Гарстанг наконец упал духом; он не знал, на что надеяться: «Я истощен не только физически, но и духовно. Может быть, мне суждено здесь умереть».
Субукьюль взглянул на север: «Я рискну пойти обратно через Серебряную пустыню. Вернусь в Эрзе-Дамат и, может быть, даже в долину Фольгуса».
Гарстанг повернулся к Кугелю: «А что сделаешь ты? Ведь святилища очевидно нигде нет!»
Кугель указал на причал, где были пришвартованы несколько лодок: «Надеюсь вернуться в Альмерию по Сонганскому морю. Попробую как-нибудь присвоить лодку и поплыву на запад».
«Тогда позволь с тобой попрощаться, сказал Субукьюль. Гарстанг, ты со мной?»
Гарстанг покачал головой: «Слишком далеко. Я не переживу еще один переход через пустыню. Поплыву лучше по морю с Кугелем и принесу благую весть Гильфига народам Альмерии».
«Значит, и с тобой я прощаюсь, Гарстанг», Субукьюль быстро отвернулся, чтобы скрыть волнение, и поспешил на север.
Кугель и Гарстанг смотрели ему вслед, пока его коренастая фигура не исчезла вдали, после чего стали разглядывать причал и подходы к нему. Гарстанга обуревали сомнения: «Лодки выглядят достаточно надежными, но присвоение, в данном случае, равносильно краже, а Гильфиг однозначно запрещает воровство».
«Не вижу в этом никаких проблем, заявил Кугель. Я оставлю на причале несколько золотых монет, возмещающих стоимость лодки».
Гарстанг неохотно согласился с таким решением: «Но где мы возьмем провизию и воду?»
«Заполучив лодку, поплывем вдоль берега, пока не удастся запастись едой и питьем, а потом уже направимся на запад».
Гарстанг не возражал, и они вернулись к изучению лодок, сравнивая одну с другой. В конце концов они выбрали крепко сколоченный ялик шагов десять или двенадцать в длину, довольно широкий, с небольшой кабинкой на корме.
В сумерках они украдкой спустились к причалу. Все было тихо рыбаки давно вернулись в деревню. Гарстанг спрыгнул в лодку и сообщил, что она в хорошем состоянии. Кугель начал уже отвязывать швартовы, когда с набережной послышался яростный рев, и на причал выбежала дюжина плечистых местных удальцов.
«Мы погибли! закричал Кугель. Беги, прячься! Или спасайся вплавь!»
«И не подумаю, заявил Гарстанг. Если мне суждено здесь умереть, я встречу смерть настолько достойно, насколько смогу!» Проповедник взобрался на причал.
Вскоре их окружили селяне всех возрастов, привлеченные необычным шумом. Один из них, местный старейшина, строго спросил: «Что вы здесь делаете, у нас на причале собрались украсть лодку?»
«Наши побуждения просты, ответил Кугель. Нам нужно переплыть море».
«Что? взревел старейшина. В лодке нет ни воды, ни провизии, она даже не оснащена как следует. Почему вы к нам не обратились и не объяснили, чтó вам нужно?»
Кугель моргнул и обменялся взглядами с Гарстангом. Пожав плечами, он сказал: «Честно говоря, ваша внешность настолько нас испугала, что мы не посмели к вам обратиться».
Это замечание вызвало в толпе удивленные восклицания и насмешливое хихиканье. Представитель деревни почесал в затылке: «Ничего не понимаю. Не могли бы вы объяснить подробнее, чтó именно вас так напугало?»
«Хорошо! Кугель вздохнул. Могу ли я выражаться откровенно?»
«Разумеется, пожалуйста!»
«Некоторые свойства вашей внешности кажутся нам опасными и варварскими: например, выступающие изо рта клыки, торчащие на голове колючие гривы, рявкающие гортанные звуки вашей речи не говоря уже о других признаках свирепости».
Селяне рассмеялись, не веря своим ушам. Послышались возгласы: «Чепуха! У нас длинные зубы, потому что мы едим жесткую рыбу. А взъерошенные космы у нас потому, что они защищают башку от насекомых-кровососов. Кроме того, все мы от рождения тугие на ухо и орем, чтобы слышать друг друга. При этом, в сущности, мы гостеприимные, добродушные люди».
«Вот именно! подтвердил старейшина. И для того, чтобы продемонстрировать наше дружелюбие, завтра мы погрузим провизию в самую быстроходную лодку и отправим вас в плавание с наилучшими пожеланиями и напутствиями. А сегодня вечером устроим пир в вашу честь!»
