Столько всего хочется сделатьпробормотала я, смотря на большое потемневшее здание.
Ага,она согласилась и слегка с улыбкой вздохнула.
Да, я хочу всё сделать. Я хочу всё.
Я чуть-чуть пододвинулась к ней, чтобы наши плечи коснулись, и прислонилась к ней лицом так, что можно было бы и уснуть в такой позе.
Я жадная, поэтому хочу всего. И даже то, что ты чувствуешь.
Я жадная. Я люблю веселиться, радоваться, вкусно кушать. Хоть и не особо умею готовить и делать сладости, но топпинг смогу. Часто хочется попробовать какие-то новые сочетания, даже если они в итоге окажутся неудачными. Пусть даже они будут невкусными и горькими. Поэтому я попробую спросить ещё раз. Если она ничего не скажет, ничего не скажу и я. Если скажет она, скажу и я. Понимаю, что это нечестно, но это нечестно и с её стороны. Понимая, что не смогу, и что этому не исполниться, я ничего не могу поделать со своей жадностью, с желанием это исполнить. Наверно, всё-таки я тут самая жадная. Я люблю и сладкое, и горькое, и боль, и страдания. Я хочу все раны и боль.
Подняв голову, я посмотрела прямо на неё вблизи, так, что наши лица вот-вот коснутся друг друга. С такого близкого расстояния я смотрела в её глаза.
Поэтому, Юкинон, расскажи мне о своих чувствах,сказала я, и она издала звук замешательства, и её большие глаза взволнованно смотрят на меня. Мягкие губы остались несомкнутыми, длинные ресницы дрожат, а лицо выглядит так, словно она вот-вот заплачет. Но я уже не могу отвести взгляд. Всё это время я старалась не смотреть, притворялась, что не замечаю и не знаю ничего, поэтому теперь я на неё смотрю.
Я всегда смотрела на её красивые волосы, влажные глаза, светлые щеки. Она только один раз закрыла рот, словно жуя, и посмотрела вокруг. Кроме нас, людей около станции почти нет, а те, кто есть, слишком далеко, чтобы нас услышать, и всё же, похоже, она переживает, что нас кто-то может услышать, и приблизилась ко мне, осторожно прижавшись к моему плечу. Это было так мило, словно кошечка ко мне прижалась. После чего она мне на ухо прошептала одно слово.
Наверно, я не хотела бы этого слышать. Однако, услышав, я всё же улыбнулась. Почему-то улыбнулась, а щеки и лицо, уверена, даже взгляд излучали тепло.
Она отодвинулась от меня и встревоженно, с опаской на меня посмотрела, а щеки её покраснели так, что даже в темноте было видно.
Вот бы я всё-таки могла её ненавидеть
***
Сказала.
Сама не ожидала.
Не собиралась говорить. Потому что если произнести это вслух, если признать этоназад пути не будет, как содержимое воздушного шарика, которое начало вырываться сквозь уколотое место, или начавшая переливаться через край стакана вода. Поэтому я сжала губы, понимая, что лучше было бы это проглотить. Но её взгляд не позволил бы мне это сделать.
Впервые я сказала это кому-то и, уверена, в последний раз. Я сказала лишь слово, прошептала ей на ухо, как исповедь, тонким неровным голосом. Я посмотрела в её сторону, чтобы понять, что у неё на лице, услышать, что она ответит, а она мягко улыбалась. И, как и ожидалось, слегка кивнула головой. Хоть я и сказала это впервые, кажется, будто она заметила это очень давно, но всё же ждала, пока я произнесу это вслух.
Тогда и я скажу,сказала она, закрыв глаза, положила руку мне на плечо, а второй слегка прикрыла рот и медленно приблизилась ко мне. Тонкие пальцы с гель-лаком, слегка нарумяненные щёки, блестящие плотные губы, мягко завитые ресницы. Эта красивая и милая девушка приблизилась ко мне, словно чтобы поцеловать. Мне показалось это неуместным, и из-за стыда я едва было не отклонилась назад, но всё же сдержалась и пододвинулась тоже. И через мгновение она мне прошептала на ухо, словно играющийся щеночек.
Уверена, я хотела услышать это. Я успокоено вздохнула и, проглотив слова, беззвучно кивнула. Она убрала руку от моего плеча и отодвинулась. Когда наши взгляды встретились, она улыбнулась, стесняясь, и погладила «булочку» на голове.
