
Таг вздохнул:
Вроде бы да Катти, ты ведь его догнала?
И едва не утопила в озере, мрачно сказала Катти. Что на тебя тогда нашло, Ник, ты же всегда в играх был осторожным!
У Никки от природы склонность к импульсивным поступкам, обронил Наставник через плечо. Я долго учился гасить эти порывы.
Они еще о чем-то болтали. Вспоминали какие-то игры, состязания, обиды и примирения, происходившие вот тут вон там поодаль поблизости
Но мне эти воспоминания не давали ничего, кроме грусти.
Детство и юностьукрадены. Настоящеесплошные загадки. Будущеев тумане.
Я так стремился на Родину! Я надеялся, что она вернет мне меня самого. Но чудес не бывает. И этот мир, такой добрый и благоустроенный, такой теплый и радостный, чужой для меня.
Чужой навсегда.
Деревья расступились, мы вышли к зданиям интерната.
Первым моим впечатлением был покой. Зданияочень старые, сложенные из шершавого камня, когда-то, наверное, белого, а сейчас потемневшего. Стены оплетены вьюнками, сквозь зеленые стебли, усыпанные мелкими оранжевыми цветами, проглядывают желтые, высохшие. Рядом с окнами, которые почти все были открыты нараспашку, стебли вьюнков казались какими-то подерганными, с ободранными листьями и цветами. Понятненько
Я любил выбираться ночью из интерната через окно? спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ган и Таг смущенно переглянулись.
Мы все это любили, признался Ган. Ты вспоминаешь?
Сомневаюсь, сказал я.
Вдоль стен были разбиты клумбы. На них как раз возилась стайка малышей в трусиках и маечках. Выдергивали сорную траву, поливали цветы из маленьких леек. Увидев нас, они прервали свою подготовку-к-труду и загалдели. В первую очередь их восторг относился к Наставнику Перу, но и нам досталась своя порция «здравствуйте!» и «вы надолго приехали?».
Пера мгновенно облепил десяток детей. Он стоял, гладя растрепанные головки, серьезно отвечая на какие-то вопросы, сам расспрашивая малышей. Это было очень трогательно. Только какой-то маленькой девочке не хватило места рядом с Наставником, и она крутилась вокруг, стараясь попасть под касание ласковых рук Пера. Потом, сообразив, что к Наставнику ей не пробиться, остановилась и обиженно, насупленно посмотрела на нас.
Я в общем-то никакого значения своему поступку не придал. Просто улыбнулся малышке и погладил по голове.
Какое-то мгновение девочка недоуменно смотрела на меня. Потом прижалась к ноге, словно требуя новой ласки.
От Пера стали отлипать малыши и прибиваться ко мне.
Мы с Наставником молча смотрели друг на друга.
Это будущий Наставник Ник, громко сказал Пер. А теперьза подготовку-к-труду! Вы же хотите, чтобы ваши Наставники гордились вами?
Мимо неохотно расходящихся детей мы прошли к входу в здание.
Ты станешь хорошим Наставником, тихо сказал Пер. Не сомневаюсь, через десять-двадцать лет ты будешь в Мировом Совете. Только не спеши.
Я не спешу.
Ты очень эмоционален, Никки. Ты молод и энергичен. Но тебе еще предстоит учиться.
Я знаю.
В интернате были обычные двери, а не тепловые завесы. Все здесь дышало стариной. Толстые ковры на полу, картины на стенахне такие эпические, как в залах Совета, а обычные красивые пейзажи. Потертые кресла в вестибюле. Неизменные экраны с терминалами. В закутке у входа, под старинным надраенным медным колоколом, стоял маленький мальчик. Наверное, это был какой-то ритуальный пост, он даже не шелохнулся при нашем появлении, лишь едва заметно скосил глаза, стараясь разглядеть гостей.
Привет Лотти, с едва уловимой заминкой сказал ему Наставник.
Мальчик заулыбался.
Здравствуйте, Наставник!
А с гостями кто будет здороваться? укоризненно спросил Пер.
Здравствуйте! воскликнул мальчик.
Мной все сильнее и сильнее овладевало ощущение нереальности происходящего.
Этоне мой дом!
Я не мог расти здесь!
Под дозированной лаской Наставников, выдергивая сорняки на грядках, выбираясь по ночам из окон в коротких поисках свободы Это не я! Не я!