Наталья ЗахароваКлуб неудачниковВоплощенное проклятие
Клуб неудачников
Глава 1К чёрту
Бен Кеноби проснулся.
Снова.
Опять.
Темно. Тихо. Слышно чье-то дыхание Десять. В темноте вокруг него десять разумных.
Спят. Спокойно. Мирно. Один слева слегка присвистываетне болезнь, нет затрудненности дыхания, значит, это особенность вида.
Он лежит на твердой ровной поверхности, напоминающей доску, или толстый лист пластика, или металла Матрас слишком тонкий и слишком мягкий, чтобы спать с комфортом, но тело не чувствует неудобства. Привычное.
Бен распахивает себя Силе и погружается в океан, наполненный миллионами огней. Сверхновые и светлячки, солнца и луны, звезды и свечи. Их сотни, даже тысячи, и Бен судорожно втягивает в себя воздух, на мгновение поддавшись нахлынувшим воспоминаниям, но обрушившаяся подобно волне память успокаивается, боль и горе уходят, теряя свою остроту
В душе вновь наступают тишина и покой.
Смертельные.
Бен моргает, обводя помещение взглядом.
Теперь темнота ему не мешает: выработанный годами практики рефлекс, который ничем не вытравить. Сила послушно показывает картину помещения, в котором он проснулся, и на какую-то секунду Бен с трудом сдерживает проклятия, рвущиеся с языка.
Он узнает и эту мерзкую кровать, на которой когда-то так сладко спал: слишком жесткое основание, слегка прикрытое слишком мягким матрасом Прекрасная мелочь, отлично иллюстрирующая порядки Ордена, к которому он так долго принадлежал.
Бен переворачивается на спину, уставясь в потолок, пока пальцы левой руки ощупывают костяшки правой. Кожа саднит, сбитая ударом. Ранки свежие, он только вчера отлично почесал кулаки об Брука Чанаего личного врага, который сейчас сладко сопит в дальнем левом углу, довольный отлично провернутой пакостью, на которую поддался Оби-Ван Кеноби, его брат по яслям.
Бен хмыкает, с легкостью направляя Силу в пострадавшее место, ощущая, как подстегнутый энергией организм начинает залечивать ссадины. Через пару часов от них ничего не останется: слишком долго для Бена Кеноби и невероятно быстро для Оби-Вана Кеноби.
Он лежит в темноте, размеренно дышит, исцеляя ссадины и обследуя свой новый или старый Тут есть интересная философская дилемма, можно ли это тело считать его или это тело другого Оби-Вана Кеноби Но проблема даже не в этом.
Он не чувствует себя Оби-Ваном.
Оби-Ван Кеноби, Инициированный, затем падаван, затем рыцарь, затем мастер и магистр Он был всеми этими людьми очень давно, когда он был молод, полон энергии и его обуревали мечты, которые не смогли выбить из дурной головы ни мастер ясель, ни Квай-Гон Джинн, ни Йода со своими нравоучениями
Да. Когда-то он был молод.
И душой, и телом
А теперь он лежит на этой мерзкой пародии на кровать, с сожалением вспоминая обо всех тех прекрасных приспособлениях для сна, на которых ему доводилось отдыхать, и тихо тоскует по комфорту.
Он хочет упругий матрас, толстый, который не продавливается до толщины флимпси под тяжестью тела, приятно пахнущие свежестью простыни, теплое и уютное одеяло, а не это издевательство, которое его сейчас укрывает.
Он практически ненавидит сейчас этот полный лжи фальшивый комфорт, который когда-то считал само собой разумеющимся, но ненависть растворяется в пространстве, и почти вспыхнувшая искорка чувств вновь покрывается толстым слоем пепла.
Ему опять все равно.
Бен вздохнул и вновь погрузился в сон, готовясь поспать еще два часажалкие минуты отдыха и иллюзии, что все хорошо, что все просто отлично, и он не проснулся в своей жалкой постели в Храме на Корусанте в возрасте практически тринадцати летдо этой страшной для любого Инициированного даты остается еще две недели.
Целая вечность.
Да пошло оно все к чёрту, еле слышно прошептал Бен, натягивая одеяло на плечи.
В яслях вновь наступила тишина.
* * *
Утро тоже не принесло радости. Брук злорадствовал, поглядывая на Кеноби с невероятно самодовольным видом.