Наверно, у нас одно и то же желание.
Да.
Наверно, это всё, что можно сказать наверняка. Но исполнить это в точности очень сложно, поэтому я выбрала нечто похожее на вид, веря, что, если я смогу сделать всё лучше, однажды оно исполнится. С мыслями, похожими больше на молитву, я кивнула. Она в ответ слегка помотала головой, словно отрицая что-то, и я вопросительно посмотрела на неё. Сказала она что-то совсем другое.
Наверно, Хикки тоже,сказала она, и от внезапно всплывшего имени я напряглась. Она положила руку на мои руки, словно чтобы снять это напряжение.
Может, он не хочет, чтобы от чего-то отказывались,сказала она обычным тоном, однако же поразив меня в самое сердце. Мои плечи, похоже, были опущены, и когда я вновь посмотрела в её сторону, её взгляд был уже направлен в звёздное небо.
Расстояние между нами ведь не физическое. Даже если мы далеко и не видим друг друга, чувства ведь не меняются.
Ты так считаешь?
Да, наверно. Если чувства изменились, то можно быть очень близко, но на самом деле далеко.
Эти слова прозвучали очень близко. Однако же наши руки всё ещё вместе. Она оставила сомкнутыми лишь мизинцы. Площадь контакта очень маленькая, и пальцы её не горячие, да и на улице не очень холодно. Но всё же я чувствую тепло.
Если у нас с тобой одно желание, то возьми все мои чувства.
Хорошо, обязательно.
Она малословно сказала, что тогда всё сможет оставаться как обычно.
Прекрасно было бы, если бы ничего не изменилось. Мы обменялись словами и теплом, и я с надеждой в душе закрыла глаза. Я не забуду это тепло. Поэтому и холод, образовавшийся, когда она убрала руку, я тоже не смогу забыть.
Глава 4. И вот Юкиношита Юкино беззвучно машет рукой.
Солнце молодой весны светит сквозь окно. Ситуация серьёзная, периодически слышно мычание себе под нос. Передо мной выставлена чёрного цвета школьная форма. Вокруг меня много таких же людей в чёрной форме и, если бы мы не были в школьном спортзале, можно было бы решить, что я на похоронах. Однако же над нами висит плакат с надписью «Вручение аттестатов», да и цветочки на груди у людей передо мной слегка разбавляют общий тон, указывая на скорее позитивный характер собрания.
Девушки же стоят, прижавшись друг к другу плечами, или же просто держатся за руки, сдержанно вздыхают, прямо как при расставании. На самом деле это вполне нормально, потому что для учеников последнего года веснаэто пора расставания с юностью. Вообще этот позитивный характер распространяется только на участников сего события, но не на посторонних вроде меня. Для меня этоне более чем сцена чужих страданий. Так как у меня почти что нет никаких связей с семпаями, то приходится качаться на стуле все эти два-три часа подряд. У меня нет никаких чувств к этим парням и девушкам, начинающим идти по новому пути, только чувство, что они наконец-то освободились от долгого вмешательства в их жизнь. Но всё-таки у меня есть к ним некая толика сочувствия. Как только они покинут школьное здание, они сразу же освободятся от погонов школьника, или же ребёнка. Неважно, что они были вредными детьми с ранних пор, назывались хулиганами, ранили окружающих как нож, - сильные чувства связывают их со школьным стулом, и на парте выбита мечта, и теперь им придётся пройти через выпускную церемонию, освободившись от руководства свыше. Их черты, оставшиеся в школьном альбоме, будут разбросаны по миру и изменены.
Впрочем, многие из них поступят в университеты, поэтому ещё на несколько лет мораторий будет смягчён, но ведь в любом случае отношение к школьнику и к студенту отличается. Отсрочка наказания не меняет факт того, что тебя отлучат от защиты и опеки.
Если так думать, то они похожи на готовый к отправке товар с одинаковой печатью, из-за чего эта тишина ощущается ещё противней. Кажется, я в прошлом году думал о чём-то подобном. А что ещё делать, если нельзя пользоваться телефоном? Только думать о всяких эфемерных понятиях. В прошлом году я играл в «И выкидывали пальцы» сам с собой, а что делать в следующем?.. И тут я вспомнил, что у меня же в следующем году выпуск. Хм, так вот почему они притащили нас, учеников на год младше, на выпускную церемониючтобы дать понять, что времени у нас осталось мало.