«Воистину, деревня святых! воскликнул Гарстанг. Вы, случайно, не поклоняетесь Гильфигу?»
«Нет. Мы почитаем Богарыба он ничем не хуже любого другого. Но пойдемте, поднимемся в деревню. Пора готовиться к пиршеству».
Они поднялись по ступеням, вырубленным в прибрежном утесе, и вышли на небольшую площадь, освещенную дюжиной пылающих факелов. Старейшина указал на хижину, выглядевшую покрупнее и поприличнее остальных: «Ночуйте здесь. Я найду себе другое место».
Гарстанг снова счел нужным выразить благодарность щедрым рыбакам. Старейшина слегка поклонился в ответ: «Мы стремимся к достижению духовного единства. По сути дела, этот идеал символизируется главным блюдом наших церемониальных трапез». Повернувшись, он хлопнул в ладоши: «Приступим!»
На треножник подвесили громадный котел; принесли деревянную колоду и мясницкий топор, после чего каждый из жителей деревни, проходя мимо колоды, отрубил себе палец и бросил его в котел.
Старейшина пояснил: «Совершая этот простейший обряд участие в котором, конечно же, ожидается и от вас мы демонстрируем нашу приверженность общему наследию и нашу взаимозависимость. Пойдемте, встанем в очередь». Таким образом, Кугелю и Гарстангу не осталось ничего другого, как отрезать себе по мизинцу и бросить обрубки в котел.
Пиршество продолжалось до глубокой ночи. Наутро поклонники Богарыба сдержали свое слово. Гостям предоставили самую пригодную к плаванию по морю лодку и загрузили ее провизией в том числе тем, что осталось от ночной общинной трапезы.
Селяне собрались на причале. Кугель и Гарстанг еще раз поблагодарили их, после чего Кугель поднял парус, а Гарстанг отдал швартовы. Парус наполнился ветром, и лодка поплыла по Сонганскому морю. Мало-помалу берег слился с туманным горизонтом, и два путешественника остались одни посреди бескрайних вод, отливающих черным металлическим блеском.
Наступил полдень лодка по-прежнему двигалась в стихийной пустоте: снизу вода, сверху воздух, повсюду вокруг полная тишина. Вечер казался слишком долгим, погружающим в оцепенение, нереальным, как сон; за величественно меланхолическим закатом последовали сумерки оттенка разведенного вина.
Ветер, казалось, посвежел, и всю ночь они плыли на запад. На рассвете ветер затих; Кугель и Гарстанг спали под вяло хлопающими парусами.
Этот цикл повторялся на протяжении восьми суток. Утром девятого дня впереди показалась низкая береговая полоса. После полудня лодка, преодолев апатичный прибой, уткнулась носом в белый песок широкого пляжа. «Значит, это и есть Альмерия?» спросил Гарстанг.
«Судя по всему, это и есть Альмерия, ответил Кугель, хотя я не уверен, в какой ее части мы оказались в северной, западной или южной. Если лес вдали тот, что покрывает бóльшую часть Восточной Альмерии, лучше обойти его стороной, у него зловещая репутация».
Гарстанг указал на строения, темневшие поодаль на берегу: «Смотри! Опять поселок. Если они настроены так же, как заморские рыбаки, нам помогут найти дорогу. Пойдем, посоветуемся с ними».
Кугель не торопился: «Предварительная разведка и в этом случае не помешает».
«Зачем что-то разведывать? отмахнулся Гарстанг. В прошлый раз мы просчитались и попали в смешное положение». Он направился по пляжу в поселок; Кугель последовал за ним. Приближаясь к селению, они видели, как по центральной площади прогуливались изящно одетые люди с золотистыми волосами, говорившие друг с другом приятными певучими голосами.
Гарстанг радостно поспешил к ним, ожидая приема еще более щедрого, чем на другом берегу моря, но местные жители тут же окружили путников и набросили на них сети. «Что вы делаете? возмущался Гарстанг. Мы чужеземцы, мы не сделали вам ничего плохого!»
«Вот именно, чужеземцы! откликнулся самый высокий из златокудрых туземцев. Мы поклоняемся неумолимому Падлобогу. Все иностранцы по определению еретики, их надлежит отдавать на съедение священным обезьянам». Кугеля и Гарстанга потащили в сетях по острым камням прибрежной полосы; по обеим сторонам процессии радостно плясали красивые дети.