Кугель ловко проскользнул за дверь, и привратник захлопнул ее, тут же опустив три чугунных засова. Едва он успел это сделать, как снаружи кто-то надавил на дверь она слегка затрещала.
Лакей торжествующе ударил по двери кулаком. «И опять я его надул! с удовлетворением констатировал он. Если бы я замешкался, он уже на вас набросился бы к моему и к вашему огорчению. Я не в первый раз так развлекаюсь, в последний момент умыкая добычу из-под носа этого мерзавца».
«Вот как! тяжело дыша, отозвался Кугель. И какого рода мерзавец занимается охотой за посетителями у вас на террасе?»
Привратник пожал плечами: «О нем никто не знает ничего определенного. Он стал появляться только в последнее время, бродит по ночам между статуями. По всей видимости, это вурдалак, движимый неестественной похотью каковой факт могли бы подтвердить несколько моих коллег, если бы они не погибли в результате его гнусных домогательств. Так что теперь, чтобы развеять скуку, я дразню эту тварь, чтобы вызвать у нее разочарование и досаду». Лакей отошел на пару шагов, чтобы получше рассмотреть посетителя: «А вы? Какими побуждениями вы руководствуетесь? Ваша манера держаться, наклон головы и беспокойно бегающие глаза свидетельствуют об опрометчивости и непредсказуемости. Надеюсь, вы сможете сдерживать эти наклонности, если они на самом деле существуют».
«В данный момент, сказал Кугель, мои наклонности очень просты: меня устроила бы какая-нибудь ниша с кушеткой и что-нибудь съедобное на ужин. Предоставив мне такие удобства, вы обнаружите, что я самый обходительный и благожелательный из людей. В частности, я готов принять участие в ваших развлечениях и придумать какую-нибудь новую приманку для вурдалака».
Лакей поклонился: «Ваши потребности будут удовлетворены. Так как вы прибыли издалека, наша правительница хотела бы побеседовать с вами и сможет оказать вам щедрое гостеприимство, намного превосходящее упомянутые вами минимальные запросы».
Кугель поспешил заверить привратника в отсутствии у него подобных амбиций: «Я человек низкого происхождения. Моя одежда испачкалась и пропотела. По сути дела, я воняю. Кроме того, я не отличаюсь красноречием, и от меня можно услышать только банальные пошлости».
«Мы постараемся устранить эти изъяны, заверил его лакей. Будьте добры, следуйте за мной».
Он провел Кугеля по коридорам, освещенным факелами, и наконец повернул в апартаменты, состоявшие из нескольких примыкавших одно к другому помещений: «Здесь вы сможете вымыться. А я тем временем почищу ваш костюм и найду свежее белье».
Кугель неохотно разделся. Он выкупался, подстриг свои мягкие черные волосы, побрился и натерся ароматным, покалывающим кожу маслом. Лакей принес свежее белье и чистый костюм; освеженный, Кугель оделся и почувствовал себя гораздо лучше. Надевая куртку, он случайно прикоснулся к одному из граненых выступов амулета, с которым не расставался и в ванной. Откуда-то из-под пола послышался стон, полный отчаянной, безысходной скорби.
Лакей испуганно подпрыгнул, после чего присмотрелся к браслету на руке Кугеля. У него отвисла челюсть, он сразу стал вести себя подобострастно: «Глубокоуважаемый господин, если бы я сразу распознал ваше высокое происхождение, я провел бы вас в подобающие вельможные апартаменты и предложил бы на ваш выбор лучшие наряды из нашего гардероба».
«Я не жалуюсь, отозвался Кугель. Хотя, раз уж вы затронули этот вопрос, простыни не отличаются первой свежестью». Шутливо подчеркивая свои слова, он постучал пальцем по выступу браслета, надетого на кисть левой руки, и последовавший горестный вой заставил задрожать колени лакея.
«Умоляю вас о снисхождении!» проблеял слуга.
«О чем тут говорить! снисходительно успокоил его Кугель. По правде говоря, я надеялся проникнуть во дворец инкогнито, если можно так выразиться чтобы посмотреть, как идут дела, ни во что не вмешиваясь».
