Ну почему«исчезновению»?! Мы действительно имеем отношение к их перемещению за пределы страны. Вы удовлетворены формулировкой?
Формулировка меня удовлетворяла. Я кивнул.
Хорошо. Я полагаю У вас есть дети? перебил сам себя директор.
Есть.
Тогда вы поймете. Хоть мы и привыкли к мысли, что мир катится в преисподнюю, балансирование на грани не может продолжаться вечно. Если канатоходец не слезает, он рано или поздно упадет. В океанах подводных лодок больше, чем рыбы. Склоки из-за любой ерунды. Военно-промышленные спруты загребают все, до чего дотянутся.
Нет, перспективы рода человеческого блестящими не назовешь. Разумеется, я противник войны и насилия во всех проявлениях, но я не страус и зарывать голову в песок не хочу. Если мы не в силах предотвратить катастрофу, то надо хотя бы немного позаботиться о будущем человечества, вернее, остатков человечества после нее.
Вот так номер, подумал я, пацифист в рядах наших славных и доблестных вооруженных сил.
Я охотно подпишусь под любым воззванием за мир и разоружение, продолжал директор, но если в каком-нибудь паршивом реле замкнет контакт, то воззванием межконтинентальную махину, выходящую из шахты, не остановишь! И поздно будет приносить извинения по прямому проводу. Необходимо быть реалистом и учитывать все, что в силах учесть. Этим мы и занимаемся!
Чем именно? тупо спросил я.
Мы готовим наших выпускников к максимальному выживанию. Это потенциальные лидеры уцелевших! Они знают, как вести себя в экстремальных ситуациях. Даже если кроме них никого не останется, то они начнут все сначала. Мы рассредоточиваем их повсюду, где только можно и нельзя. Сами понимаете, все, что я вам рассказал, не для огласки. Хотя и это неважно. Пресса одну-две недели пошумит, ну, может, еще парочка запросов оппозиции Во всяком случае, я надеюсь на вашу порядочность.
Он замолчал, а я чуть было не зевнул ему в лицо. Когда он начал свои рассуждения о бренности бытия, я стал ожидать большого вранья и вот дождался рождественской сказочки о будущих благодетелях. Слов нет, придумано красиво. Так и видишь, как среди руин и пепелищ возникают быстрые ловкие тени, собирают уцелевших и ведут их в леса и горы. А там, разумеется, начинают рассказывать голодным и больным историю искусства, которую им здесь преподают почему-то ночами.
Директор Юрайда, грубо говоря, врет. Но все-таки непонятно, почему он и те, кто за ним, врут, а не просто выставляют. Раз так, подергаем еще
И ваши супермены выживут в любой ситуации? невинно спросил я. Даже если никто больше не останется?
Если у них будет шанс, они его не упустят.
А дальше?
Чтодальше?
С кем они будут воспроизводить род человеческий? Надо позаботиться насчет соответственно натасканных подруг.
Мы это учли, после секундной заминки проговорил Юрайда, вы забываете, что существуют и женские исправительные школы.
То есть вы их расселяете парами?
М-да, нечто в этом роде.
Вот он и попался! Надо жепарами! Я специально убил два дня на списки выпускниц женских спецшкол, но ничего подозрительного не обнаружил, если не считать исчезновений воспитанниц вместе со своими сутенерами или самоубийств в наркологических центрах. Эти вряд ли годились в праматери детей рода людского. Врал директор Юрайда, а почему вралнепонятно. Все здесь врут, решил я, пусть из самых лучших побуждений, но врут. Директор врет, воспитанники заливают, Бидо темнит, и Шеф тоже хорош
Прекрасно! сказал я. Ваш случай вне моей компетенции. Полагаю, что в Сенате с одобрением отнеслись к вашей затее?
Со свистом втянув в себя воздух, директор Юрайда скривился так, будто ему птичка на язык капнула.
Мне только этих фашиствующих старперов не хватает!
Как же вы проводите свой бюджет? Президент обещал урезать все программы, не имеющие выхода на Бункер.
Директор щелкнул пальцами. Я понял так, что эти пустяки меня не должны волновать. Пробный шар ухнул мимо лунки.
В дверь без стука просунулась голова Селина. Со словами «извините, на минутку» голова втянулась обратно, дверь закрылась. Все произошло так быстро, что я, сидя к двери боком, сообразил в чем дело, когда директор встал из-за стола и, сказав: «Я сейчас», вышел.
Из коридора неслись возбужденные голоса, слов разобрать я не мог. Подслушивать у замочной скважины неудобно, можно получить дверной ручкой в ухо. Техника осталась в портфеле, со мной только приставка в кармане плаща и мелочь.
«Даже если директор не врет, подумал я, Джеджер все-таки не тот человек, которого я хотел бы увидеть, вылезая из убежища. А остальные это они здесь тихие. Хорошо, что все вранье!»
Директор вернулся минут через пять, молча сел в кресло и, побарабанив короткими пальцами по столу, принялся рассматривать меня. Не понравился мне его взгляд. Вижу тебя насквозь, говорил он, ты враг, говорил он, смерть тебе!..
