Ну да, конечно, крутым пилотом я смотрюсь только на Земле. Когда иду по улице провинциального города да и то в Москве на космонавтов особого внимания уже не обращают. «Хороший мальчик» Вспомнив Эльзу, я с досадой выскочил в гостиную. Хоть бы усы росли погуще! Добродушный двадцатипятилетний теленок с соломенной шевелюрой и пухлыми щеками! Любой пилот видел мою биографию насквозь: ВВС, пара самостоятельных вылетов, ускоренные астрокурсы и старый шаттл, на который жалко сажать опытного человека.
Ну и ладно.
По большому-то счету, различия между нами невелики.
Я оделся, покидал в чемоданчик немногочисленные пожитки. Вышел, прихлопнув дверь, отдал горничной на этаже ключи. Постоял, пока она оформляла на терминале мой выезд.
Девчонка была замотанная и усталая. Персонала в космопортах вечно не хватало. Каждый человек влетал в такую копеечку! Налог на потребляемый воздух, налог на амортизацию почвы, налог на изменение массы планетымало ли их выдумано Чужими? Это не считая прямых расходов. Лучше бы поувольняли дармоедов-морпехов, чем выматывать диспетчеров КЦ и обслугу
Щасливо долететь, ставя безумные ударения, сказала девушка. Пан еще вернется?
Наверное.
Хорошо отдохнуть, пане. Девушка вздохнула: Мой отпуск ой-ой полгода!
Я сочувственно покачал головой.
Пан знае Бориса Косуху? «Аэрофлот»?
Нет, признался я. С основными конкурентами мы общались нечасто. Вовсе не потому, конечно, что компания проводила такую политику. Просто наши рейсы пересекались редко.
Веселый человек, сказала девушка. Вздохнула. Думала, все русские пилоты веселые
Глупо улыбнувшись, я пошел к лифту. Что она этим хотела сказать? Можно подумать, что ягрустный человек!
Время еще было, и, забежав в бар на первом этаже, я выпил чашку крепкого кофе «по-звездному» с корицей и имбирем. Очень полезная штука, чтобы отбить запах пива. Здесь пилоты никогда не собирались, как-то так повелось, что «Дональд» был нашей территорией, а бар при гостинице оккупировали наземники. Но кофе готовили правильный.
Теперьврач.
Административные корпуса были недалеко. Все здесь рядом, в космопортах на других планетах. И все-таки я успел вспотеть, пока добежал по бетонной дорожке к аккуратненьким трехэтажным зданиям. Юркнул в ближайшеемежду собой здания соединялись переходами из зеркального стекла, и мучиться больше положенного не стоило. Охранник сочувственно кивнул:
Жарко?
Жарко, подтвердил я.
На этом наша содержательная беседа как-то сама собой затихла. Я пошел по коридорам к госпиталю.
Двенадцатый кабинет был открыт, доносились голоса, хохот. От души сразу отлеглоречь слышалась русская. Постучав по косяку, я заглянул.
А! Врач, невысокий крепыш в зеленом хирургическом костюме, выбрался из-за стола. «Трансаэро»?
Так точно.
Да заходи, чего встал!
Он облапил меня, представился:
Костя! ПростоКостя.
Было ему лет тридцать, а может, немного побольше. Жизнерадостность и румянец мешали понять точнее.
Петя, буркнул я.
Две медсестры, чинно сидевшие на диванчике у окна, прыснули.
Месяц земляков не видел! продолжал шуметь врач. Когда летишь?
Через два часа.
Жалобы есть? Доктор тщетно пытался принять официальный вид. А, о чем я Садись.
Все в порядке. Я достал полетную карту, едва не выронив Эльзино письмо, протянул ее врачу.
Ты откуда родом?
Из Москвы.
У далеко. А я из Абакана. Так, колись, парень. Сколько сегодня пил?
Похоже, придется признаваться
Полкружки пива.
Врач погрозил мне пальцем, взял со стола алкогольный детектор.
Если больше двух кружексегодня никуда не пущу! Дыши!
Я послушно дохнул в раструб.
Еще раз, вглядываясь в шкалу, потребовал врач.
Я задышал, как спринтер после дистанции.
Слушай, а может, ты кефир пил? полюбопытствовал врач. Ну, молодец! Молодец, парень! Наши словно решили поддержать общее мнениевсегда пьянствуют перед стартом!