«Весьма предусмотрительно с вашей стороны, согласился лакей. Не сомневаюсь, что по ближайшем рассмотрении их проступков, вы пожелаете уволить мажордома Сармана и помощника шеф-повара Бильбаба. Что касается меня может быть, когда ваше сиятельство соизволите восстановить прежнее величие Силя для привратника Йодо, самого преданного и расторопного из ваших слуг, при дворе найдется какая-нибудь синекура»
Кугель ответил великодушным жестом: «Если представится такая возможность а в этом и состоит, разумеется, мое самое сокровенное желание я о вас не забуду. Пока что я хотел бы незаметно оставаться в этих апартаментах. Вы могли бы подать мне здесь какой-нибудь подходящий ужин с отборными винами, разумеется».
Йодо низко поклонился, прижав к груди одну руку и почти подметая пол другой: «Как будет угодно вашему сиятельству». Лакей удалился. Кугель развалился на самом удобном из диванов и снова принялся изучать амулет, немедленно вызвавший у Йодо приступ беззаветной преданности. Руны по-прежнему оставались невразумительными, а граненые выступы браслета по-прежнему заставляли раздаваться таинственные кошмарные стоны и завывания, помимо их развлекательных качеств не выполнявшие никакой полезной функции. Вспоминая все известные ему магические формулы, Кугель пробовал привести амулет в действие заклинаниями, заговорами, командами и предписаниями но тщетно.
Йодо вернулся в апартаменты без ужина, заказанного Кугелем.
«Ваше сиятельство! объявил он. Имею честь передать вам приглашение на вечерний банкет от прежней правительницы Силя, Дерви Корем».
«Как это может быть? недовольно спросил испуганный Кугель. Она не должна была подозревать о моем присутствии во дворце. Насколько я помню, я дал на этот счет недвусмысленные указания».
Йодо снова поклонился, подметая пол рукой: «Я неукоснительно выполнял указания вашего сиятельства. Тем не менее, ухищрения Дерви Корем превосходят мое понимание. Каким-то образом она узнала о вашем посещении и приказала мне передать приглашение».
«Что ж, так и быть, угрюмо пробормотал Кугель. Будьте так любезны, проводите меня. Вы упомянули ей о моем браслете?»
«Дерви Корем знает обо всем, уклончиво ответил Йодо. Прошу вас, пройдите за мной».
Он снова провел Кугеля по длинным коридорам и, наконец, через высокий узкий арочный проход, ведущий в огромный зал. По обеим сторонам зала выстроились фигуры в бронзовых латах и в шлемах, украшенных в шахматном порядке белыми костяными и черными агатовыми пластинками. Фигур этих было сорок, но только шесть доспехов использовались живыми людьми; остальные поддерживались стойками. Закопченные перекладины высокого потолка опирались на преувеличенно удлиненных атлантов с причудливо искаженными лицами; на полу расстилался роскошный черный ковер с зелеными концентрическими кольцами.
Дерви Корем сидела в дальнем конце зала за круглым столом, настолько массивным, что рядом с ним она казалась девочкой мрачно задумавшейся девочкой изысканной красоты. Кугель приблизился к ней с притворной самоуверенностью и сухо поклонился. Дерви Корем смерила его взглядом, выражавшим обреченную покорность судьбе глаза ее остановились на черном браслете. Глубоко вздохнув, она спросила: «С кем я имею честь говорить?»
«Мое имя не имеет значения, ответил Кугель. Называйте меня ваше превосходительство».
Дерви Корем безразлично пожала плечами: «Как вам угодно. Ваше лицо кажется мне знакомым. Вы напоминаете мне бродягу, которого я недавно приказала выпороть».
«Я тот бродяга, с которым вы повстречались в Смолоде, признал Кугель. Не могу утверждать, что ваши поступки произвели на меня исключительно приятное впечатление, и теперь хотел бы потребовать от вас объяснений». С этими словами Кугель прикоснулся к выступу амулета: раздался настолько отчаянный, исходящий из глубины души стон, что на столе зазвенели хрустальные бокалы.
Дерви Корем моргнула, у нее вытянулось лицо. Она ответила неприветливо и совсем не мелодично: «По всей видимости, я допустила непростительную ошибку и не распознала в вас высокопоставленную персону, будучи введена в заблуждение вашей внешностью, подобающей скорее бездельнику и проходимцу».