Скорее всего, мне все это померещилось. Шеф прав, с моим воображением надо иметь нервы толщиной с палец или вообще их не иметь.
Мне кажется, что я вас не убедил, сказал он тихо.
Нет, почему же! вежливо ответил я. Боюсь, что был излишне назойлив Я развел руками. Служба!
Оставьте, устало смежил веки директор, вы умный человек. Притворяетесь, правда, хорошо, но вы учились в Форт-Менте?
Не имел чести, сухо ответил я, его манера перебивать самого себя начинала раздражать.
Но ваш перстень
Корнерстоун, социологический факультет.
На выпускном вечере мы с Кларой обменялись перстнями, а через два дня она погибла в авиакатастрофе. Я никогда не был суеверным и особенно не верил в провиденье, но мысль, что она пересекла мой путь и приняла удар судьбы на себя, не оставляла никогда. С тех пор я всегда ношу университетский перстеньи память, и талисман.
Вопрос директора покоробил меня. Я понимал, что сейчас начнется другой разговор, и чем он еще кончитсянеизвестно. Если я не лезу в его дела, то для него же лучше не лезть мне в душу. В конце концов все, что сказано, было только сказано. А верить на словотак свой миллион никогда не сколотишь. Единственное, что можно потрогать, это жетон, и тот, как выяснилось, наглая подделка. Ох, напущу я на них старину Бидо со всей его сворой!
Выяснив, что я не кончал училище для федеральных оперативников в Форт-Менте, директор Юрайда повеселел.
Отлично, провозгласил он, потирая руки, я чувствовал, с вами можно быть откровенным. Не спрашиваю, что вас привело на эту службу, но надеюсь, что она не идет в ущерб широте вашего кругозора. Я вообще противник секретности, но при некоторых обстоятельствах гласность может повредить. Наши демократические институты препятствуют любому начинанию, реальная помощь часто исходит из учреждений, стремящихся к целям, противоположным нашим. А ловчить, поступаться принципамискверно.
Что ж, с этим я могу согласиться. Принципами торговать нехорошо, однако эти умозрения сейчас меня не интересовали. Одно смущало: он весь расслабился, обмяк, в голосе исчезли неуловимо издевательские интонации, которые раздражали в его откровениях о грядущей мясорубке. Передо мной сидел усталый пожилой человек, который мог быть, например, моим старшим братом.
Он не мог быть моим старшим братом. В то время, когда он учил африканских детишек грамоте, мой брат Саркис давно уже пророс сорняком на арлимском пустыре, закопанный после побоища с чужаками. Но это личное дело каждого, где ему быть и в каком качестве.
Скажите мне, если не трудно, во имя чего, во имя какой цели работаете вы? прервал паузу директор. У вас неплохая машина, потом вы купите другую, потом еще Квартира, дом, вилла Жена, любовница, любовницы Производить, чтобы потреблять, и потреблять, чтобы производить. Банально. Но немного обидно для разумного существа, вы не находите?
Вы можете предложить нечто более интересное?
Всему свое время! Вряд ли вас приводит в восторг навозная куча, в которой по уши засело наше благословенное общество. Пресса на откупе у монополий, искусство превратилось в вотчину сексуальных маньяков, интеллигенция впала в мелкие извращения, и всем наплевать на всех в соответствии с поправками к конституции.
Кажется, он радикал, разочарованно подумал я, или левый.
Где наши традиционные ценности? Где дух первооткрывателей? Скажите зажравшемуся обывателю: героизм, отвага, доблесть. Он покивает головой, но в лучшем случае сочтет вас болваном. Деловитость и предприимчивость выродились в наглое пошлое жульничество. Технические изощрения выдаем за прогресс. Культ силы привел к тому, что нас либо боятся, либо ненавидят. А мы ненавидим самих себя. Спесиво поучаем всех, как себя следует вести, а в доме своем не можем навести порядок. Закрываем глаза на вакханалию преступности, кричим о расовом и классовом мире, и это в самой разобщенной стране! Позор! В чем дело, почему истощились духовные силы?
Вопрос был явно риторическим, но директор на некоторое время замолчал. Все это прелюдия, идеологическая, так сказать, подкладка. Сейчас пойдет главное Я отношусь к умеренным нейтралам, но у меня есть знакомства в различных кругах, приходилось общаться и с радикалами, и с фундаменталистами. Наслушался и тех, и других. А тесть мой вообще был леваком, и каждый визит к ним превращался в политсеминар. Он донимал меня анализом моей классовой сущности и обзывал винтиком репрессивного механизма. На старости лет он неожиданно перешел в католичество. Этот опрометчивый шаг настолько шокировал респектабельных соседей, что многие в городке перестали с нами раскланиваться.
Чем же вы объясняете такое положение вещей? спросил я, чтобы прервать затянувшееся молчание.