Вчера вот перебрал, признался я.
Сколько?
Три кружки.
Медсестры и врач молчали. Потом доктор опустил приборчик в карман, задумчиво изрек:
Да, случай интересный Где твои бумаги?
Он шлепнул на карту печать, расписался, провел над полоской магнитного индикатора перстнем-кодировщиком. Спросил:
А летаешь давно?
Два года.
Одна медсестра неуверенно хихикнула, другая начала мне улыбаться. Очень милая девушка
Ты почаще к нам заглядывай, заметил врач. Я диссертацию пишу: «Влияние экстремальных экстратерральных условий на поведенческие императивы». Мне нужны самые полярные случаи.
Как компания решит. Хотя мне тут не очень нравится, признался я. Жарко слишком. И местные совсем уж хмурые.
А чего им веселиться, у них через неделю сезон коллективной эвтаназии, хмыкнул доктор. Личинки дозревают, надо обеспечивать свободные пространства. Ладно Петя. Счастливо долететь.
Спасибо. Я начал быстренько отступать к двери.
Сувениры хоть прихватил? спросил доктор.
Конечно, похлопав по карману кителя, сказал я. Медсестры очень неуверенно засмеялись.
Обязательно заглядывай, Петя, помолчав, сказал врач.
Хорошо, Костя. Я вышел.
Все, главная проблема снята. Допуск получен.
Я прошел в корпус Контрольного Центра. Там было полно морпехов, пришлось достать пропуск и нести его в руке. Я долго искал свободного диспетчера, наконец какой-то угрюмый парень внес мои данные в компьютер и подписал последние пункты разрешения. Мой челнок уже заправили и проверили, я отдал диспетчеру талоны на две с половиной тонны керосина и подтвердил отсутствие претензий.
Вот теперь совсем все, пожалуй.
До старта оставалось полтора часа. Можно было попросить кар, но я решил прогуляться до челнока пешком. Когда еще сюда попаду?
На Хикси я прилетел с грузом простым и не хлопотным. Картинами. Ну, знаете самималенькие такие, пятнадцать на десять сантиметров, в деревянных рамочках и под стеклом. На каждойклочок моря, деревья на берегу, в небе луна, а по водесеребристая дорожка. Художники честно старались обеспечить максимальное разнообразие, поэтому кое-где в море мелькали паруса, в небе летали птицы или луну затягивали облака. В общем-то зря они это делают, зрение хиксоидов куда совершеннее нашего. Им хватает той индивидуальности, которую придает картине выпавший из кисточки волосок или отпечаток пальца на темпере.
Обратно я вез груз еще более незатейливыйпластинки кортризона. Кажется, у хиксоидов они тоже служат украшениями. Но на Земле из пластинок делают самые лучшие бронежилеты и обшивку для новых моделей челноков. Хиксоиды не протестуют, хоть и могли бы воспользоваться Законом о Неправомерном Использовании. Видимо, считают, что люди хотят видеть свои корабли более красивыми.
Моя «птичка» из самых старых, обшита керамикой. Эторазработанная еще полсотни лет назад «Спираль», двадцатитонный челнок с небольшим грузовым отсеком. Конечно, он переделан, но внешне практически не изменился. С Земли «лапоть» что поделаешь, форма такая, что прозвище к «Спирали» прилипло навсегда, запускают стареньким, хоть и модернизированным «Протоном». Это ощущение не из приятных. Как говорят: «У Чужих приятно взлетать, на Землю приятно садиться».
У пропускного пункта на взлетное поле я последний раз предъявил пропуск и засунул его в карман. Все. Пора домой, пора-пора
Обходя туши челноков, я двинулся к взлетной башне. «Спираль» уже заканчивали выдвигать на позицию, но персонал еще не отошел, и я ускорил шаг. Всегда интересно поглазеть на Чужих.
Команда была смешанная. Два исполинских, под три метра, хиксоида. Этакие серые богомолы. С виду жутковатые, но на самом деле, говорят, чертовски хрупкие создания. Я сам видел однажды, как хиксоид споткнулся, упал и переломил одну из опорных лап. Вот и сейчас хиксоиды стояли в порядочном отдалении от челнока. Двигали его три странных существа, похожие на черепах, но не в панцире, а покрытые складчатой кожей. Временами из складок высовывалось длинное тонкое щупальце и плавно сдвигало челнок на метр-другой.