Бен его игнорировал. Это для маленького Оби нападки и издевательства Брука были настоящей трагедией, особенно в свете того, что никто не верил в его невиновность.
Умудренный опытом Бен видел, что поступками Брука руководит элементарный страх. Все они приближались к возрасту, когда инициированные или обретают мастера, или отправляются в один из вспомогательных корпусов. Из их клана счастливчиками стала почти половина, к Бент и Гарену тоже приглядывались, их падаванство было уже почти свершившимся фактом, а вот Оби-Ван и Брук оставались под вопросом.
И в этом свете нападки Чана были совершенно естественными. Кеноби был лучшим среди иницированных своего поколения. В учебе, в физической подготовке Ему прочили блестящую карьеру, ведь находящийся в отчаянии от подступающей угрозы перехода во вспомогательный корпус мальчик вел себя просто образцово.
Он знал, что должен стать рыцарем, Сила шептала это в каждую секунду его существования, вот только брать его никто не хотел.
Он был слишком живым для мастеров, считающих, что дети должны быть выдержанными и спокойными начиная с пеленок, и потенциальные учителя не хотели брать на себя такую обузу.
Им проще было оттолкнуть возможную проблему, чем работать с ней каждый день.
Оби был в отчаянии. С каждым отказом его и так хрупкая уверенность в себе таяла, словно снег под солнцем, ведь ему уже заявили, что пора собирать манатки и отправляться на Бендомир. Уже.
Хотя до тринадцати оставалось еще две недели.
И Брук, у которого в запасе было полгода, боялся повторить судьбу того, кто считался лучшим.
Ведь если не хотят брать лидера, то кто посмотрит в сторону тех, кто не настолько хорош?
Именно этот страх отказа, который потом приведет Брука к падению и ранней гибели, толкал мальчишку на не самые лучшие поступки. Он провоцировал Кеноби на конфликты, подставляя его и изображая из себя жертву. Оби-Ван пытался что-то доказать, уверял всех в своей невиновности Ему никто не верил.
Ни Джарву, мастер ясель, ни остальные Только близкие друзья пытались поддержать, но что могли эти малолетки?
Ничего.
Оби-Ван хотел бороться за свое право стать рыцарем.
Бену Кеноби все равно.
Он игнорировал задирающего его Брука, равнодушно, но очень емко и правильно отвечал на уроках, постоянно что-то печатал в датападе. И совершенно перестал пытаться привлечь внимание потенциальных мастеров.
Следующие несколько дней пролетели молниеносно. Бент, Гарен и Рифт только недоуменно переглядывались, стараясь сообразить, что же это происходит.
Оби-Ван перестал жаловаться, перестал нервничать Он стал спокойным и каким-то равнодушным. Бент попыталась разговорить друга, подсунув ему его любимые сладости, но, к ее дикому удивлению и шоку Гарена, Оби съел лишь пару ложек мусса с карамелью, а остальное отдал прожорливому Рифту.
Это было странно.
А еще он смотрел. Украдкой, когда ему казалось, что никто не видит: с какой-то затаенной грустью, словно на давно потерянное, оплаканное и почти забытое сокровище, которое вдруг, совершенно неожиданно, вернулось, но Острота потери ушла, и теперь он просто не знает, что же делать с привалившим в руки подарком из прошлого.
От этого взгляда, припорошенного пеплом, у Бент стыла кровь, заставляя вздрагивать.
Девочка уже почти решилась на что-то, как наступил тот день, которого все инициированные ждали с надеждой, граничащей с ужасом.
* * *
Турнир.
Бен смотрел на сражающихся, чувствуя себя чужим на этом празднике жизни. Ему не хотелось сражаться. Ему не хотелось махать мечом, выставляя себя напоказ, ему не хотелось видеть хмурого Квай-Гона, притащенного Йодой, ему
Ему вообще ничего не хотелось.
Нет. Хотелось.
Хотелось сдохнуть где-то в уголке, чтобы весь этот фарс закончился, чтобы
Он бы все отдал, лишь бы это стало реальностью, но Силасуровая владычица, и Бен знает, что у него ничего не получится. Даже если он выйдет сейчас на середину зала и показательно самоубьется сейбером, который висит на его поясе уже почти год, с тех пор, как он собрал его, вставив кристалл с Илума, сияющий нежным синим цветом.