Не притворяйтесь наивным! Наше общество потеряло стимулы духовного роста. Мелкое копошение во имя мелкого благополучия породило поколения мелких людей. Исчезли сдерживающие факторы нравственности, мораль элиты и дна неразличима. Большие стимулы, способствующие оздоровлению нации, отсутствуют, а почему? Потому что нет великих целей! Не к чему стремиться, нет такой мечты, во имя которой общество могло бы пренебречь внутренними и внешними распрями. Вы скажете личное благополучие? Оно оказалось ложной целью хотя бы потому, что привело к распаду общества. Но какая цель, пусть даже ложная, породит новые стимулы для духовного возрождения? Надо найти, вообразить, придумать, наконец, то, во имя чего даже последний мерзавец не рискнет вылезти на поверхность со своими шкурными интересами. И когда у нас появится Великая Новая Цель, мы
мы установим во имя ее Новый Порядок? вставил я.
Директор Юрайда запнулся и с недоумением посмотрел на меня.
Моего отца сожгли в Дахау, негромко сказал он, затем вдруг закричалКак вы могли подумать! Как вы посмели!
Извините, возможно, я неудачно выразился.
Он смотрел на меня, и снова я видел в его глазах: «Враг, враг!..», снова засосало под ложечкой
Неудачноне то слово! Подозревать нас в тоталитарном заговоре? Чудовищно!
С чего это он так разнервничался, как старая дева в лупанарии? Вежливый обмен мнениями о перспективах нашей демократии перешел в мелодраму. Если я хожу вокруг горячего, то надо форсировать, даже рискуя нарваться.
Все это очень мило, сказал я, но мне по-прежнему ничего не говорит ваша «новая цель». И, кстати, кто это«мы»?
Как говаривал старина Бидо в ответ на мое очередное обещание упечь его в одиночку, «тишиналучший массаж для нервов». Минуту или две мы с директором Юрайдой массировали друг другу нервы, затем он рассмеялся.
Лучше ничего не сказать, чем недоговорить. С вашего позволения, я продолжу
И он продолжил
То, что я услышал, не просто поразило меня, а даже заставило на некоторое время утратить чувство реальности происходящего. Но прежде чем меня ошарашить, он окончательно добил все забытые или еще тлеющие цели, закопал все правительственные программы и кремировал традиционные ценности. И после этого объявил, что путь человека в будущее проходит через космос. Интенсивное освоение космического пространства вызовет мощный взрыв героического энтузиазма, объединит человечество, заставит хотя бы на время забыть распри и переориентирует интересы активной массы. Пусть в конечном итоге и космос окажется ложной цельюэто все-таки Большая цель! Не трусливое ковыряние на орбитальных станциях, а смелый массированный бросок на ближние планеты. Освоение новых плацдармов и снова рывок Конгрессмены скорее удавятся, чем отдадут пару миллиардов голодающим Африки. Но даже их ослепит блестящая перспектива космической экспансии. Тем более, что им не придется тратиться на подготовку людей. Вот она, первая волна освоенцев. Сильные, ловкие, бесстрашные и готовые на все.
Он имел в виду своих воспитанников!
Я не знал, что делать, принимать эту фантасмагорию всерьез или, вежливо улыбнувшись, выразить недоверие. Тут я представил своего сына этаким Горденом Флешем. Вот он в роскошном скафандре. Одной рукой вырывает полураспакованную красотку из щупалец омерзительного похотливого спрута, а другой поражает из бластера летающие тарелки, нашпигованные до отказа завоевателями Галактики. Я невольно улыбнулся, директор принял это на свой счет и недоуменно поднял брови.
Я объяснил ему, чем была вызвана улыбка. Он хохотнул, но тут же серьезно спросил:
Вы уверены, что не хотели бы скорее видеть сына где-нибудь на Марсе, чем без дела шатающимся между парком и трудбюро?
Крыть мне было нечемон попал в самую точку. Что я предложу сыну после школы, если он к этому времени не спутается с шатунами? Полицейскую школу? Или устрою по большому знакомству (старина Бидо!) служкой? Я пришел к мысли, что при всей невероятности затеи директора Юрайды и тех, кто за ним стоит, есть в ней нечто привлекательное. Дети получают новый шанс! Как складно получается: самые активные, самые оголтелые нонконформисты с удовольствием ринутся в космос. А как же героика нового Фронтира! Меня смущал термин «активная масса», где-то я его слышал, но бог с ним! Даже если все это не выведет страну из социального ступора, то хотя бы тысячи, десятки тысяч потенциальных преступников не уйдут в курию, не станут шатунами Меньшее зло?
Как к вашему проекту относится курия?
Лицо директора потемнело, глаза зажглись ненавистью.
Мы не позволим этим негодяям запускать свои грязные лапы в наши дела, отчеканил он. Дай им волю, они всю Солнечную систему превратят в бордель!
Он был прав как никогда. Другое делопонравится ли такой оборот старине Бидо? Но почему перед шансом для моего сына должен стоять Бидо? Пусть я не альтруист, и меня заботит не благо человечества, а личная безопасность, но только из-за трусости отца своего страдать сыну незачем!